Вдруг девушка повернулась к нему и жалобно сказала:
— У меня болят уши…
Шива заговорила с ним?! Голубые лотосы смотрят прямо в глаза, бледно-розовые лепестки губ раскрыты, теплое дыхание ласкает. Лицо его каменеет от нежности и страха. Шива! просит о чем-то?
— Уши больно…
Тамил. вздрогнул, отдернул руку. Быстро уменьшил выброс ртути; выровнял колесницу: стал снижаться. Совсем забыл! У него же есть миндальный орешек! Не отрываясь, он смотрел; как держат, зернышко тонкие пальцы. На белых зубах хрустнул орешек… И вдруг улыбнулась Шива.
— Почему ты испугался? Мне уже лучше.
На сердце у Тамила стало легко и радостно, Они летели вдвоем над миром.
Тамил сдернул верхнюю крышку. В Пушпаку хлынуло золото солнца, ветер поднял волосы Шивы, играя, трепал их. Под ними, ослепляя, искрилась зелень океана, вверху плыли курчавые хлопья облаков.
— Куда мы летим? — спросила восхищенная Шива.
— Куда пожелаешь?! — воскликнул Тамил.
— Где же бог, который должен стать мне супругом?
— Его нет! Ему нет места во Вселенной. Небо — это воздух. Он окутывает Землю, как белок в яйце окутывает шарик желтка. Земля наша, на которой мы с тобой родились, это шар. Он висит в пустом пространстве. И солнце шар, только горячий. А богов нет. Их придумали люди.
— Замолчи! Не кощунствуй!
— Правда нет! — разгорячился Тамил. — Посмотри на безбрежный океан, на наш прекрасный остров, на белокаменную Ланку, на пышнозолотое солнце — все это для людей, для их жизни. Здесь нет места богам. Они прячутся в тени храмов да в речах хитроумных жрецов!
И тут, собрав все свои силы, Тамил выпалил:
— Я полюбил тебя! Только взглянул один раз с жертвенной площадки над бассейном Вечного Змея! Пусть ты для меня недоступна — все равно знай об этом!
Долго летели молча. Тамил смотрел прямо перед собой: боялся ее гнева.
— Тебе было не очень больно? — неожиданно спросила Шива.
Спросила — значит, не сердится?.. Робко повернулся к ней Тамил: в голубых лотосах прятались тени сочувствия.
— Ты о чем, Шива?
— Когда ты пронзил себя кинжалом в самое сердце, мне стало страшно, и я тебя пожалела. Но ты не умер — значит, есть великие боги!
— Мне не было больно, когда я пронзил себе сердце. Это искусство. Ему можно научить любого. Неповинны в этом великие боги. Ты пронзила меня до смерти.
— Первый раз слышу такие странные речи, — сказала девушка и так на него посмотрела, что остановила сердце. — Ты чародей? Как овладел ты тайной небесной колесницы?
— Я простой пастух. Зовут меня Тамил. Всему научили меня люди.
Шива снова замолчала. Пора поворачивать обратно. Тамил плавно развернул колесницу. Внизу проплывали деревни поля и зеленые ленты леса вдоль побережья. Вот уже набегает просека на спине Ануана. Последние мгновенья с нею. Молчит Шива. Точно на прежнем месте, как вкопанная, встала колесница. В наступившей тишине Тамил услышал рев труб, топот бегущих к колеснице, но не вылез. Хотелось сидеть вот так, рядом, вечно и ждать смерти. К колеснице уже подбегали люди: Шива неожиданно коснулась era руки и сказала:
— Я хочу еще тебя слушать. Приходи сегодня в полночь в священную рощу у храма Ануана.
Сильный ветер гнал черные тучи, сбивал их в стаи, громоздил друг на друга. Тонкий серп месяца блуждал среди мрачных громадин, потом пропал в сером тумане. Тамил бежал по каменистой дороге так, будто не было дня волнений и усталость прибавляла силы.
В священной роще у храма ветер рвал с деревьев листья. Не придет, пошутила Шива… Юноша стремглав обежал все дорожки, постоял, прислушиваясь, у боковых дверей храма. Никого. Никакой надежды. Среди деревьев прятался дом, сложенный из каменных глыб, обитель душ предков. Тамил сел на корточки, прислонился к теплым камням и замер в отчаянии.
— Тамил…
Его словно подбросило ветром. Чудится или голоса теней предков?!
— Тамил, я здесь!..
Бог великий, теперь я верю! Она там, за камнями! Есть ты, бог, великий бог любви — Кама! Есть, и тебе слава! Она машет рукой, зовет, высунулась из лаза!..
— Иди сюда. Здесь тихо и сухо. Я играла здесь в детстве. Пряталась от нянек.
— Теперь я тебе мешаю.
— Ты нет. Ты не мешаешь! Расскажи сказку о мире, которую ты начал в небе.
— Это не сказка, Шива! То, что говорили тебе жрецы, — это сказка! Мир огромен и беспределен, заселен тысячами животных и разумными существами. Мир устроен для любви и счастья.
