«Колесница предвещает перемены. Быстрые, динамичные. А главное — сделанные собственными руками. Так что если тебе кажется, что жизнь к тебе жестока и несправедлива, то Колесница как бы интересуется, а не наломала ли ты сама дров»
Заметки из дневника Хелены
Хелена проснулась еще до рассвета. Еще прежде, чем начали горланить соседские петухи, каждого из которых уже давно пора было отправить в суп, она поднялась с кровати и, сбросив ночную сорочку, направилась в душ. Это было то редкое утро, когда она протерла запотевшее зеркало и окинула свое отражение презрительным взглядом. Болезнь крепко впилась зубами в ее тело, пустила корни и теперь с удовольствием пировала остатками жизни. Руки и ноги стали похожи на спички, живот прилип к позвоночнику, сколько бы она ни ела, грудь ушла в минус, как у подростка, а когда-то безупречная кожа напомнила антикварную бумагу. «Хоть волосы на месте», — подумала женщина, распуская посеребренную копну. Движение головы отозвалось гулкой болью, прокатившейся по всему телу, и приступом тошноты. Их Хелена уже научилась игнорировать. Бывали дни, когда она не могла с точностью сказать, как себя чувствует — хорошо или «не очень». Боль и недомогание как будто отступали на фон, а в дни, когда она действительно чувствовала себя прекрасно, ей казалось, что что-то не так, но стоило тошноте и головокружению вернуться, она успокаивалась. Болезнь, ее спутница, оставалась при ней, как и было должно.
Сегодня она в очередной раз планировала продолжить их противостояние и даже, возможно, немного выиграть. Она распахнула шкаф и принялась искать свободную одежду, которая скрыла бы болезненную худобу, но не болталась бы на ней, как на старой вешалке. Затем открыла шкатулку с косметикой и принялась закрашивать круги под глазами и пририсовывать стрелки. Взгляд то и дело падал на оранжевые баночки с лекарствами. Хелена горько усмехнулась. Раньше было время, когда у нее было любимое вино, а теперь появились любимые обезболивающие и седативные. Не то, чтобы она не могла жить без них, но в такой день стоило перестраховаться. Ей предстоял визит, о котором она и подумать не могла.
Закончив наводить марафет, женщина вышла через заднюю дверь, долго смотрела на велосипед, а затем, одарив его печальным взглядом, направилась к автобусной остановке. Утренний автобус был, как обычно, полупустым. Из их глухомани в город почти никто не ездил. Неудивительно, остались одни старики. А те, кто был в состоянии перемещаться, предпочитали водить собственные развалюхи.
В трясущемся автобусе Хелена доехала до города. Было девять утра, суббота. В это время раньше город окутывал аромат свежей выпечки, раздавали газеты, развешивали свежие афиши на выходные. Теперь по улицам одиноко катался мусоровоз. Люди ползали по улицам, как тени, а выпечку продавало одно единственное кафе. Хелена поджала губы и направилась к отелю возле ратуши. На ресепшн девушка, с головы до ног покрытая автозагаром, смерила Хелену вызывающим взглядом.
— Доброе утро, мэм. Вам номер на одного?
— Я ищу мистера Ричарда Гранта, — сказала женщина, с огромным усилием вытянув из себя последние крошки любезности.
— Он в номере, — клацнула зубами девчонка. — Не могу сказать, в каком.
— Вы можете ему позвонить.
— Ну, я ему не секретарша.
«Я бы тебя прокляла на всю оставшуюся жизнь, но ты и так справляешься», — подумала Хелена.
— Как насчет двойных чаевых? — спросила женщина. Девушка вымученно вздохнула и сняла с рожка трубку и принялась набирать номер.
— Але, мистер Грант. К вам тут какая-то женщина. Ну, какая… старая. Ладно, как скажете. Да, хорошо. И вам, — она опустила трубку и протянула Хелене старомодный ключ с тяжелым брелком. — На выходе верните.
— Благодарю, — кивнула женщина, чуть касаясь ладони девушки кончиками пальцев. Она направилась было к лифту, но девица и тут смогла испортить ей настроение.
— Лифт не работает. Только лестница. Вам на пятый этаж.
«Как мне все это надоело», — подумала Хелена и направилась в указанном направлении. Уходя, она бросила взгляд на девушку. Та остервенело чесала руку, покрывшуюся красной сыпью с волдырями. Старая ведьма довольно ухмыльнулась. В висках запульсировала тупая боль.
С двумя остановками ей все же удалось забраться на пятый этаж. Дверь номера была приоткрыта, так что ключ не пригодился. Хелена не стала стучать, просто распахнула дверь пошире. Ричард Грант стоял у окна, затягивая галстук. Он не обернулся. Хелена услышала едкий смешок.
— Хелена Делвал, что заставило вас выбраться из своей берлоги и предпринять такое путешествие?
— Твоя наглая морда, — хмыкнула женщина. Ричард обернулся к ней, на его лице сияла нежная польщенная улыбка.
— Какая честь.
— Ты хорошо загримировался, но мое чутье не обманешь, — сказала она, запирая дверь. Хелена подошла к туалетному столику, взяла один из стаканов, наполнила его водой и провела пальцем по кромке. Стакан еле слышно запел. Затем протянула воду Ричарду. — Окажи мне честь и покончи с этим маскарадом, фейри.
— Даже так, — ухмыльнулся мужчина, принимая стакан из ее рук. — Так Эва не врала, и ты действительно старая ведьма.
— Моя дочь, может, не так сведуща, как мне бы хотелось. Зато она хотя бы честна, — цокнула языком Хелена.
— До дна, — улыбнулся бизнесмен и залпом осушил стакан.
Хелена не могла сказать, что будет дальше. Она знала о фейри только из книг и еще немного из собственных ощущений. Все ее чувства обострялись, стоило ей оказаться в местах, ранее обжитых народом лесов. Но города расширялись, а фейри исчезали. И вот, возможно, последних из них стоял перед ней и сбрасывал свою маску. Его кожа тут же покрылась россыпью веснушек, уши заострились, а волосы, до того старательно зачесанные назад, начали виться тугими локонами. Черты лица заострились, стали грубее, как будто на красивое мужское лицо нацепили маску, вымоченную в крахмале или гипсе. Чувственные губы стали тонкими, напряженными, и из-под них то и дело выглядывали мелкие острые зубы. Глаза стали большими, немного навыкате, почти без белков, с кошачьим зрачком.
— Ты великоват для фейри, — хмыкнула Хелена.
— Я полукровка, — признался Ричард. — Ну думал, что ведьмы действительно существуют в этот век.
— То же самое могу сказать про вашу братию. Думала, вы все исчезли с вырубкой лесов.
— Перебрались в города. В парки. Жизнь уже не та, что прежде, но я другой и не знаю. Я родился и вырос в городе.
— Дай угадаю, отец — человек. Как во всех сказках.
— Не будь моя мама фейри, мне бы не достался ее дар.
— Хоть где-то это ценится. Не предложишь старой женщине присесть?
Фейри кивнул и принес ей массивное кресло с шелковой вытертой обивкой. Он поднял его с пола и
