- А, вот оно что, - профессор кивнул, в его взгляде появилась лёгкая заинтересованность, - это многое объясняет. Потому что та причина, которую озвучил Пошкин, была ну слишком натянутой - какое-то соглашение с университетом, которое он грозился разорвать. Если бы даже он и заключил соглашение с нами, то уж студенту первого курса в нём было не место. Без обид.
Я пожал плечами и сел напротив профессора.
- А эмоциональная привязанность, - продолжал профессор, - вполне достойная причина такого поведения.
Персонс замолчал. Я тоже не знал, что говорить. Рассказать ему о том, что мы застряли из-за меня? Страшно, вдруг он опять впадёт в ярость. Но из нас двоих он умнее и опытнее, может быть, он подскажет решение, если узнает, как мы сюда попали. Но что я сделал? Я написал элементарную руну энергией из какого-то нового источника. Что это за источник? Он не был похож ни на один из источников, которые мы сейчас использовали. Надо попробовать снова обратиться к той энергии. А вдруг это обращение разрушит наше кольцо и мы окажемся непонятно где? Всё-таки, нужно всё рассказать Персонсу, без него мне не справиться.
Я поднял глаза на профессора и осёкся, мужчина всё это время пристально рассматривал меня.
- Ти, - опередил меня Персонс, - хочу сказать, что у меня лично к тебе никаких претензий нет.
Профессор замолчал, было видно, что эти слова давались ему очень тяжело. Я не издавал ни звука, застыл и даже старался дышать потише.
- Просто понимаешь, - продолжил мужчина, - не уверен, что мы отсюда выберемся. Мне хочется, чтобы ты знал. Ты должен знать. Ты в общем-то молодец. Сначала мне рассказали, что в лавке Оскара появился очень талантливый подмастерье из Керита. Я был уверен, что это было сказано для хорошей рекламы. Керитовец не только работает, но ещё и приносит пользу, эта новость резко выбивалась из обычного информационного потока и хорошо привлекала новых клиентов. Потом мне предложили пригласить тебя на открытый урок, но я позвал Оскара Алвина. Я был уверен, что именно хозяин лавки был автором всех ваших изобретений. Скажу сразу, я поступил очень нехорошо с Алвином и позволил аудитории поднять его на смех, а ведь он уже тогда видел успех растворимых порошков, когда мы всё ещё были уверены в непоколебимости зельеварения.
Мужчина перевёл взгляд на мои уши и продолжил:
- Мне тяжело общаться с эльфийцами, так сложилось. Ты тоже из их расы, потому я был сильно недоволен, что ты оказался в первой группе. Как правило, я заставляю всех эльфийцев перевестись в другую группу, которую я не веду. Но ты оказался крепким орешком.
Персонс усмехнулся и сел немного расслабленней, я улыбнулся в ответ и тоже уселся поудобнее.
- Я никогда не думал, что можно выдержать такую травлю. Иногда я сам себя не узнавал, насколько я мог быть придирчивым. Ты действительно силён в алхимии, признаю это. На моём курсе тебе давно пора на третий курс, если не выше. Меня жутко злило, что ты не давал мне и повода снизить оценку, поэтому и были склянки с другой метрической системой, испачканные порошком колбы, неровные коврики. И всё равно ты умудрялся в четверти выйти на три балла, но тут удачно произошёл инцидент с отравлением и я конечно же не преминул им воспользоваться. Ты должен был вылететь из университета, как многие другие эльфийцы до тебя. Но и тут ты меня обыграл. Скажи, что ты такого пообещал Немолову, что он ради тебя одного организовал этот концерт с комиссией? Я планировал утопить тебя и на ней, но тут за тебя попросил Пошкин. А потом ты мне не дал и шанса со своими абсолютно корректными ответами.
Последние слова Персонс произнёс с чёткой дикцией, немного помолчал и продолжил:
- И скажу так, после комиссии я просто не знал, как поступить. С одной стороны, в моей группе находился эльфиец, а это лично для меня недопустимо. С другой стороны, ты на голову выше всех первокурсников и спокойно можешь дать фору третьему курсу. Что делать, Ти?
- Может, - робко произнёс я, - мне на уши какие-нибудь помпоны надеть?
Профессор округлил глаза и через секунду громко, отрывисто засмеялся.
- Помпоны, - мужчина никак не мог остановиться, - на уши, мохнатые, или лучше звёздочки с новогодним дождиком, чтобы ещё тряслись так…
Смех был больше похож на истерику, как будто Персонс смеялся и из него что-то выходило, что-то давно его держащее. Он говорил и смеялся, потом замолкал, смотрел на мои уши и снова хохотал.
- Ох, - выдохнул мужчина, вытер выступившие слёзы, - ну ты тоже скажешь, помпоны, хах, фух, надо выдохнуть, нельзя столько смеяться. Так, фух. Ладно. Ну, с ушами разобрались. Хорошая идея, хочу сказать! Но чтобы её сделать, осталось отсюда выбраться, а это крайне маловероятно.
- Но вы говорили, что нас найдут…
- Да, говорил, - перебил меня мужчина, улыбка сошла с его лица, он снова стал серьёзным, - но это было скорее для самоуспокоения. Нас отсюда только Серов сможет вытащить, а он стал уже совсем плох. Думаю, Юрий Юрьевич даже не поймёт, что от него хотят. А кроме него никто и не сможет догадаться, что мы здесь. Проход в кафе как работал, так и работает, это только мы с тобой попали в этот замкнутый тор. И я не пойму, как такое могло произойти.
- Это из-за меня, наверное, - как же страшно было эти слова произносить! Я ожидал, что Персонс сейчас взорвётся, будет меня ругать за опрометчивость, но я ошибался. Мужчина молча и спокойно смотрел на меня, ожидая продолжения. И я продолжил:
- Николай Семёнович, я сейчас тренируюсь
