— Посмотри на него: здесь килограмм двести пятьдесят, а то и больше. Одним ударом лапы он может сломать человека пополам. Те тряпки на дороге в деревне тоже могли быть человеком. Съел он его или нет — другой вопрос. — Мужчина посмотрел на Лешу — Хорошенькое приключение тебе досталось, а?
— Может быть, это просто обезьяна, сбежала из цирка. Мало ли, — юноша пожал плечами, выдав первое объяснение, которое ему показалось логичным.
— Подойди сюда и посмотри на его волосатую морду. — Алексей подобрался поближе, взглянул на широкий череп, хищную пасть, которая пересекала его широким разрезом с выступающими клыками. Филимонов раздвинул пальцами плотные губы, демонстрируя ряд мощных зубов. — Такой вполне может сожрать человека, если пожелает. И, похоже, все-таки пожелал. — Губы глухо схлопнулись. — А теперь другой вопрос — его же сюда кто-то притащил. Такой же, как и он. Две подобных твари их цирка бы не сбежали.
— Но кто они тогда такие? — стараясь скрыть гримасу омерзения, произнес Леша.
— А ты знаешь, кто вы такие? Вы — в смысле, люди, как вид.
— Ну, мы вроде как от обезьян произошли…
— Ага, значит вы и эти вот — похожи. А еще вы верите в жизнь из космоса, божественное зарождение и прочее. Проще все. Но не сейчас. Сейчас тебе, раз уж ты пошел с нами, главное — принять все, как есть. Есть вот эти твари. И ничего хорошего от них ждать не надо. Отойти. Свежая картофельная ботва не должна гореть.
С этими словами Александр сам сделал шаг в сторону и через секунду огромная туша занялась ярким, неестественно жарким пламенем. Языки огня поднимались невысоко, но давали достаточно света, чтобы Леша мог видеть сосредоточенное лицо мужчины. В воздухе распространялся отвратительный аромат жженой шерсти и горящего мяса. Юноша вдохнул, сморщился и согнулся над картофельной ботвой, прощаясь с остатками обеда. Когда он смог распрямиться, пламя уже погасло. На поле оставалось лишь черное пятно и горстка золы.
— Время расспросов кончилось, — объявил Александр, прервав вопрос Леши. — Если ты переживаешь за себя или свою девушку — иди назад, в деревню.
Молодой человек колебался. Воспитанный дедом на приключенческих рассказах, на Дойле, Верне и Уэллсе он жаждал нового и необычного с малых лет. Хотел он этого и сейчас. С одной стороны, его гнало вперед любопытство — происходящее вокруг казалось чем-то фантастическим и невероятным. Конечно, он Аня осталась у знакомых — какая-то троюродная сестра ее матери жила в этой деревне. Но ведь в случае опасности он не смог бы оказаться рядом.
— Ты мог бы ей позвонить, — Филимонов заметил недолгое колебание. — Если сеть есть. Но скорее всего ее нет. Считаю до трех. Если не решишься идти с нами, отправишься в деревню. Раз…
— Иду, — внезапно решил все Алексей, взглянув на пустую шкалу сигнала.
— Замечательно!
Александр повел их обратно к просеке, затем поискал раскиданную ботву — очевидно, что второе чудовище ушло отсюда на своих двоих в густую чащу. Лес, хоть и росший на самом краю деревни, был в запущенном состоянии. Деревья, поваленные ветром, лежали на земле или опирались на другие, более крепкие стволы. На краю леса рос густой кустарник, который не давал прохода, царапал ладони и лица. Чуть в глубине стало проще идти, но за густой сосновой хвоей скрылась луна.
Алексея начало одолевать беспокойство. В поле он ощущал близость других людей, знал, что буквально сто, двести метров — и кто-нибудь непременно услышал, если что-то случится. Здесь он слышал только хруст ломающихся под ногами веток и уверенные шаги Александра. Пес двигался бесшумно. Темнота почти не мешала — привыкшие глаза улавливали те остатки лунного света, чтобы разглядеть в пределах десяти метров перед собой внезапно появляющиеся стволы деревьев. Ему казалось, что шли они уже не меньше часа.
— Они недалеко, — подумал Пес, — я их чую и слышу.
Юноша чуть было не открыл рот, чтобы спросить вслух, но осторожность заставила его вовремя передумать. Обычный голос и даже тихий шепот в лесу легко разносились на десятки метров.
— Идем очень тихо, — подал мысленную команду Александр. — Леша, ты идешь чуть позади нас. Можешь не отвечать.
Стараясь идти почти неслышно, троица двинулась вперед, нагибаясь под ветками и осторожно наступая на землю. Беззвучно им удалось пройти еще несколько сот метров. Между стволами деревьев впереди замаячил большой костер. Его было видно издалека — за толстыми соснами и березами узкими щелями полыхало пламя. Оттуда же доносились рык и грубые окрики, треск и грохот. Компания решила подобраться еще чуть ближе.
Спрятались они, присев за самыми широкими стволами из тех, что были надежно укрыты от прямого света со стороны костра. Увиденное шокировало Алексея. По огромной поляне, вытоптанной мощными ножищами, бродили десятки таких же созданий. Живых, вполне здоровых и ничуть не меньше той туши в картофельном поле. Некоторые перемещались вразвалку, другие ходили, используя передние лапы для опоры, как гориллы. Лапы третьих были заняты переноской стволов поваленных деревьев. Одно чудище легко переносило довольно толстое и длинное, почти в 10 метров, бревно.
Среди крупных особей возилось несколько поменьше — они вполне могли быть потомством этого стада, но только каждый такой ребенок был ростом со взрослого человека и почти в полтора раза превосходил его шириной плеч. Стоит ли говорить, что уродливы малыши были так же, как и их родители.
По бокам от костра и за ним Леша рассмотрел несколько невысоких строений наподобие землянок. Высотой они были в 5–7 длинных бревен, сверху перекрывались торчащими во все стороны ветками с небольшим уклоном в сторону.
— Цивилизация, чтоб их, — раздался в голове у молодого человека голос Александра. — Их здесь не меньше сотни на виду. Дети. Они уже что-то строят. Чтоб их… Пора нам уходить отсюда. А потом решим, что делать дальше.
Со стороны поляны раздался оглушительный рык. Все трое внимательно всматривались в происходящее. Из крупной землянки выбрался, прихрамывая, очередной монстр. Он размахивал ручищами, рычал и показывал в направлении деревни.
— Уходим и быстро, — скомандовал Филимонов и все трое дружно отошли от края поляны и как только костер скрылся за лесной чащей, ускорили шаг, чтобы побыстрее добраться до деревни.
Любовь Михайловна торопливо заперла за собой дверь. Сухие ладони нестерпимо дрожали, колени тряслись. Связку ключей старушка повесила на прежнее
