не придется отчитываться за неудачу!
— Я все равно ничего не знаю, что там ты делал в Гнилых землях. Расскажешь сам, да? Ну, бывай.
И, похлопав меня по плечу, рыцарь пошел к кастеляну сдавать доспехи, выданные ему на поход. Самому Ренну принадлежал только щит, меч и кинжал.
Мне идти было особенно некуда, к тому же начальство, судя по всему, скоро затребует к себе.
— Герр Андерклинг, наконец-то!
Я обернулся. На крыльце стоял ключарь Гиппель, лысый толстяк средних лет, и энергично рисовал руками Знак Света, благословляя возвращение нашей небольшой команды.
— Идите же сюда. Все благополучно? Хвала Свету!
Я поднялся по крутым ступеням.
— Как все прошло? — спросил Гиппель, понизив голос — Надеюсь, вам сопутствовал успех?
— Вашими молитвами. Трапезная закрыта?
— Конечно, ведь пробил уже шестой колокол. Но я схожу на кухню, принесу вам что-нибудь. Сегодня была чечевица.
— Спасибо, брат Гиппель. Я буду у себя. Можете еще прислать воду?
— Конечно, конечно.
По узенькой валкой лестнице я потащился наверх, в свою комнатенку, с каждым шагом все сильнее ощущая, как болят ноги от езды верхом. И когда я к этому привыкну…
Наконец я поднялся. Моя комната два на три шага с, крохотным окном и облупившимися стенами. Никаких стекол — только ставни. Или у тебя свежий воздух и свет, или — темно как в заднице, но зато почти не дует.
Я стащил обувь и повалится на свой топчан, уставившись в прокопченный потолок со страшными трещинами в штукатурке. Когда-то в своем мире я снимал прокуренную малосемейку на окраине города — и это был просто дворец падишаха в сравнении с этим. А ведь эта жалкая конура — завидная роскошь, несбыточная мечта для остальных монастырских обитателей! Бывает, в помещениях, не сильно больше этого, живет человек по 5–8, а большинство ночует в дормитории — гигантской казарме на сотню рыл. Встречавший нас конверс Эйлох спит на конюшне, его напарник Аксель — под лестницей, вот прямо под той самой лестницей, по которой я сейчас взбирался. Старику шестой десяток, а живет хуже, чем чертов Гарри Поттер.
Но с тех пор, как я начал выполнять странные поручения каноника, меня поселили здесь. И настрого запретили распространяться о том, чем я занимаюсь в своих поездках, «чтобы не было соблазна братьям».
Может быть, это и правильно. Бедолаги — монахи не имеют права покидать монастырь без разрешения начальства, а оно, из каких-то своих соображений, дает их крайне неохотно. Так что, на таких, как я, шатающихся то в монастырь, то в мир, смотрят косо. Да наплевать.
В дверь тихонько постучали.
— Войдите!
Дверь тихонько, почти без скрипа, приотворилась. Только один человек умел так открывать ее. Пожилой послушник Аксель заглянул ко мне, робко улыбнулся, не заходя за порог. Вот черт!
— Брат Аксель, простите. Но я совсем забыл про вашу просьбу.
Глаза старика округлились. Казалось, он сейчас заплачет. Кхорн рогатый, ну вот вообще было не до него!
— Был очень тяжелый поход, мы проделали сотню лиг за неделю. Я завтра схожу для вас специально. Зайдёте ко мне вечером, хорошо?
Тот скорбно кивнул, и безмолвно прикрыл дверь, так и не зайдя внутрь. Удивительно, как ему удается открывать и закрывать ее бесшумно? У меня она дико скрипит.
Брат Аксель дал обет молчания. Я один из немногих, с кем он может «разговаривать», царапая углем на стене короткие фразы. Он просил привезти ему цукаты, а я забыл.
Снова открылась дверь, и брат Аксель, пыхтя, поставил в проем деревянную лохань с водой. Отлично.
Я пододвинул емкость к себе, часть отлил в кувшин для питьевой воды, а в остальную с наслаждением опустил ноги. Вода! Разумеется, холодная, даже можно сказать ледяная, прямо из колодца, но это то, что мне надо. Две минуты неприятных ощущений, зато ноги перестанут гудеть.
Приведя себя в порядок, я хотел было отправиться к ключарю, но, выйдя на лестницу, услышал, что он сам ко мне идет, с шумной одышкой ступая по крутым ступеням.
— Не стоило, брат Гиппель, я бы спустился к вам — крикнул я, но он, тяжело дыша, уже поднялся ко мне.
— Сегодня постный день, но для вас, Энно, я добыл сыру, — сообщил он, ставя у кровати пузатый кувшин.
— Присядьте. Что нового в монастыре?
— Да, в общем, все по-старому. Ключарь тяжело опустился на мой топчан, вытирая похожую на тонзуру лысину, и протянул мне половину хлеба и с полфунта твердого сыра. — Простите, не смог захватить кружку.
— У меня есть.
Я поднял тяжелую крынку, налил холодного эля и залпом выпил. Ни в одной таверне или трактире я еще не видел эль лучше монастырского. Хорош, как всегда, был и свежий хлеб, хоть и с отрубями, но зато настоящий, пшеничный. Да и сыр в нашем монастыре всегда делали отличный.
Ключарь не без интереса поглядывал на мой новый кинжал, которым я нарезал хлеб и сыр, но ничего не спросил. Вздохнув, он продолжил.
— Появилось три новых зилота. Их поселили наверху, прямо над канцелярией.
— На чердаке?
— Да. Говорят, будут надстраивать сольер над Северным корпусом, под общий дормиторий для неофитов. Планируют набрать еще 40 послушников.
— Ну, надо же! А говорите, ничего нового!
Ключарь снова тяжело вздохнул.
— Все это не новость. То, что зилотов будет больше, известно давно.
— Но ведь у монастыря нет таких средств! Что про это думают викарий и настоятель?
— Ничего не поделаешь.
Гиппель поднял кувшин, и без церемоний выпил из него добрую половину. Только тут мне стало понятно, почему он извинился, что не взял кружку.
— Ведь это не выбор викария, и тем более — настоятеля. Распоряжения поступают оттуда, — он выразительно ткнул пальцем вверх. — Остается только исполнять их. А уж где возьмут средства наши иерархи, — одному Свету известно. Но, похоже, какие-то возможности у них есть!
— Думаете?
— Да. Я знаю, что здесь то и дело появляются очень состоятельные господа, желающие сохранить свое инкогнито. И, видимо, от них ожидаются серьезные поступления!
— Что за господа?
— Наверное, благочестивые люди, желающие спасти свои души служением Свету. Вы же знаете, как это бывает. На пороге старости все начинают задумываться, что их ждет за гробовой доской.
«Спонсоры», значит. Ну, хорошо. А то не сняли бы с довольствия бедного Энно Андерклинга, юнгера и послушника Света. Из меня-то зилота не получится ни при каких обстоятельствах!
— Викарий питает большие надежды на этих господ, это точно. По крайней мере, здесь уже два раза был мастер Игнатиус Краузе. Я показывал ему Северный корпус, канцелярию и здание Капитула. Он