— Кем?
— Никем. Он вечен. Всегда был и будет. Он умирает и рождается снова, как человек, он живет долго.
— Куда же уходят предки?
— Никуда. Рассыпаются в прах, превращаются в землю и питают зеленые травы.
— И мы с тобой превратимся в прах?
— Да, прекрасная!
— Что же тогда счастье?
— Видеть тебя, гладить твои волосы, чувствовать рядом! За это не жаль и жизни!
— Мое сердце пронзила нежность. Мне хочется плакать. Обними меня, Тамил… Ты любишь меня?
— Люблю ли?! Высохший колодец — просто яма, без летних дождей нет урожая, без солнца — день не настанет, без тебя — прервется мое дыханье!
— Прижми меня крепче, Тамил. Пусть наши сердца слышат ДРУГ друга.
Ветер не смог разметать каменные глыбы, не смог разорвать объятий. Рассвет похитил у Тамила Шиву.
— Давай улетим отсюда, Шива! Всегда буду твоим слугою! Построю тебе дворец в поднебесье. Любимая, не разбивай мне сердце!..
— Прости меня, милый. Другая судьба начертана мне родом, семьею. Когда месяц станет полной луной, я стану супругой бога.
— Но бога нет!
— Возможно. Но есть честь рода. Тебе не понять, горячий! — У тебя будет муж, человек! Как же я? Пусть я буду первым. Пусть изрубят меня на куски и изжарят. Разве это много за целый год счастья?
— Ты и так первый! И любимый! Но я не могу опозорить родовое имя! Прощай, Тамил.
Она выскользнула из лаза, как вода между пальцев. Теперь у Тамила мокрые руки. Разве у мужчин бывают слезы? Он один. Тепло и сухо в доме предков.
Отбушевали западные ветры. Сошла вода лета. Просохли дороги. Гонцы приносили тревожные вести. Войска Рамы подошли к. самому морю, стали гатить песчаные косы, повели боевых слонов по настилам. В сто йоджан мост соорудили умельцы под руководством искусного Вишвакармана. За слонами хлынули племена под стягом обезьяны и под стягом медведя, тысячи тысяч.
В единственном уцелевшем от пожара уголке леса, около квадратной деревянной рамы из стволов горного кедра, на верхней перекладине которой был укреплен лоток, выдолбленный из цельного дерева, стояли тесной группой Бхригу, Вишвакарман, Тамил, Дангар и Хум. У ног их в плетеной корзине длиною в десять локтей лежала Железная стрела толщиною в локоть. Она спереди была заострена и имела хвостовое оперение.
— Смотри, Тамил, — сказал Бхригу, — здесь, в этой стреле, заключена «сила Вселенной». Ее одной хватит, чтобы уничтожить Ланку.
— Где найти лук, чтобы выпустить такую махину?
— Такой лук под силу согнуть только божественному Раме, — сказал Вишвакарман. Бхригу и Дангар рассмеялись.
— Сказка рождает сказку! — сказал Бхригу. — Внутри этой стрелы вставлено такое же устройство, что поднимает Пушпаку в небо, только меньших размеров.
— А кто будет управлять ею?
— Управлять стрелой не нужно. Она поднимается вверх по лотку и, взлетев над Ланкой, упадет вниз, когда кончится ртуть в сосудах.
— Она упадет на землю, и что будет потом?
— Потом вспыхнет огненный шар, ярче тысячи солнц, поднимется ураган и сметет город, дворец и царя — осквернителя законов. У нас не будет рабов, Тамил, и царей, — закончил Бхригу.
— И все люди погибнут?
— Да.
— Но они ведь не виноваты. Царь, дворец — я понимаю, но при чем здесь люди, женщины, дети?!
— Мы предупредим их. Они уйдут из города.
— Но их не отпустят!
— Сеющий хаос должен погибнуть, — жестко сказал Бхригу.
— Учитель… — начал Тамил, но замолчал, поняв, что просить бесполезно. — Когда будет выпущена стрела смерти?
— Рама торопит, Бхригу, — сказал Вишвакарман. — Войска ропщут. Вокруг все съедено. Нужно возвращаться. Осажденная Ланка с запасами пищи может продержаться полгода. Башни дворца и вовсе неприступны.
Бхригу посмотрел в печальное лицо Тамила.
— Три дня подождем. Уговорим жителей выйти или Равану сдаться. Надо послать к нему человека для переговоров.
— Кого же ты предлагаешь?
— Ханумана.
— Учитель, можно я пойду с ним?
— Я боюсь за тебя, Тамил. Ты сын мне, единственная радость оставшейся жизни.
— Я уведу Пушпаку, Учитель!
— С кем ты лукавишь, Тамил? Но ты прав. Иди, спасай своих близких.
Ворота охранял тот же стражник.
— Куда ты пропал, повелитель волшебной колесницы? — изумился при виде Тамила охранник.
— Навещал родственников, друг.
