мам постоянно сидящих на диете меня поймут, когда в доме лишней конфетки не было! А было хочешь сладкое съешь яблоко не хочешь яблоко, не хочешь сладкое.
С того самого дня здесь проводились все мои дни рождения, конец четверти, года, достижения в гимнастике, в общем все за что ребенку можно было устроить маленький праздник. И папа нужно сказать ему спасибо устраивал. А сейчас мы сюда приходим каждый первый вторник месяца, просто буднично пообедать обсудить дела, но все равно какое-то предвкушение праздника осталось, хотя сейчас это ощущение омрачилось странным тревожным предчувствием, чего-то неизбежного.
— Ты какая-то молчаливая сегодня. — говорит отец, когда официант отходит от нашего столика приняв заказ.
— Устала просто. — отвечая я будничным тоном.
— Может все таки съездишь на отдых, мое предложение в силе.
— Нет пап спасибо, дел много скоро выставку открывать, а еще работы море.
— А только ли в работе дело? — задал он наверное самый важный для него вопрос.
— Ты о чем? — сделала вид, что не поняла его намеков.
— Маша, ты всегда была умной девочкой и не стоит сейчас делать вид, будто ты совершенно не понимаешь, о чем, а точнее о ком я говорю. — проговорил он нескрываемым раздражением в голосе.
Понимала я о чем и о ком он говорит, он говорил о Листе прямо как привык.
— Но если вдруг, мозг моей дочери под воздействием флюидов этого актера превратился в розовое суфле, скажу точнее. Сейчас я пытаюсь выяснить насколько далеко зашли ваши отношения в текущем моменте.
— Пап, ну как ты видишь я тут, а он не знаю! — проговорила я, пытаясь, сделать тон насколько было возможно безразличным.
— Дочь, ты не уж на сковороде, а я не повар, что хочет тебя зажарить! Хватит увиливать! — проговорил он тоном, что обычно отдавал распоряжения.
— Да, а почему у меня такое ощущение странное, что ты папа пытаешься разрезать и впихнуть в голову неразумной дочери, как в утку на рождество, вечные ценности вперемешку с чувством вины за то что не оправдала отцовские ожидания и связалась с не пойми кем? Вместо того чтобы найти сына какого нибудь удобного тебе министра или партнера! Который будет таскаться по бесконечным бабам и баням, как это было с Олегом, смотреть преданно тебе в глаза получая повышенное содержание, и держать меня под руку на всех приемах улыбаясь. Делая вид что у нас крепкая и любящая семья, хотя знакомые вокруг включая тебя будут знать, что это не так! Потому что у всех не так! Все торгуют лицом, запивая тоску и никчемность антидепрессантами вперемешку с элитным алкоголем и только ждут как бы повыгоднее устроится и что бы при этом ни чего не делать. Но только ни я! Я не хочу так! Я хочу зарабатывать сама. Понимаешь?! — проговорила я придвинувшись близко, еле слышно почти шипя, как змея, чтобы не дай бог хоть одна живая душа услышала, как я выражаю свое негодование Александру Свиридову. Потому что в нашем доме нельзя было выражать свое мнение, ты просто должна делать как он хочет, а если не хочешь все равно, идешь и делаешь!
И, честно говоря, я даже не знаю, что это было. Откуда у меня взялось столько наглости ответить ему так. Какая-то шальная уверенность, а может усталость, а может наконец то дошло что Маша тебе двадцать пять черт возьми, двадцать пять лет и жизнь принадлежит только тебе одной. А жить ты ее можешь так, как хочется! Даже если это не нравится отцу!
Отец молчал и я тоже, подошел официант и буднично выставив тарелки на стол, пожелав приятного аппетита, удалился. Я вымученно улыбнулась и кивнула ему в знак благодарности. Папа продолжал, смотреть немигающим взглядом на огонь свечи. Тяжело вздохнув проговорил.
— Министр конечно хорошо партнер тоже хорошо. — проговорил он не отрывая взгляда от свечи.
— А вот актер плохо! — закончила я, за него. — Пап я думала мы все обсудили еще вчера утром!
— Маша, он тебе не пара, и как я не примерял его в голове, все равно продолжаю считать Листа не достойным кандидатом даже для короткого романа с моей дочерью! — я тяжело вздохнула, у меня не было сил спорить, из меня словно из тряпичной куклы выкачали все силы.
— Это последнее твое слово? — тихо спросила я.
— Да! — ответил он, все так же не отрывая взгляд от свечи.
А я встала и вышла из-за столика, через несколько мгновений мелькнула стеклянная дверь, мимо двух отцовских внедорожников, в переулок и напрямик через небольшой сквер, два квартала и вот я стою напротив окон Влада в которых по-прежнему темно, он уже дома и спит или его нет! Кто может ответить на этот вопрос. На душе тоскливо, как там было в одной песне, в плеере плачет Стинг и что-то про осень!
Влад
Мечтал то я, мечтал, но первые капли теплой воды смыли всю усталость, перенося мысленно в субботнее утро, загородный дом где под струями воды были мы вдвоем, мне казалось я физически ощущаю ее запах, нежность кожи и поцелуи на губах. — Может так и сходят с ума? — пролетали мысли в голове. — А по мне просто плачет горючими слезами желтый дом на горе с колючей проволокой по периметру.
Дальше все как в тумане, выхожу из душа, быстро собираюсь и пулей вылетаю из квартиры, до ее дома всего минут десять пешком. Да, мозг понимал, что на окнах плотные жалюзи и ничего не видно, мозг понимал, что вероятность того, что Маша откроет и что вообще сейчас дома приближается к нулю, но кто этот разумный мозг слушает? Когда ты наверное любишь! Почему наверное! Я не знаю как любить, но наверное это так.
Выхожу на перекресток, и замечаю на другой стороне фигуру девушки она стоит в тени и ее черты еле различимы. Светлые джинсы, белая футболка, лица не видно, только в ушах монотонно мигает неоновым светом наушник.
Перехожу и так же останавливаюсь на другой стороне в тени дома, мозг опять бубнит, что нужно дойти до Машиного дома, посмотреть что ее нет, успокоится и идти наконец спать, завтра съемки, но кого это волнует?! Тот не Влад Лист!
Девушка достает телефон и яркая подсветка на короткое мгновение освещает лицо, Маша, Маша…. Эхом раздается в моей голове, градус настроение подскакивает моментально. А еще через несколько десятков секунд стою напротив нее, мгновение и она обнимает, кладет свою голову мне на грудь, и нет
