потом, когда Гром придет в себя.
- Тихо-тихо, дружище! Ну ты чего так завелся-то?
Буран смеялся?
Ему, мать-перемать, смешно было?!
У любого другого берсерка кости бы разлетелись в разные стороны, когда Гром в буквальном смысле скинул его с себя, оглушительно зарычав. Но Буран был мало того, что чистокровный медведь, так еще и из охраны – только эта сила и ловкость спасли его от множества переломов и разрывов всех тканей.
- Успокойся, Громушка! Я про кота говорил!
Яростная пелена перед глазами Грома прошла не сразу, но медведь хрипло выдохнул:
- Что?
- Кот говорю! Домашнее животное! Ну, знаешь, тоже пушистые, как и мы. Четыре лапы, хвост и глаза, как у совы. Только в тридцать раз меньше нас. И орут весной, словно им на яйца наступили. Вон, сам посмотри, если забыл, как коты выглядят!
Буран не мог перестать улыбаться, когда махнул рукой в сторону деревни, потому что девушка уже проснулась и вышла на порожик дома как раз вместе со своим новым мохнатым другом.
Не смотря на то, что Гуля явно не очень выспалась – она была расслаблена и даже стала выглядеть немного иначе. Притягательнее. Вкуснее для бурной медвежьей души, которая тянулась к ней так жадно и необдуманно, что эмоции свои не контролировала.
Гром обернулся и даже заморгал не сразу, любуясь девушкой, а потому совсем не замечал, как хитро и понятливо улыбается Буран за его спиной, хотя сам первым делом залез в корзинку, чтобы достать свой засуженный завтрак.
До чего же странная девушка.
Не такая, как все городские, которых Гром видел не мало за последнее время.
И на деревенских тоже не похожая.
Сама голодная – а первым делом кормит облезшего кота.
И ведь радуется.
Искренне.
Сидит на крыльце, смотрит на тощую животину, которая и погладить себя не даст - и улыбается.
Мужчина только сокрушенно покачал головой, а сам глаз от нее никак отвести не мог.
Вот и что с ней делать?
И как заставить себя уйти?
- С этим нужно что-то делать, - пробурчал Буран за его спиной, который уселся снова в траву, расставив тарелки с едой и первым делом выпив из термоса, где для него был сварен этот противный горький напиток – кофе.
Буран его обожал.
Каждый раз замирал и сначала втягивал в легкие этот странный аромат, наслаждаясь им, и лишь потом начинал пить – степенно, неторопливо и явно наслаждаясь процессом.
Гром пробовал пить тоже, но только морщился каждый раз и не мог понять в чем кайф терпкого горького напитка, запах от которого еще долго не выветривался в доме. Куда вкуснее был чаек из таежных трав, да с настоящим таежным медом! Там и аромат, и цвет и настроение после чая было всегда на высоте.
- О чем ты?
- О тебе и этой девушке, мой ворчливый друг. Если ты не начнешь общаться с ней в ближайшие дни – папой клянусь, ты умом тронешься!
- Не преувеличивай.
- Это я преувеличиваю? - хмыкнул друг, стрельнув по хмурому Грому своими озорными карими глазами, - Ты чуть меня не сломал, пока я тебе пытался про кота рассказать!
- Ты сказал у нее появился друг, который ночевал с девушкой!
- А что я сказал не верно? Разве кот не может быть другом? И потом, про ночевку и слова не было! Это ты уже сам придумал! Сам придумал, сам завелся, сам чуть тут все не переломал! Кстати, что случилось на дальней поляне? Какая моль почикала четыре десятка елей?
- А то ты сам не знаешь.
Буран усмехнулся, весело покосившись на друга.
- Ладно, с молью решили. Что строить собрался?
- Дом.
- Это тонкий намек на то, что скоро я стану третьим лишним и мне потребуется новая жилплощадь? - хохотнул Буран, на что Гром только отмахнулся, пробурчав:
- Да ну тебя! - а потом помолчал и добавил на полном серьезе, - Но в одном ты прав. Мне нужно с ней пообщаться, чтобы понять, как мне быть дальше.
Буран промолчал, но закивал в ответ.
Уж кто-кто, а он точно знал, что дальше будет только интереснее.
Главное, чтобы лес целым остался, и желательно деревня, потому что короля своего он знал, как и то, что его эмоции иногда похожи на цунами - снесут всех на своем пути, если он не успеет сдержаться.
В любви и страсти любой берсерк становился неуправляемым.
А который обжегся на этом однажды, и до сих пор не оправился - и того хуже.
- Внуча, завтра просыпайся пораньше! Пойдем за черемшой, пока она не зацвела!
Эти слова, сказанные вчера бабой Нюрой, так обрадовали Гулю, что она еле смогла уснуть.
Ей не терпелось выйти из своего домика, чтобы начать узнавать этот мир первыми робкими шагами. Шагами в новую жизнь, как она и обещала своей бабушке.
Пока ей это давалось тяжело. Очень тяжело.
Выйти в центр деревни она так и не решилась, потому что понимала, что люди начнут шептаться, когда увидят ее, и скорей всего задавать неловкие вопросы про ее судьбу, про мать, про то, как умерла бабушка и что стало с квартирой, где она должна была остаться - и этого она не хотела. Вернее, еще не была готова.
А вот общество бабы Нюры и бабы Таси были для нее желанными и приятными.
- Что такое черемша?
- Это первая съедобная трава, которую мы заготавливаем ранней весной. На вкус как лук и чеснок вместе, но очень полезная. У нас тут ее еще называют медвежьей травой. Говорят, что это первое, что кушают медведи, когда просыпаются после зимней спячки.
При упоминании о медведях Гуля вспомнила того большого мужчину из леса, и не смогла сдержать смущения.
К счастью, бабушки уже завели какую-то беседу и потому не обратили на это внимания, а девушка поспешно поднялась из-за стола, сделав вид, что она занимается чайником.
На самом деле, она часто вспоминала этого мужчину за прошедшие дни.
Так часто, что было даже неловко.
За всю свою жизнь она таких могучих мужчин никогда не видела.
Да и если говорить честно, то был всего лишь один парень, который ей искренне нравился, и о котором Гуля думала вот так же часто, как об этом большом бородатом мужчине.
Только ничего хорошего из этих дум не получилось.
Гулю в школе не очень любили
