- Дам, ты знал, что тут доступ к системе предлагается сделать такой, что и склад в Питере будет видно? - Женька устремляет на меня вопросительный взгляд, чистый и настолько рабочий, что меня слепит желание ее придушить.
Мне самому так вдруг ее хочется, что я искренне не понимаю, почему не хочет она...
- Да, знаю. В этом и смысл - объединить, - отвечаю гораздо резче, чем требует ситуация, но Женька даже не замечает.
- Ну, не зна- а-аю, - тянет задумчиво, хмурясь, - У вас там все-таки совместные склады, верно? Зачем тебе, чтобы они знали, что у тебя отдельно творится? Может лучше ограниченный сделаем, а? Я могу прямо сейчас служебку накатать. Надо? Технически вообще без проблем. На работе не скажется...
- Насколько я помню, "Никоса" была идея, - вспоминаю я.
- Да, ты подумай над этим, - бормочет Женя, что-то печатая, - Ну что? Катать?
- Катай, - киваю, закидывая руки за голову и устремляя на нее жадный внимательный взгляд.
- Ага, - не замечает будто моего настроя.
Небрежно скидывает кроссовки и забирается с ногами в просторное кресло бизнеса. Скрещивает ноги по-турецки, являя мне и миру белые низкие носочки, обтягивающие узкие ступни. Вновь прикусывает губу, устремляя льдистые глаза в экран.
И приятно и неимоверно бесит, что она вдруг решила поработать на меня, когда я бы предпочел, честно говоря, чтобы она поработала совсем по-другому...К примеру...Женька снова облизывает искусанные губы - еще одна ее невротическая привычка, и моя больная фантазия живо рисует, как она делает тоже самое, только встав на колени в узком туалете самолета.
Наблюдаю за Колючкой, уже не таясь. Чувствую, как даже веки тяжелеют. Дыхание застревает где-то в груди, рискуя стать слишком шумным, в паху печет.
Не могу, блять...
- Алексею в копию поставь еще, - хрипло распоряжаюсь, кладя ладонь на ее острую коленку.
Руку до самого плеча током прошивает от простого, казалось бы, прикосновения. Чувствую тепло ее кожи сквозь плотную ткань брюк. Пальцы скользят выше, ощупывают рельеф мягкого бедра, внутреннюю сторону...Медленно...
Женя замирает и переводит на меня недоуменный взгляд. В серых прозрачных как лед Байкала глазах начинают плясать веселые черти, и я криво довольно улыбаюсь, завидев их. Черти - это хорошо... Женькины особенно.
- Это что за харассмент, Дамир Тигранович, - выразительно косится на мою руку, ползущую вверх по ее ноге.
- Пледом прикройся, - шепчу твердо.
- Сбрендил? - охает.
- Как хочешь, - накрываю ладонью ее промежность через брюки.
Это легко сделать, ведь Женька так и продолжает сидеть по-турецки, сейчас ошарашенно замерев и боясь вздохнуть. Давлю на шов, в каком-то коматозе чувствуя, как у нее там горячо, с усилием провожу пальцами, очерчивая сквозь слои ткани половые губы. Женька оживает и рвано то ли скулит, то ли всхлипывает. Жмет на кнопку вызова стюардессы, сбрасывает резко мою руку, чуть не опрокинув ноут с колен. На меня не смотрит, следит за спешащей к нам стюардессой, а льдистые глаза вдруг такие чувственно мутные, что меня всего долбит предвкушением, и пульс шарахает в ушах.
- Девушка, можно нам пледы, - облизывается нервно.
- Конечно. Сейчас принесу.
Отходит.
- Ты больной, - шипит на меня Женька беззвучно, раздувая тонкие крылья носа.
Вижу, как бешено пульсирует голубая венка на ее шее, как расширяются зрачки, отражая меня. Если и больной, то явно не один, и это чувство общности хотя бы физических реакций окончательно рвет все тормоза.
- Тобой, да, - отвечаю вслух, перехватывая ее за стриженный затылок и притягивая к себе, чтобы прикусить и без того искусанные влажные розовые губы.
Женька выгибается, подаваясь ближе, и всасывает мой язык. Так пошло, что я уже и забываю, зачем и куда эти чертовы пледы, которые держит над моей головой краснеющая стюардесса.
- Спасибо, - Колючка как ни в чем не бывало отрывается от меня и забирает плед.
С деловым видом расправляет его на наших коленях. Ерзает попкой, демонстративно устраиваясь поудобней, и, откинувшись в кресле, устремляет на меня поплывший нахальный взгляд, вздергивая одну тонкую бровь.
- Ну?
Наглая какая.
Открываю рот, чтобы предъявить ей это, и подвисаю, утонув в подернутых чувственной дымкой серых глазах. Стекло в них расплавилось без остатка, гипнотизируя переливающейся ядовитой ртутью.
Знал ли я, что она так отреагирует? Нет.
Надеялся? Да.
Но с Женькой невозможно быть уверенным. Это и тяготит, и манит.
Воронка моя...
- Работай давай, или все проверила? - киваю на ноут, отмирая.
Недовольно морщит вздернутый нос, фырчит как ежик.
- А обещаний - то было...- тянет ехидно, снова утыкаясь в раскрытый поверх пледа ноутбук.
На ее губах дрожит нервная улыбка, и Женька безбожно кусает их, пытаясь ее сдержать. Подаюсь к ней. Целую в припухшие губы, чтобы не издевалась больше над ними - они мне еще нужны. Языком прохожусь по ряду ровных жемчужных зубов, касаюсь кончика ее языка. Ток-ток-ток...Меня коротит, тело будто раскаляется от простреливающих электрических разрядов. Отстраняюсь.
Женькины глаза широко распахнуты, мутные, смотрят на меня...Уже не улыбается, мелко дышит, возбуждается.
Мне тоже горячо, Колючка...
Ныряю рукой под плед. Женя сквозь зубы втягивает воздух. Отводит глаза, невидящим взором упираясь в экран ноута, ресницы дрожат. Оглаживаю бедро, дотягиваюсь до ширинки, расстегиваю пуговку и дергаю вниз собачку, следя за Женькиным розовеющим лицом. Воздух вокруг становится таким плотным и душным, что мне кажется, что это чувствует весь салон. Мельком оглядываюсь. Нет, никто на нас не смотрит. Это только наш космос с ней.
Женька так и не поднимает глаз на меня, будто ничего не происходит, и это заводит дико. То, с каким отстраненным, вроде бы без причин пылающим лицом она выгибается в пояснице и приподнимает бедра, помогая мне.
- Ха- ах, - она выдыхает, на секунду прикрывая глаза, когда моя рука протискивается к ней в трусики.
Откидываюсь в своем
