у лепреконов…
— Член ученого совета?.. — совсем запутался и опешил Дегатти.
— Пока еще нет, в том-то и дело. А почему?
— Что почему?..
— Почему, говорю, ты все еще не пишешь монографию? Научную работу? Даже небольшой статьи еще не вышло… так, для затравки. А наши коллеги ожидают от тебя многого. Целую книгу, возможно.
— Книгу о чем?..
— Майно, ты претендуешь на декана…
— Да я не претендую…
— А вот и плохо. Претендуй. И не на декана, а сразу на ректора. Мэтр Иволг недавно упомянул, что хочет уйти на пенсию, да вот беда — не видит себе замены. Не видит достойных. Есть вот только такой Майно Дегатти, который много чего умеет, много чем удивил, но ничего не хочет. Да еще и игорные залы разносит. Энергии в нем, наверное, много. Ее надо в мирное русло направить.
Дегатти задумался. Монография, значит… монографию, конечно, написать можно. Одну он уже писал, когда получал профессуру, опыт есть.
В магическом сообществе монография — это не пустяк. По факту это целая новая волшебная книга, бестиарий, руководство или лечебник. Большая работа, имеющая важное практическое или теоретическое значение. Какие-то мелкие статейки с пережевыванием старых тем на новый лад даже не считаются стоящими внимания.
— Да что я могу написать… — замямлил Майно.
— Сколько у тебя сейчас фамиллиаров? — терпеливо спросил Локателли.
— Девять. Семь классических животных, один неодушевленный и… и Лахджа.
— Девять, — повторил Локателли. — Не рекорд, конечно, но к чему рекорды, если один из фамиллиаров — высший демон? Как ты думаешь, сколько в Унионисе было волшебников с высшим демоном в фамиллиарах?
— Один, я знаю. Я.
— Вот именно. Майно, ты подумай. Ты первый волшебник за... я даже не знаю, за какой период, у которого есть полный доступ к высшему демону. Максимально полный, круглые сутки и добровольно. И не только к самому демону, но и к его мыслям, к его памяти. Как они думают… как она думает, кстати?
— Ну… как человек… она искренне в это верит.
— А на самом деле? — въедливо осведомился Локателли.
— Она очень старается. И я ей очень благодарен.
— Понятно… ну надеюсь, в работе ты отразишь эти аспекты подробнее. Никто, конечно, не ждет, что ты будешь рушить свое семейное счастье ради какой-то книжки, но у тебя есть долг перед Мистерией. И круглосуточный доступ к высшему демону.
Из коридора донесся смех Астрид и какой-то грохот. Лахджа приглушенно уговаривала дочь не буянить. Потом не очень приглушенно. Потом громко… грохот прекратился, но повисла какая-то пугающая тишина.
Локателли с интересом прислушался и добавил:
— Двум высшим демонам. Фамиллиару и не фамиллиару. Есть возможность сравнивать. К тому же один из них растет у тебя на глазах.
— С ней у меня нет такой связи, как с ее матерью, — напомнил Дегатти. — Я не знаю, как и о чем она думает.
— Она воспринимает тебя как отца, а это уже огромная редкость, — сказал Локателли. — К тому же скоро у тебя будет еще и полудемон…
Дегатти поморщился. Старика опять заносит. Это все-таки его семья, а не какая-то опытная делянка… хотя да, исследовательский материал интересный.
Он все-таки первый волшебник, который сделал фамиллиаром высшего демона. Это отчасти случайность, а отчасти ее добровольное сотрудничество, но сам факт, сам факт! Раньше такое считалось казуистикой: технически возможно, на практике не бывает. Просто грех не воспользоваться такой возможностью продвинуть магическую мысль…
Так, стоп. Он начал думать, как отец. Плохой Дегатти, плохой.
Так, а это вообще уже не он думает.
Лахджа!
Ты плохой. Плохоооой.
Прекрати!
— Какой интересный материал, — восхитился Локателли. — Она может подключиться к тебе без разрешения? Опасно, но так интересно!..
— Вы слышали? — смутился Дегатти.
— Я случайно. Вы громко думаете, а это все-таки мой кабинет… средоточие моей магии. Я и вне его — величайший волшебник планеты, а здесь я и сам не знаю своих пределов… как и ты своих. Но ты же понимаешь, что если слетишь с катушек, то мы запрем тебя в Госпитиуме?
— А меня? — сунулась в дверной проем Лахджа.
— И тебя.
Локателли наклонился вперед, оперся локтями на стол, хитро улыбнулся и сказал, глядя на Лахджу:
— Вот что, Майно. Я тебе сделаю подарок на Добрый День. Я, президент Чу, ректор Драмм, ректор Иволг… в общем, от всего ученого совета ты получаешь академический отпуск. Оплачиваемый. Твой опыт очень важен для всех нас. Спокойно работай, пиши свой великий труд. Года должно хватить, но если что — продлим. А потом, когда закончишь... посмотрим по результатам.
Всего лишь год. Дегатти стало неуютно. Ему сейчас, считай, дали официальное распоряжение не только от председателя Локателли — от всего ученого совета. Теперь понятно, почему он встретил здесь Таалея.
— Через год навести меня снова, — сказал Локателли, откидываясь в кресле. — Я вот прямо тут запишу, в своем ежедневнике — на следующий Добрый День назначено Майно Дегатти.
— Тогда… с Добрым Днем… — сказал Дегатти, поднимаясь с кресла.
— С Добрым Днем, — улыбнулся Локателли.
— Так что ты в итоге решил? — спросила Лахджа, уже сидя дома за праздничным столом.
— А что я решил… — отвел взгляд Дегатти. — Я, видимо, решил писать. Я решил взять академический отпуск… оплачиваемый!.. я решил… Астрид, не ешь ложки!
Астрид со свистом втянула ложечку и потупила глазки. Она стыдилась есть несъедобные вещи, потому что мама убедила ее, что это некультурно… но они же такие вкусные!
И кто их назвал несъедобными? Очень даже съедобные! Вот, легко откусываются!
— Она голодная, что ли? — спросил Дегатти, глядя, как девочка грызет вторую ложку. — Астрид, ты голодная?
— Астрид всегда голодная, — ответила Астрид. — Уясни, папа.
— Возможно, ей не хватает железа, — предположила Лахджа.
— Тогда ей не стоит есть столовое серебро, — сказал Дегатти. — Мне этот набор приборов дядя подарил… и он только что официально закончился. Это была последняя ложка.
Лахджа налила дочери чаю, чтобы не ела всухомятку. Она не знала, как демонический организм реагирует на серебро.
Лахджа. Лахджа.
Опять он.
Лахджа. Лахджа.
— Да возьми ты печенье сам! — не выдержала демоница.
— Ты должна разрешить, — сказал Тифон.
