разные, что мне даже сложно представить, о чем с ним можно поговорить. Говорю о каких-то пустяках, разговор не клеится, молчание напрягает.
Субботина же молчание, как мне кажется, не волнует совершенно. Он включил радио, и сейчас отбивает пальцами в такт играющей зарубежной мелодии. Когда песня заканчивается, Егор всё же нарушает безмолвие. Интересуется, как поживает моя мама, сестра. Рассказываю вкратце об обеих, но делаю это с таким напряжением в голосе, словно сдаю экзамен.
— А по отцу уже сколько лет осенью будет? — спрашивает, не глядя на меня.
— Восемь, — отвечаю после некоторой паузы. Годы быстро идут, хотя, кажется, что ещё недавно отец был жив. Мой отец и Егор были двоюродными братьями. Не скажу, что они часто общались, связь между нашими семьями, скорее, поддерживала моя мама. Она очень тепло относилась к родителям Егора. Однако, когда те умерли, общение оборвалось. Егор жил своей жизнью, мы с мамой своей. И всё же, когда понадобилась помощь, мама позвонила Егору. Он, к нашему величайшему облегчению, не отказался приютить меня на какое-то время.
И вот я в чужом городе. Вскоре мы останавливаемся возле одной из пятнадцатиэтажек в спальном районе, я с волнением выхожу из машины. Чувствуя, как легкий ветерок касается моей разгоряченной кожи под пожеванным долгой дорогой сарафаном, облегченно выдыхаю. Однако облегчение недолгое, снова приходят мысли о том, как ужасно я, наверное, сейчас выгляжу. В очередной раз ругаю себя за то, что не подготовилась к встрече тщательнее. Поднимаю руки, чтобы затянуть хвост потуже, и обеспечить приток свежего воздуха к влажной шее.
Пройдя еще одно испытание в виде поездки с Егором в лифте, наконец оказываюсь в квартире. Сразу же напрягает тишина, царящая здесь.
— Все ещё спят? — удивленно поворачиваюсь к Субботину. Язык не поворачивается называть его дядей. Какой он дядя? Вообще не выглядит на свой возраст. Ему точно за тридцать пять? Может, мама что-то напутала?
— Кто все? — он бросает мне под ноги домашние тапочки, сам же босиком направляется вглубь квартиры. — Проходи, — зовет за собой.
Осторожно ступаю за ним, по пути разглядываю окружающее пространство. Ремонт в квартире свежий. Вещей мало, детских не вижу совсем. Это настораживает.
— Ну, Лера и Катя, — упоминаю о жене и дочке Егора.
— А, — мужчина наконец понимает, почему я так всполошилась, — я уже давно в разводе. Они отдельно живут. Катю иногда на выходные сюда забираю. Успеешь ещё познакомиться.
— Как? — я замерла посреди гостиной комнаты. — Мне же мама говорила, что…
— Не стал рассказывать ей. Какая разница? — с легкостью отмахивается он. — Есть будешь? — вопросительно смотрит на меня.
Я же не могу прийти в себя. Получается, мне придется жить с Егором в этой квартире вдвоем? От этой мысли становится не по себе. Мне неуютно в компании этого человека, рядом с ним я чувствую себя бесцветной тенью. Он неосознанно подавляет.
— Но я же купила подарки, — растерянно шепчу. Не мигая, смотрю на мужчину. — Мама же рассказывала, что у вас всё хорошо, что вы вместе.
— Ложь во благо, — улыбается он. — Не хотел расстраивать твою мать. Я помню, насколько она у тебя близко принимает всё к сердцу.
— Ложь во благо? — не понимаю я смысла слов. — По-моему, это обычная ложь. Можно было просто рассказать, — я хоть и стеснительная по жизни, но всегда стараюсь говорить правду. Не приемлю вранья.
— Алин, — морщится Егор. — Принципиальная маленькая девочка? — его на этот раз несколько циничный взгляд снова скользит по мне. — Пойдем, перекусим. Ты же с дороги.
Иду за Субботиным на кухню. В расстроенных чувствах достаю гостинцы, которые мы с мамой купили.
— Не нужно было тратиться, — заявляет Егор, глядя на гору продуктов, которые я кладу на стол.
Я вижу, что он недоволен. Мне неприятно от этих слов. Мы с мамой и сестрой, конечно, не богато живем, но, поехать в гости с пустыми руками, нет, такого допустить мы не можем, как бы тяжело нам не было.
— Нужно, — упрямо заявляю я.
Его непонятный взгляд выбивает из колеи. Такое чувство, что я его сейчас раздражаю. Очень раздражаю.
Егор включает чайник, я же присаживаюсь на край кухонной скамьи. Если честно, есть не хочется совершенно. Мне бы лучше попить прохладной воды и прилечь.
— Ты всегда такая принципиальная и зажатая? — раздается неожиданно его прямой вопрос.
— Да, — отвечаю без раздумий. Не раз слышала в свой адрес обидное «зануда». К чему скрывать это? Мы будем общаться с Егором, поэтому даже если бы я сейчас сказала нет, он всё равно однажды понял бы, что я соврала.
Да, принципиальная, да, зажатая, да, временами стеснительная до пунцовых щек. Но это не самые страшные грехи в жизни, чтобы скрывать их.
Субботин безмолвно кивает. Достает разделочную доску с полки, из холодильника сыр, ветчину. Наверняка, собирается делать бутерброды.
— Я только чай буду, — предупреждаю, стараясь не обидеть. Но, честно, не представляю, как смогу впихнуть в себя хоть что-то.
— На диете? — очередной острый взгляд на моё лицо, тело.
И снова мои щеки пылают. Я никогда не была совсем уж худышкой, поэтому, действительно, иногда устраиваю разгрузочные дни. Однако я не привыкла обсуждать это с… мужчинами, даже если они мои родственники.
— Жарко. Пить хочется.
Егор снова лезет в холодильник, вытаскивает оттуда бутылку колы. Мне хочется провалиться сквозь землю. Как ему сказать, что я ненавижу газировку, особенно колу? Я и так раздражаю его, а после этих слов он, возможно, окончательно возненавидит меня.
— Может, есть что-то несладкое?
Он усмехается. Надеюсь, это не нервное.
— Всё-таки на диете, — решает он.
— Не люблю сладкое, — признаюсь. Это действительно так.
— Странно, — роняет тихо, делая себе бутерброд.
Возможно. Спорить с Егором не собираюсь. И вообще… Нужно уводить тему от себя. Хватит. И так чувствую себя не лучшим образом.
— Расскажи, чем ты занималась дома целый год после окончания школы, — нарушает мои планы Субботин. — Почему ты, кстати, не поступала?
— Поступала. Не хватило баллов, — с горечью вспоминаю я. Хотя, может, это и к лучшему было. Сколько мама одна смогла бы тянуть и меня, и мою младшую сестру? На заводе, где мама работает практически всю жизнь, сейчас не самые лучшие времена, зарплата упала, еле-еле удавалось сводить концы с концами. — Когда не поступила, окончила курсы продавцов. Подрабатывала в магазине детских товаров.
— Почему захотела переехать сюда? — Субботин приготовил нам чай и устроился за столом.
— Не сказать, чтобы прям захотела. Это, скорее, вынужденная мера. У вас в городе можно найти более высокооплачиваемую работу. Деньги сейчас для меня очень важны.
— Совсем всё плохо? — проницательно интересуется он.
Горделиво хочется
