— Быстрее! — отчаянно шепчу я. — Он вот-вот поднимется.
Говард продолжал невозмутимо шить, будто пуговицу к пиджаку пришивал. Не знаю, что я только не передумал, пока он наконец не возвестил: «Готово!» Мы успели впрыгнуть в «лендровер» за несколько секунд до того, как лев вскочил на ноги.
«Лендровер» — мой самый верный помощник. Машина почему-то не раздражает львов, и я могу приближаться к ним на двадцать-тридцать ярдов. Но пешего человека львы чувствуют тотчас, и реакцию их предсказать трудно.
Чтобы познакомиться с «общественным строем» львов, я сначала научился узнавать всех львов на территории в двести пятьдесят квадратных миль вокруг нашего дома. Многих из них легко отличить по таким отметинам, как шрамы, рваные уши и тому подобное. Так что довольно скоро, когда мы всей семьей выезжали на машине и встречали своих старых знакомых, я мог рассказывать об их похождениях.
— Вон ту даму с загнутым левым ухом зовут Флопер. Очень преданная мамаша. Она уже вырастила четырех львят, а когда им было год девять месяцев, родила еще этих трех ребят, что около нее. А вот эта со шрамом потеряла всех львят от двух окотов в прошлом году... Рядом с ней Старушка. Видишь, как сточились у нее клыки. Ей, наверное, лет двадцать.
— Трудно ей, бедняге, добывать себе пропитание.
— Хорошо еще, что она не одиночка, — отвечаю я. — В своем прайде она может всегда поесть то, что добыли другие.
Большинство львов объединены в группы, которые охотники и зоологи называют прайдами (1 Выражение «прайд» относительно сообщества львов соответствует «стае» для волков, «стаду» для антилоп и т. д. (Прим. ред.)). В маленьких прайдах по четыре-пять львов, бывают прайды и гораздо больше. В одном из изучаемых мною прайдов — два льва, тринадцать львиц и двадцать львят. Львы обычно придерживаются определенной территории. Ее размер — иногда более ста квадратных миль — зависит от обилия дичи. Лев не в состоянии вести тщательный надзор за всей громадной площадью, поэтому он оставляет — в назидание чужакам — предупредительные знаки: подходя к кустикам, орошает их. Получается визитная карточка.
Члены прайда знают и любят друг друга. При встрече трутся друг о друга. Они вместе отдыхают и охотятся. Львята сосут всех маток без разбора. Чужаков прайд встречает недружелюбно. Иной самец, возможно, и приветил бы чужую львицу (а то и воспылал к ней любовью), но львицы наверняка ее прогонят. И наоборот, львица может благосклонно отнестись к пришлому льву, но местные блюстители нравственности не дадут ей впасть в грех.
Впрочем, до драки дело доходит редко. Лев может гнать нарушителя с диким рыком целых две, а то и больше миль, но настигает противника редко. Мне всегда казалось, что он даже не старается догнать преследуемого.
Но сражения между львами все же случаются. Как-то на рассвете я набрел на льва, лежавшего на боку и тяжело дышавшего. Золотистая его грива разметалась по траве. Глубокие раны покрывали все тело. Рядом тихо подвывала львица. На беднягу, охранявшего свою подругу и тушу зебры, напали трое пришлых львов. Он издох через час после того, как я его обнаружил.
Второй лев из того же прайда был не в силах совладать с налетчиками, совершавшими глубокие вылазки на его территорию. Однажды утром я видел, как два чужака гнали его целую милю, а потом наткнулись на кусты, где были спрятаны три львенка. Злодеи тут же загрызли их.
Львов-самцов в литературе обычно изображают тунеядцами, за которых охотятся львицы. Верно, львы охотятся мало, это делают за них львицы. Но паразитами их не назовешь. У них есть свои функции: они охраняют от посягательств территорию прайда, а это позволяет львицам спокойно растить малышей. Мне удалось подметить, что в прайдах, где не хватало самцов, дела с выращиванием потомства шли из рук вон плохо. В одном из них, где за два года появилось двадцать шесть детенышей, выжили только двое. В соседнем же прайде, охраняемом тремя самцами, осталось в живых двенадцать львят из двадцати.
Днем лев-самец предпочитает спать в тени. Он вял и бездеятелен. Только ночью полностью проявляется его львиный характер. Ночью лев в своей стихии. Он гордо шествует по своим владениям, и в лунном свете играют его мускулы, а рыжеватая шкура отливает серебром. Первозданная тишина саванны внезапно оглашается громоподобным ревом, долго не затихающим над потрясенной и поверженной землей.
Львиный рык для меня — это голос самой Африки. По ночам мы засыпаем под его раскаты.
