я впервые встаю без будильника. Мне требуется больше часа, чтобы скрыть следы бессонных ночей. А они нещадно преследуют меня, как только солнце скрывается за горизонтом. Круги под глазами и серый оттенок кожи — вот их последствия.
По дороге в офис я стараюсь не думать, какой будет встреча с Рэями. Уверена, разговор по телефону был далеко не последним поединком между мной и Дэймоном. А свидание с Йеном и вовсе ведёт к чему-то непредсказуемому. Но я справлюсь, как всегда. Если бы не справлялась, то сейчас бы не заходила в лифт Гранд Сити в центре Москвы. Сжимаю в руках папку с документами и закрываю глаза, мысленно считая этажи. На 13-ом двери открываются, впуская кого-то еще. Продолжаю считать, ровно до той секунды, пока в нос не ударяют знакомые нотки ЕГО парфюма. Открываю глаза и издаю мучительный стон. Дэймон стоит напротив, одетый в безупречный черный костюм. Скрестив руки на груди, он опирается о стену.
— Привет! — его лицо озаряет улыбка. Я вижу ямки на щеках даже сквозь щетину.
— Доброе утро, мистер Рэй — я отвечаю строго, по всем канонам деловой этики и отворачиваюсь в другую сторону.
Замечаю, что он хмурит брови. Не говоря ни слова, он нажимает на кнопку СТОП и лифт останавливается между этажами. Только не это. Я так отчаянно хотела избежать этой встречи, пожалуй, более отчаянно я желала только того, чтобы она произошла. Признаться себе в этом сродни выстрелу в упор.
— Не говори, что все, что ты сказала по телефону было всерьез? Ты же знаешь, что мы уже не сможем держаться подальше друг от друга.
— Нет сможем. Нажмите на кнопку и при желании мы больше не встретимся до конца дня!
Мне кажется, что воздуха в лифте становится мало. Мне безумно жарко, и я панически хватаю ртом воздух. Нет, это не симптом клаустрофобии, это симптом слишком близкого присутствия Дэймона. И он понимает это. Он подходит вплотную, так, что я вынуждена вжаться в стену.
— Нет, — мой голос звучит неубедительно.
Его рука опускается на мое бедро и бесцеремонно скользит вверх, под юбку. Что он себе позволяет! Зажмуриваюсь, и выставляю руки вперёд, упираясь ладонями в его грудь. Это выходит неуверенно. Я злюсь за свою слабохарактерность. Нет, нет. Сохранить последние крупицы самообладания не так-то просто, когда я чувствую его дыхание рядом. Издаю стон, и роняю папку из рук. Я проигрываю партию с собственной совестью, здравый смысл нокаутирован и лежит где-то в углу. Похоть хищно улыбается и отключает здравый смысл, предоставляя все карты в руки голым инстинктам. Дэймон тянет меня за волосы вниз, заставляя меня смотреть ему в глаза.
— А если у меня другое желание? — его шепот над самым ухом, чувствую, как теплые губы опускаются на шею. От каждого поцелуя на коже остается ожог, а он продолжает свою страстную пытку и скользит губами вниз, по плечу. Одной рукой он гладит мое бедро, другой расстегивает верхние пуговицы блузки, продолжая блуждать губами по шее.
— Нет, Дэймон, — где-то на задворках разума я понимаю, что это надо прекратить, мы в лифте, в офисе, я же себе обещала… Но мысли снова отключаются, как только он обрывает мои слова поцелуем. Таким долгожданным. Его губы мягкие и в то же время напористые, язык проникает в мой рот, и я не могу сдержаться. Отвечаю на его поцелуй, и в то же время обхватываю руками за шею, всем телом прижимаюсь еще ближе. Это безумие. Дэймон вдавливает меня в стену, целует яростнее, его язык безраздельно властвует у меня во рту. Внезапно он отстраняется, и выразительно смотрит прямо в глаза. Его зрачки расширены, а радужки черны, как ночь.
— Скажи теперь, что ты не хочешь меня видеть? СКАЖИ! — рычит он и упирается лбом в мой лоб.
— Я не хочу… — я задыхаюсь, но не могу закончить фразу — Не могу! — это все, что я способна выдавить, и мысленно проклинаю себя за это.
— Так я и думал! — он снова накрывает мои губы поцелуем. На этот раз еще более требовательным. Чувствую бедром твердое в его штанах. Я возбуждаю его так же, как и он меня. В этом больше нет сомнений.
— Дэймон, пожалуйста! — сама не знаю, о чем прошу его. Он совсем лишил меня способности трезво мыслить. Все, о чем я могу думать — его губы, руки, его дурманящий запах и то, на что я готова прямо здесь и сейчас.
— Нет! — собираю последнюю волю в кулак и с силой отталкиваю его от себя. Он словно дикий зверь отскакивает назад. Глаза Дэймона горят, грудь тяжело вздымается вверх-вниз, волосы взлохмачены.
— Это безумие! — я чувствую, как пылают мои щеки. Смотрю на себя в зеркало напротив и заливаюсь краской стыда. На кого я похожа! Блузка расстегнута, юбка задрана вверх, губы припухли от поцелуев.
Кажется, Дэймон начинает приходить в себя. Он торопливо поправляет костюм и ровняет галстук, наблюдая, как я проделываю то же самое со своей одеждой.
— Ты сошел с ума! — не узнаю свой голос, так сильно он охрип от внезапно обуревавших чувств.
— Это ты виновата. Ты так действуешь на меня. Черт! — Деймон окончательно приходит в себя, и немного успокоившись, нажимает кнопку СТОП на панели управления. Мы стоим рядом, тяжело дыша, и стараемся не смотреть друг на друга. Я понимаю, что одно неловкое движение и произошедшее пару минут назад может повториться. Мы как два искрящих провода с оголенными нервами. Лифт останавливается на нашем этаже. Двери открываются, и мы выходим в холл. Дэймон едва слышно шепчет, наклоняясь к самому моему уху
— Если ты и вправду умна, то будешь держаться от меня подальше, как и хотела.
Он срывается с места и исчезает за дверями своего стеклянного кабинета, а я, не чувствуя ватных ног, плетусь на своё рабочее место.
Ну почему, почему я такая дура?! Сколько раз мне придется вытерпеть унижение со стороны Дэймона, чтобы понять какой он на самом деле человек. Йен прав, говоря о воспитании брата, ему плевать на всех, кроме себя. Боже! Йен! Представляю, что сейчас расскажет ему Дэймон. Во всех красках опишет, какая я…
— Поверить не могу! — мысли прерывает недовольный голос Влада.
— Я целых 15 минут ждал лифт, какой-то засранец остановил его между этажами! Отличное начало дня! — он плюхается в кресло и бросает на меня быстрый оценивающий взгляд.
— У тебя все хорошо? Ты выглядишь…потерянной.
— Нет, все нормально, — я выдавливаю слабое подобие улыбки
— Я не узнаю тебя в последние дни, — продолжает
