этот момент начала открываться. Учитель, стоя в дверях, посмотрел на безделушку у своих ног и слегка подтолкнул ее ногой.
— Нет! — закричал Дагберт и коршуном бросился на ежа, когда тот покатился по полу, — Вы же могли его сломать!
Он поспешно собрал оставшиеся обереги: пятерых крабов и золотую рыбку и спрятал свое сокровище в карман.
— Что здесь происходит? — Сеньор Альваро смотрел на стену позади мальчиков.
Она стала голубовато-зеленого цвета; сквозь нее полилась морская вода, у плинтуса мягко заколыхались зеленовато-бурые водоросли, и среди них поплыли какие-то неведомые глубоководные рыбы.
Чарли взглянул на хмурое лицо Дагберта.
— С ним иногда такое бывает, сэр, — сказал он учителю музыки, — это не поддается контролю.
— Вот как? Не поддается контролю? Ты в этом действительно так уверен? — Сеньор Альваро насмешливо изогнул тонкую черную бровь.
Для учителя он был сравнительно молод, его одежда отличалась изяществом покроя, а карие глаза всегда приветливо улыбались ученикам. Похоже, Сеньора Альваро не слишком удивили мерцающие фигуры на стене. По мере того как Дагберт удалялся, водоросли, ракушки и пузырьки постепенно исчезали, а стена приобретала свой обычный сероватый цвет.
— Заходи в класс, — пригласил учитель.
Чарли любил уроки музыки. Он знал, что не был талантлив, как Фиделио Дореми, но Сеньор Альваро убедил его в том, что музыка может приносить удовольствие, если только подходить к ней серьезно и правильно попадать в нужные ноты, ну или хотя бы попытаться.
Вчера вечером Чарли удалось потренироваться полчаса перед сном, и Сеньора Альваро это приятно удивило:
— Экселентэ, Чарли! Замечательно!
Легкий и приятный испанский акцент учителя музыки радовал слух:
— Твои старания приносят плоды. Еще немного практики, и пьеса будет звучать почти идеально.
Урок подходил к концу, но Чарли не хотелось уходить. Сеньор Альваро был одним из немногих учителей в Академии Блура, кому Чарли мог доверять.
— Вы знаете что-нибудь о Дагберте? — спросил он, убирая музыкальную трубу в футляр.
— Я знаю об отце мальчика, если ты об этом. Мне известно о проклятии, наложенном на династию Гримвальдов. И еще я знаю, что Дагберт верит в защиту волшебных чар, наложенных на золотые обереги его матерью, — тон Сеньора Альваро был очень серьезным.
Чарли удивился его осведомленности:
— О моем магическом даре Вы тоже знаете?
— Конечно! — улыбнулся ему учитель, — увидимся в пятницу, как обычно.
— Да, сэр.
Когда Чарли закрыл за собой дверь, он почувствовал легкое головокружение. Возможно, виной тому был мрак коридора, казавшийся слишком темным после яркого света в Музыкальной комнате. Он на мгновение закрыл глаза и ясно увидел безбрежное море. И там, среди серых пенистых волн, покачивалась маленькая лодочка. Чарли видел эту лодку в своем воображении всякий раз, когда думал о родителях, наблюдающих за китами где-то на побережье. Но сегодня ему удалось увидеть на борту лодки ее название: «Серокрылая».
Чарли открыл глаза. Почему он смог разглядеть эту надпись только сейчас? Интересно, знает ли имя лодки кто-нибудь еще? Его бабушка Мэйзи? Дядя Патон? Компания, которая организовала отпуск его родителей?
— Чарли! — Габриэль задыхался от быстрого бега, а вслед за ним неслась переливчатая трель школьного звонка, призывавшего учеников на обеденный перерыв, — мы сможем поговорить с тобой на улице после обеда?
— Почему не сейчас?
— Я не успею все рассказать. Слишком запутанная история.
— Хотя бы намекни!
— Речь пойдет об Алом рыцаре.
— Ты меня заинтриговал, — Чарли поспешил в Главный зал, где как обычно толпа детей разделялась на группы и направлялась в разные гардеробные: Синяя раздевалка предназначалась для учеников Музыкального отделения, Фиолетовая — для актеров, Зеленая — для художников.
Чтобы не потеряться в сутолоке, Габриэль не отходил от Чарли ни на шаг, пока тот мыл руки, а потом они вместе пошли в Синюю столовую через Портретную галерею. Когда мальчики проходили мимо парадного портрета Ашкелана Капальди, Габриэль кивнул в ту сторону и прошептал:
— Я видел его сегодня.
— Думаю, я тоже видел его. Вчера ночью, — уточнил Чарли.
Габриэль непроизвольно сжался и даже стал меньше ростом, стараясь казаться незаметным:
— Я не понимаю, что здесь происходит…
Чарли молча пожал плечами.
Фиделио ожидал их за угловым столиком. Пока они ели вермишель с тертым сыром, Чарли наклонился к другу и, как можно тише, рассказал про Ашкелана Капальди, покинувшего свой портрет.
— Не хотел бы я оказаться на вашем месте, — с усмешкой заметил Фиделио.
— Что ты хочешь этим сказать? — возмутился Габриэль, — этот тип не имеет к нам никакого отношения.
— Извини, — Фиделио часто забывал про обидчивость Габриэля Муара, — я имел в виду, что вы оба одаренные, Гэбби. Эти чудики, как правило, охотятся за потомками Алого короля; а обычные люди, вроде меня, их не интересуют.
Габриэль вынужден был признать, что это правда. Он решил, что ему, Фиделио и Чарли будет лучше держаться вместе, хотя бы на переменах.
После обеда они совершили небольшую пробежку вокруг школы. Это был один из тех пасмурных мартовских дней, когда свинцовое небо хмурилось, а пронизывающий насквозь ветер пробирал до костей.
В связи с плохой погодой первоклассникам разрешили остаться дома, но остальные учащиеся, почти триста детей от восьми до шестнадцати лет дрожали от холода, придумывая как бы согреться. Одни мальчики вяло играли в футбол, другие активно занимались легкой атлетикой, а третьи делали зарядку под руководством энтузиаста по имени Саймон Хок.
Большинство девушек гуляли парами или группами. Кто-то даже раскрыл зонтик, хотя о дожде напоминал только густой сырой туман.
Всеобщее внимание привлекал к себе яркий цветной зонт с раскраской в виде красных и желтых бабочек. Белокурая красавица в фиолетовом плаще заботливо держала его над головой очень высокого парня африканского происхождения.
— Это Лизандр? — спросил Габриэль.
— Похоже на то, — подтвердил Фиделио.
— А кто эта девушка? Первый раз ее вижу, — удивился Чарли.
В этот момент незнакомка повернулась к ним лицом, и Чарли узнал Оливию Карусел. Он