Львиный рев имеет несколько значений. Тихим протяжным завыванием мать призывает детенышей выйти из укрытия, где они ждут ее возвращения. Когда какой-нибудь член прайда ищет своих товарищей, он громко рычит, затем замолкает и ждет ответа. Чужой лев, заслышав рев, спешит убраться подальше от греха.
Большинство львов Серенгети проводят всю жизнь на территории своего прайда. Я установил, что они не кочуют за стадами зебр, антилоп и газелей Томсона по их сезонным маршрутам, как в этом уверено большинство авторов популярной литературы о львах. Это распространенное мнение вызвано тем, что некоторые львы ведут бродячий образ жизни, разбойничая на чужих землях, пока их не выгоняют законные владельцы. Среди таких бродяг встречаются львицы, покинувшие прайд из-за недостатка дичи. Кроме того, когда львята достигают трех лет, отцы изгоняют своих потомков мужского пола. Если изгнанникам не удастся силой изгнать самцов из чужого прайда, они обречены на пожизненное бродяжничество, ибо все пригодные для жизни земли в Серенгети разделены между «оседлыми» львами. Я насчитал примерно двести таких «странствующих рыцарей».
Чтобы узнать, как львы распределяют свое время, я слежу за определенными животными днем и ночью на протяжении многих суток. По ночам львы гораздо смелее, чем днем, и могут даже подойти и пожевать шины моего «лендровера». Мое присутствие их не смущает. Лишь однажды молодой лев выразил недовольство моим присутствием. Он поднял хвост, грозно зарычал, бросился на машину, вцепился в крыло и прокусил две большие дыры.
В безлунные ночи следить за львами труднее. В парке меня снабдили двумя маленькими передатчиками, вделанными в ошейники. Я надеваю один из них на шею усыпленному льву и устраиваюсь в машине, где у меня приемник, ловящий сигналы передатчика и сообщающий о местонахождении подопытного.
Вместе со своим помощником я двадцать один день неотрывно следил за одним львом. Это был большой зверь, с пышной гривой, проживший уже лучшие свои годы. Он с приятелем и несколькими львицами обосновался на территории в семьдесят пять квадратных миль. В конце своей суточной вахты мой помощник отчитывался о подвигах нашего поднадзорного:
«В восемь вечера они с дружком прошли к востоку около двух миль и сожрали кусок зебры, отнятый у гиены. Потом подались на запад, одолели милю и встретили львицу с двумя детенышами, ту, что мы уже видели с ним раньше... Все остальное время провалялся без дела».
Днем, когда охота на раввине невозможна из-за отсутствия укрытия, лев отдыхал. Отдыхал он и большую часть ночи — в среднем двадцать часов из двадцати четырех.
По ночам он лежа прислушивался к ночным звукам — не упустить бы лакомый кусок. Заслышав вдали крик гиен, лев немедленно трусил туда, зная, что там идет дележ добычи. Однажды ночью он конфисковал полгазели у леопарда. Другой ночью его подруги загнали антилопу, и он присоединился к их трапезе. За двадцать один день он ел семь раз и всегда чужую добычу. Единственной его попыткой поохотиться была безуспешная погоня за дик-дик, малюткой-антилопой, весом всего в десять фунтов. В сезон дождей 1968 года мне удалось много раз видеть львиные пиршества. Примерно в половине случаев львы пожирали плоды собственной охоты, четверть продовольствия была заимствована у предприимчивых гиен. Относительно источников пищи в остальных случаях я не располагал достоверными данными.
Не следует, однако, думать, что только львы отбирают у гиен добычу. Случается и наоборот, хотя гиен принято считать трусливыми. Однажды ночью мы видели, как две львицы поедали убитую ими зебру. Неожиданно нагрянули гиены, поодиночке и парами. Вскоре их набралось штук пятнадцать. Глаза их алчно горели в свете моего фонарика. Около полуночи гиены поднялись точно по сигналу и со страшным ревом и рычаньем двинулись на львиц. Львицы пустились наутек.
Другой раз я видел, как стая гиен — без всякой видимой причины — приставала к большому льву. Лев лежал отвернувшись, выражая полную покорность, — король, униженный толпой, да и только. При появлении еще нескольких львов гиены удалились.
Лев не брезгует никакой падалью, большой и малой, свежей и тухлой, подобранной после обеда гепарда и погибшей от болезни. На равнине, где в период дождей собирается до полумиллиона зебр и антилоп гну, рацион львов состоит в основном из представителей этих двух видов. В других частях заповедника львы кормятся буйволами, газелями, топи, антилопами импала. Некоторые прайды месяцами сидят на однообразном меню из одних только газелей Томсона.
