невесте дана Маркаса. К сожалению, её рассказ мало в чём просветил. Алиса выяснила, что Лула происходит из не очень богатой, пусть и знатной семьи. Небольшое поместье этой семьи, как и многие из небогатых, лепилось к более богатому, которое и принадлежало матери Алисы (у неё аж скулы свело, едва она поняла, что Лула говорит о той её матери, которая была и в покинутом мире), так что слугам дана Маркаса недолго пришлось бегать, чтобы набрать приличествующее невесте-жене своего господина сопровождение. Насколько поняла Алиса, поместье «её» матери находится в порядочной глуши… Попытка выяснить, что представляет собой дан Маркас, не увенчалась успехом. Лула просто не знала его в лицо, а по слухам не могла сказать, что он за человек.
Как ни странно, за оживлённой болтовнёй белобрысой они довольно быстро справились с принесёнными ранее грибами. Присматриваясь к Луле, Алиса приметила, что девица, которой, как и брату, оказалось шестнадцать лет, слегка покашливает. Пока спала в лесу, простыла?.. Прикинув обстоятельства, она предложила белобрысой отдохнуть от грибов и прогуляться к ручью, посмотреть, как там дела у дана Виктора. Прихватив опустевший чайник, который она решила использовать вместо ведёрка (а что? Заодно и воду принести надо), Алиса поспешила из дома. Лула, мгновенно насторожившаяся и вновь оробевшая, неохотно поплелась следом.
Вскоре, поняв, что они будут недалеко от дома, белобрысая с удовольствием посидела возле ручья, слушая его струйный звон, пока Алиса обходила овражек и проверяла, далеко ли Виктор. Брата не нашла, зато наткнулась на мешок, набитый груздями и белыми грибами вперемешку. Отсутствие второго мешка подсказало, что Виктор скоро появится, так что Алиса со спокойной душой вернулась к ручью, зелень возле которого внимательно обследовала. Из нужных для чаёв трав нашла мать-и-мачеху, кипрей (вспомнилось, что растёт Иван-чай рядом с пожарищами или на них самих, но не стала зацикливаться на том) и красный клевер, возликовала при виде подорожника и чистотела с мелкой ромашкой (лекарств-то нет, а тут такое богатство!), с огромным воодушевлением выдрала крутые кустики цикория с корнями (кофейным напитком обеспечены!). Ошалевшая от счастья, Алиса, таща настоящий сноп из цветов и трав, присоединилась к Луле. Букетище пришлось передать белобрысой: та выглядела слишком хлипкой для семилитрового, как подозревала Алиса, чайника с водой.
Возвращались домой молчаливые: Алиса немного необоснованно злилась на себя, что не изучала травознание в своём мире. Вон сколько вокруг разнообразных трав! Наверняка что-то ещё могло пригодиться для жизни посреди леса. И только у самого дома, у крыльца, догадалась спросить Лулу, которая чуть-чуть запыхалась:
— А ты знаешь травы, кроме тех, что я собрала?
И сама открыла рот, слушая то, что начала перечислять белобрысая из виденного возле ручья!
Не останавливаясь в холле, сразу пошли на кухню, где Алиса тут же поставила самый маленький чайник на огонь, который могла вызвать и сама. Чему, кстати, Лула нисколько не удивилась — тому, что хозяйка умеет колдовать. Только смотреть начала уважительней… На ту же плиту Алиса поставила кастрюлю с нарезанными белыми грибами и посыпала воду светлой солью. Вспомнив, небрежно спросила, чувствуя себя шпионкой, выпытывающей стратегические секреты у обывателя, ничего не подозревающего:
— Лула, мы тут, в доме, нашли странную соль. Она почему-то чёрная. Ты знаешь, в чём дело? Почему она такая?
Белобрысая только пожала плечами, разбирая букет на травы лекарственные и чайные. Итак, Лула тоже не знала, почему в доме хранится чёрная соль. Если это соль — напомнила себе Алиса.
Наконец вода в чайнике закипела, и в отдельной чашке Алиса для Лулы заварила чай от простуды. Узнав, что хозяйка проявила о ней заботу, белобрысая, укладывавшая грузди в следующей кастрюле — за неимением банок, тихонько засияла. Кажется, она даже забыла о своём страхе перед неведомыми измигунами.
Зато Алиса мгновенно вспомнила об опасности, выглянув в окно, выходившее к овражку с ручьём. Тени от деревьев, ближайших к ручью, стали такими длинными, что уже укрыли тот маленький бассейн, или запруду, в котором она и Виктор мыли грибы.
Где брат?
Древесные тени заворожили. Алиса всматривалась в них, отмечая, что они гораздо плотней, чем видела утром. И вскоре она поняла, что уже и чудиться что-то стало. Несмотря на уверения Лулы, что измигуны — твари вполне себе телесные, Алиса поняла, что в этих тенях кто-то копошится. Глаз замылился и видит фиг знает что? Или она так настроилась на этих измигунов, что они уже мерещатся ей?.. В любом случае, девушка поняла, что руки начинают дрожать отнюдь не от усталости, пока она перебирала грибы, засыпая их солью.
В конце концов, не выдержала. Встала из-за стола, стараясь выглядеть недовольной и деловитой. Взглянула на Лулу, которая принялась за предложенный ей травяной чай, и скомандовала:
— Как только закончишь с груздями — просто закрой кастрюлю крышкой, ладно? Я пока сбегаю к дану Виктору, отругаю его за излишний азарт!
Кажется, девица поверила её наигранной злости на брата, поверила, что хозяйка уйдёт ненадолго, потому что безбоязненно кивнула и заглянула в очередную кастрюлю с резаными грибами. За эту кастрюлю Алиса была спокойна. Та наполнена грибами меньше, чем наполовину, так что белобрысая могла заниматься ими ещё долго.
Твёрдым шагом настоящей хозяйки Алиса прошла по коридору из кухни в холл, но в «сенях» уже заторопилась, а с крыльца так вообще скатилась и во весь дух помчалась к ручью. Здесь вновь замедлила шаг, но это было нормально: надо взобраться на край овражка и осмотреться. Ближе к деревьям она уже психанула: от леса, от первых деревьев на опушке, солнца уже не видно! Где этот дурак?! Неужели ушёл за грибами вглубь леса, да и заблудился там?!
«Чёртов мальчишка! — свирепела Алиса со слезами на глазах. — Куда ты делся?! А я, дура, ещё поверила, что здесь ты резко повзрослел! Что тебе доверять можно! Витька, блин, куда ты ушёл?! И кричать нельзя в полный голос! Мало ли тут…»
Она вдруг замерла на месте, тревожно прислушиваясь. Да, ещё в полдень они заметили, что птицы поют в этом местечке не слишком активно. Но всё же было слышно, как они пересвистываются. А сейчас?.. Постояв немного, Алиса поняла, что, кроме шорохов листьев на ветру, она ничего не слышит. Лес, будто на ходу получив подножку, окаменел: ни одной птичьей трели или простенького посвиста… А ведь над домом (обернулась Алиса) всё ещё хорошо видны с опушки солнечные лучи.
Так почему перестали петь лесные птицы?
До звона в собственных напряжённых ушах вслушиваясь в лиственный шелест, Алиса уже с отчаянием думала, стоит ли
