которая поедет с тобой в джунгли, в пустыню, на Эверест, и в горячую точку, если понадобится. Которая будет жить вместе с тобой в палаточном лагере, таскать тяжеленные рюкзаки с аппаратурой, глотать раскалённый песок, задыхаться от жары и находить в этом то же самое, что видишь ты. Это не Варя, Макс. Она мечтает получить образование, открыть студию ландшафтного дизайна и высаживать цветы возле уютного домика, где ее будут ждать любящий муж и дети.
— В Африке тоже есть цветы… — глухо отзываюсь я.
— Но они вянут в сезон засухи, — Вика грустно улыбается. — У вас нет шансов, Максим. Ни одного.
Ну это мы еще посмотрим.
Чтобы не жалеть об утраченных шансах, нужно использовать их здесь и сейчас. Мне не так давно стукнуло двадцать семь, и в моем возрасте мало кто далеко заглядывает в будущее и живет разумом.
Варька, зараза, кстати, мне даже открытку не прислала, хотя я на ее девятнадцатилетие записал двухминутное видеосообщение прямо из саванны. Могла хотя бы лайкнуть, но нет. По сей день висит непрочитанным. Она принципиально не стала просматривать мои сообщения выше той самой фотки в розовых цветах ядовитого олеандра.
Зато мне приходится перелопатить всю нашу двухнедельную переписку, чтобы найти название цветочного, которое напрочь вылетело из моей памяти, как нечто не имеющее особого значения. А нет, с Варькой каждое слово по-своему значимо.
Вика, немного позудев для профилактики, удаляется к себе. Без нудного препарирования моей нервной системы воздух становится чище. Третий по счету американо напрочь сбивает усталость, возвращая необходимую мне бодрость и ясность ума.
Откопав необходимую информацию, облегченно вздыхаю. Забиваю в гугле «Салон цветов Азалия на Мясницкой». Захожу на сайт, во вкладку график работы. Сегодня магазин работает до десяти вечера, как и в любой другой день недели. Копирую адрес в заметки и с минуту раздумываю: заявиться к ней сейчас или подождать конца смены.
Второй вариант с отрывом побеждает. В разгар рабочего дня конструктивный разговор у нас вряд ли сложится. Варька будет нервничать, разрываясь между мной и нетерпеливыми покупателями. Другое дело вечером, когда поток покупателей полностью иссякнет, и мы останемся с глазу на глаз.
Эта мысль неожиданно захватывает, рисуя в памяти неприличные картинки. Пустой салон, я, Варька, сладкий запах цветов и сброшенная на пол одежда.
Блядь, как дожить до вечера, а?
Чтобы скоротать время, списываюсь с Серегой Копыловым и еду к нему в офис. У его отца крупный гостиничный бизнес, а Серега у него типа исполнительного директора. Именно «типа», потому как Серый работать не привык и мотается туда исключительно, чтобы взбаламутить длинноногих сотрудниц и позлить любимого батю, не оставляющего надежду, что его отпрыск однажды возьмется за ум.
Мне повезло, что именно сегодня у Сереги внезапно проснулось желание осчастливить персонал своим редким визитом. Но, что важнее, офис Копыловых находится всего в трех километрах от цветочного магазина на Мясницкой. По дороге заскакиваю в магазин электроники, покупаю себе новый телефон, восстанавливаю российскую симку и, не сходя с места, пишу Варьке: «Как дела?»
Она просматривает, но не отвечает. Пробую еще раз.
«Работа кипит? Оторвись на пять секунд»
«Я занята». — прилетает короткое сообщение.
«Как себя чувствуешь? Голова не болит?»
«Я занята, Максим!» — дублирует Варя.
Ок, я понятливый.
«Тогда до вечера. Встречу тебя после закрытия.» — ставлю перед фактом, с рьяным нетерпением ожидая ответа.
«Не вздумай приезжать! Мне больше нечего тебе сказать» — не много не то, что хотелось услышать, но я не в блоке, а это уже повод для оптимистического настроя.
«Можешь молчать, говорить буду я.»
«Красавин, я серьезно! У меня свидание с Владом.»
Ага, а у меня с Наоми Кэмпбелл. Ну уж нет, мелкая выдумщица, второй раз этот фортель у тебя не пройдет.
«Отлично. Заодно и познакомимся. Весь в предвкушении, передай своему ботану, чтобы очки не надевал, иначе заебется из глаз осколки выковыривать.» — ухмыльнувшись, отправляю я.
«Влад больше не носит очки. Он сделал лазерную коррекцию».
Зависаю над ее последним посланием, чувствуя, что упускаю нечто важное. Одно дело — наврать мне про парня, и совсем другое — придумать несуществующему гондону лазерную коррекцию.
В изрядно подпорченном настроении добираюсь до офиса Серого. Он, как всегда, фонтанирует энергией. Хотя вчера на похоронах отца стоял с серым лицом и пускал скупую мужскую слезу. Абсолютно искреннюю. На летних каникулах Серега любил ездить к нам в Тверь. Скучать нам не приходилось. Отец то на рыбалку нас водил, то в поход с палатками чисто мужской компанией. Разговоры у костра, печеная картошка, перловка с тушёнкой и комары… Счастливые были дни. Незабываемые.
Заметив мой угрюмый настрой, Серый с ходу предлагает переместиться в популярный бар напротив офисного здания. Без особого энтузиазма голосую за. Копылов заказывает себе бутылку вискаря и немного скисает, когда я наотрез отказываюсь составить ему компанию.
— Я за рулем, Серег. Давай в другой раз.
— Балабол ты, Красавин. — Разочаровано бубнит друг. — В какой другой? Ты свинтишь отсюда со скоростью звука.
— Мне не до тусовок сейчас.
— Бухло быстро снимает стресс. Лично проверено.
— Я пас, Серый, — стою на своем и повернувшись к официантке прошу принести мне двойной американо. Который за сегодня?
— Слушай, я давно хотел спросить…, — опрокинув в себя порцию виски, меняет тему Копылов. — Может, мне тоже с тобой в Африку сгонять? Ну как турист.
— Меня редко направляют в места, доступные туристам, — серьезно отвечаю я. — Без аккредитации и специального разрешения никак.
— Бляха, а я уже настроился, — сокрушенно вздыхает Серый. — Любопытство сжирает, как хочется чпокнуть аборигенку. Это вообще, реально? Ну, для аккредитованных и с разрешением?
— Реально, но я не пробовал.
— А что так? — ржет Копылов. Кто о чем, а он, как всегда, о бабах. — Брезгуешь? Или с горячей белокожей помощницей ездишь?
— Женщины в отдаленные племена не особо рвутся. Там не безопасно, Серег и условий ноль. Не каждая выдержит.
— Хреново, — расстроено резюмирует Серый. — Я тут наткнулся на статью, что эти твои Майя…
— Масаи, — поправляю я.
— Да похуй, хоть атланты. Они на самом деле своим телкам перед свадьбой клитор отрезают?
— Телок своих они ценят больше, чем жен. Про обрезание — правда, но практикуется не во всех племенах. Миссионеры и священники работают с этой проблемой.
— Пиздец. Ну и зверство в наше-то время. По мне всех этих дикарей пора, как индейцев…
— В нашем так называемом цивилизованном обществе полно дикарей похлеще Масаев, — поморщившись, перебиваю я. — Это у нас процветает торговля наркотиками и живым товаром, это мы устраиваем масштабные войны, каждый день поливаем землю кровью, уничтожаем целые города и травим свою планету.
— Ты только в зеленые [7] не заделывайся. Лады? — выслушав мою речь,
