молодой картофель и жареная фасоль, по причине своей смерти в недавнем налёте колдунов Мобаса. Не пропадать же теперь добру?
Вернувшись обратно, приказал слугам вытащить стол, после чего разместил на нём блюда и достал припрятанную бутылку вина, дожидаясь одну дерзкую девчонку. Нужно будет полноценно помириться, а то, как-никак, спим вместе. Просто спим!
— Хм, — слабо улыбнулся я. Иного и правда периодически хотелось, однако же — нет и нет. Проблемно! Проще будет сходить к шлюхам, хоть на них и выстраивается, периодически, настоящая очередь.
Вскоре Силана и правда пришла (мне пришлось дважды подогревать еду!), только… под конвоем стражи, с синяком под глазом, порванным воротником, помятым видом и в кровь разбитых кулаках.
— Чего не проследил, защитник? — ухмыльнулся офицер, контролирующий четверых солдат. — Подопечная твоя драку со жрецом устроила! Еле отбили её у толпы, которая уже хотела растерзать эту фурию.
— Дура-а-а, — протянул я, опустив голову и прикрыв ладонью глаза.
Повезло, что собственный статус её спас. Но, как и предполагал, внушение этой бунтарке сделали. Неприятно. Пришлось лечить. Потом молчаливо ужинали. Я опасался, что если открою рот, то как следует пройдусь по всей случившейся ситуации, а потому благоразумно молчал. Она тоже.
Так и закончили, заодно прикончив бутылку не самого плохого вина. Думал, что оно развяжет Плейфан язык, но нет — словно воды в рот набрала. Я тоже держал язык за зубами. Особенно когда в голову отдала приятная мягкость и лёгкая слабость. Хорошо…
Улыбка сама появилась на лице, но не настолько, чтобы я перестал себя контролировать.
Мы молчаливо оставили стол слугам, которые сноровисто убрали тарелки и бодро утащили его куда-то вдаль. Мы же забрались в палатку. Я уложил сонную и вымотанную девчонку спать, а сам принялся чистить, ремонтировать и прибирать свою и её одежду. Производственная магия мне в помощь, но… Я что, нянька? Похоже нянька.
— Как ребёнок маленький, ну в самом-то деле, — ворчал я, комментируя уже сладко спящую Силану, а в заключении вздохнув, принялся дочитывать книгу магии, вытащив светильник, чтобы было видно буквы.
Хоть мы весь вечер продолжали молчать, под конец Силана смотрела на меня уже не как на врага, а… скорее извиняюще, что ли? Так смотрят дети, которых наругали за пакость, а они, в свою очередь, смертельно обиделись на родителей, обвинив тех во всех грехах. Но время проходит, страсти успевают улечься, а мысли… они не отпускают, продолжая крутиться в голове. Тогда они возвращаются, но всё ещё не могут сказать этих простых слов: «Извини меня».
Дети не умеют так делать. Не умеют искренне вкладываться в эти слова. Их извинения либо отработаны, как механизм и за ними ничего не стоит, либо его нет вовсе.
Силана, судя по виду, из второй категории, что меня радует. Враньё я не терплю. Однако, молчание немногим лучше. Посмотрим, как она будет вести себя дальше. И если Плейфан надеется, что я, как и она, буду изображать, что ничего не случилось, она ошибается.
Зачитавшись, лёг спать через целых два часа, да ещё и крутился, не в силах уснуть. В голову лезли самые разные мысли, отчего пришлось силой заставлять себя занять максимально комфортную позу и расслабиться, постаравшись очистить сознание.
В мысли всё время лезла разная чушь, которая вскоре перешла в сны. Там Дэсарандес сражался с Тёмным принцем за право дать мне совет. В конце их обоих убил Дризз, сидевший в броне инсурия. Он подошёл ко мне ближе и прошептал:
— Сожги их. Сожги их всех, — в его глазах горело мрачное безумие, отчего я развернулся и побежал, спрятавшись в свою палатку, где лежала Люмия в обнимку с Силаной.
— Кирин, — улыбнулась последняя. — Ложись к нам.
Они прижимались друг к другу обнажёнными телами, а я сидел и смотрел, как «игры» становятся всё более откровенны.
Проснулся с каменным стояком и головной болью. И если первое решил проигнорировать (хотя варианты, так-то, были), то со вторым, не долго думая, всё-таки разобрался.
Усевшись в позу мыслителя, крайне аккуратно, каждое мгновение прислушиваясь к себе, начал лечить себе голову. Рискованно, но я открывал проход к своему измерению магии столь осторожно, что энергия просачивалась буквально по крупицам. Эти капельки и пошли на моё исцеление. Получилось. Получилось!
К своей неожиданности, заодно получил порцию бодрости, отчего аж подскочил, светясь улыбкой. Силана ещё спала, так что не стал её будить, а покинул палатку, занимаясь привычными утренними делами.
К слову, стояк так и не отпускал. Помог лишь холодный душ, после чего я всерьёз так задумался о полноценном решении проблемы. Самый простой вариант в виде «ручной отработки» был отложен в сторону, ибо я не какой-то там плебей, а аристократ! Пусть даже бывший.
Впрочем, занявшись делами, я попросту обо всём забыл.
— Господин маг, — в момент, когда я, на открытом воздухе, вычерчивал палочкой на грязи рунную вязь (энергию, разумеется, в неё не проводил), прикидывая, какую будет лучше всего использовать, меня нашёл слуга Силаны. — Госпожа Плейфан зовёт вас.
Девчонку мучили симптомы похмелья, отчего она вполголоса ругалась на мунтосе.
— Эх, голова бедовая, — вздохнул я и исцелил её. Зная что и как, на подобное действие ушло не более пяти минут.
— Спасибо, — пробормотала она, — и это… вчера… — девушка почесала затылок. — В общем… я была не права.
— Угу, — скрестил руки на груди, — и что дальше?
— Ты злиться? — Силана подняла на меня глаза. Её лицо выглядело чуточку помятым и заспанным. Волосы — встрёпанными. Но почему-то в голове сразу же всплыл ночной сон.
Надо было всё-таки решить свою проблему вручную! — мысленно простонал я, силой воли сосредоточившись на разговоре.
— Есть такое, — согласился с ней. — Зачем ты подралась вчера?..
Сегодня и я, и она, были аккуратнее в своих словах. Мы оба будто бы поняли, как хрупки бывают человеческие взаимоотношения. Поэтому, после того, как Плейфан умылась и мы совместно позавтракали, я приступил к работе, заодно подтягивая её знание языка.
Силана призналась мне, что обучение языку не похоже ни на какую другую науку.
— Сначала я думала, что всё сведётся к простой подстановке, замене одного набора звуков другим, — пояснила она. — Реальность оказалась труднее.
О да, труднее!
— Разумеется, — хмыкнул я. — Ведь речь идёт о грамматике — понятии о том, что всё сказанное увязывается в схемы неким невидимым механизмом. Прежде чем учить
