Вороны Приморья в отличие от европейских серых собратьев черны, как грачи. И поведением от всем известных своих товарок несколько отличаются. Не засиживаются на городских свалках и помойках, а кружат над побережьем и тайгой, высматривают и сопровождают хищников, питаясь остатками их трапез. Эту особенность ворон хорошо знают охотники и лесники заповедника, нередко по их голосам отыскивая в чащобе давленку — остатки тигриной добычи, порой еще свежую и вполне пригодную для употребления в пищу. Вполне возможно, что и мы могли наткнуться на давленку, но мне, конечно, хотелось увидеть тигра.
... В Лазовский заповедник я попал три года назад, привезя на преддипломную практику сына, учащегося лесохозяйственного техникума. Вот тогда-то и возмечтал заполучить собственного исполнения фотографию хозяина тайги. Правда, с детства еще застряло в мозгу вычитанное в книгах Арсеньева предупреждение старого Дерсу Узалы. Помните, как сказал он однажды? «Наша так говори. Такой люди, который никогда амба посмотри нету,— счастливый. Его всегда хорошо живи... Моя много амба посмотри. Один раз напрасно его стреляй. Теперь моя шибко боится. Однако моя когда-нибудь худо будет». И ведь верно, худо закончилась жизнь Дерсу... Но я не суеверен и, оказавшись в этом заповеднике, многие километры пройдя по тигриным следам, просто не мог не мечтать о том, чтобы встретить в тайге этого умного и осторожного хищника.
Навсегда отпечаталось в памяти удивление, когда совсем неподалеку от дачного поселка на лесной тропе при входе в заповедник я увидел крупные, очень отчетливые и совсем свежие следы самой большой в мире кошки. Подумалось: доведись наткнуться на них казакам самого Арсеньева, переполошился бы весь отряд. А две молоденькие сотрудницы, направлявшиеся заниматься научными наблюдениями в заповедник, не то что, как говорится, и бровью не повели, но и не побоялись прихватить с собой детей-школяров.
Галина Салькина, главный специалист по тигру, показала мне дерево, где зверь оставил пахучую метку ( от дерева и впрямь пахло кошками), затем характерные разбросы земли в местах туалета. Своих подопечных она знала не в лицо, а по следам, отпечаткам лап. В то время на небольшой сравнительно территории заповедника постоянно обитало от восьми до одиннадцати тигров, и за многие годы ни сотрудникам заповедника, ни местным жителям, соседям по территории, звери не причиняли вреда.
Однажды, рассказывала Салькина, их фотограф Володя Мезенцев собирался поснимать оленей в бухте Сяочингоу. Устроился на берегу в крохотной палатке-засидке, а вместо оленей в бухту возьми и приди целое тигриное семейство: тигрица с двумя годовалыми тигрятами. У фотографа же вся защита фальшфейер — сигнальная ракета, которую можно держать в руках. И ни одного человека на многие километры вокруг. Парень холодным потом покрылся, но спуск фотоаппарата несколько раз все же рискнул нажать. Теперь есть фотографии, где видно, как напрягшаяся тигрица смотрит пристально в объектив аппарата, а сами снимки отлично подтверждают, что не причини зверю зла — и он тебя не тронет. Постояв так несколько секунд, показавшихся фотографу вечными, тигрица обошла палатку и увела в тайгу тигрят.
Как было нам с сыном, после таких разговоров с женщинами, совсем безоружными, не рискнуть и не отправиться незнакомой дорогой сквозь тайгу к бухте Сяочингоу...
Тогда стояла тридцатиградусная жара. Под пологом леса было влажно и душно, как в бане. Иногда я раздевался и залезал в ямы с ледяной родниковой водой, которые, по всей вероятности, нарыли кабаны. Теряя тропу и вновь находя ее по затесам на стволах деревьев, мы здорово намучились, пока наконец-то не вышли к морю. И так ему обрадовались, что перво-наперво решили искупаться. А когда, наплававшись, выбрались на берег, то рядом с нашей одеждой на песке увидели свежайшие отпечатки тигриных лап. Как выяснилось впоследствии (это установила Салькина по следам), тигр сопровождал нас до моря, а затем обошел вокруг избушки и вернулся той же дорогой. Вот какие тигры жили в заповеднике...
Господи, думал я, балансируя теперь на скользких наледях, перебираясь через поваленные деревья и подходя все ближе к тому месту, где все еще переругивались вороны, — что за прекрасные были времена! В бухте Сяочингоу, не раз наведываясь, я провел в то жаркое лето несколько дней. Сфотографировал там семейство пятнистых оленей, выходивших на берег моря посолоноваться, поесть морской капусты. Видел белогрудого медведя, залезшего на дерево и лакомившегося кедровыми орешками, два раза встречал на скалах горалов — все редких, охраняемых в заповеднике животных. Но с тигром мне не повезло, так и не довелось его тогда повстречать.
На территории СССР, нашей бывшей страны, обитали тигры двух подвидов. Туранских тигров, живших в Средней Азии и на Кавказе, уже нет. Истребили полностью в советское время. Но амурскому, или уссурийскому, повезло: спохватились вовремя. К 1947 году, когда был объявлен полный запрет на добычу амурского тигра, зверей этих оставалось не более трех-четырех десятков. С тех пор численность их возросла до двухсот, и в газетах запестрели заметки: не может ли быть опасным для человека этот тигр? Уж больно много он жрет, а зверья в тайге становится все меньше, вот, мол, и придется ему нападать на собак и скот, а там идо человека может добраться. Исподволь, значит, подводили к тому, что пора бы и за охоту на зверя браться, но до злостного браконьерства все-таки дело не доходило.
Но времена, увы, меняются. Ныне Дальний Восток зримо демонстрирует преобразующую силу реформ. Открылись границы с Японией, Южной Кореей и Китаем, и вот уж импортные машины заполонили улицы дальневосточных городов, а во Владивостоке появилась первая в нашей стране автосвалка. Хлынула из-за кордона аудио-и видеотехника, джинсы и кроссовки, пуховики, а в «Вечернем Владивостоке» замелькали объявления: «Куплю шкуру тигра. Или меняю на иномарку».
«Экономические реформы» поставили на грань исчезновения все наше ценное, краснокнижное зверье. Поплыли за границу оленьи панты, медвежья желчь, шкуры, и за несчастных тигров взялись. В Индии, говорят, очень ценятся усы этого хищника, владение которыми дает якобы неограниченную власть над женщинами. В Корее и Китае, только дай, все мясо и кости переведут на напиток, делающий, как считается, человека безумно храбрым. За когти, сердце, желчь — особая плата. А за половой член, как не постеснялся сообщить своим читателям «Коммерсант», там готовы платить золотом: грамм за грамм.
Василия Сергеевича Храмцова, директора заповедника, я застал не совсем здоровым. Прошлой осенью, после того, как он взял с поличным команду судна-катамарана, охотившуюся в заповеднике на пятнистых оленей, занесенных в Красную книгу, на него организовали покушение. Полупьяные бандиты дважды пытались сбить машиной, когда ходил он к колодцу за водой. Потом «спешились» и избили неугомонного защитника зверей до потери сознания.
Почти два месяца пришлось лечиться, но на одно ухо он оглох: слух уже не восстановить. Сельчане помогли задержать бандитов, вскоре должен состояться суд, но адвокаты уже крутят, подбирают им статьи помягче.
— Кабана нет, изюбра совсем не стало: повыбили, — пожаловался Храмцов.— Браконьерство возросло. Цены аховые, продуктов в магазинах нет, вот и берутся за ружья даже те, кто в тайгу раньше разве что за ягодой ходил. С тиграми плохо. Прежде, если их стреляли, мы потом хоть останки находили. Либо наши лесники, либо охотники о том говорили. В этом году такой информации не поступало. Точно знаю, да только с поличным пока взять не смог: на тигриных тропах в заповеднике ставят петли, а рядом — капканы! Вначале зверь головой в петлю попадает, а как биться начнет, пытаясь вырваться, тут уж и лапой встревает в капкан. Нашли мы одно место такое. Шерсть кругом, а капкан самодельный, но в заводских условиях изготовлен. Берут, значит, тигров полностью и «черным ходом» через границу — в Китай, Корею или куда-то еще. Очевидно, люди нужные есть, помогают переправить. Слухи ходят, что уже семь красавцев загубили, и не понимают, что частицу родины, драгоценное богатство ее за доллары продают...
— Галина Салькина, no-женской логике,— мягко сказал директор,— не выдержала и о всех безобразиях этих жалобу президенту Ельцину направила, но ответа нет и нет. До тигров ли ему теперь? Совсем недавно неподалеку от села Киевка нашли двух мертвых тигрят. Видели будто вначале их с тигрицей, а потом она куда-то пропала. Не может тигрица детенышей бросить, значит, погибла. Скорее всего и ее подстрелили...
Грустно и тяжко было мне слушать Василия Сергеевича, ведь, следя за прессой, я знал, что «тигровая лихорадка» охватила не только заповедник, но и всю тайгу Приморья и Хабаровского края.
«...В Пожарском районе близ поселка Светлогорье неизвестными застрелены тигрица и два тигренка, туши зверей найдены без шкур. ... Задержан охотовед, везший в дровах шкуру тигра, возбуждено уголовное дело. ... Военные застрелили тигра из машины.... На пароме отобрана шкура тигра у инженера, пытавшегося переправить ее через границу»...— это выдержки из газет. И как логическое завершение этой преступной вакханалии — сообщение, появившееся в газете «Труд»: близ таежного поселка тигр насмерть задавил охотника.
