всегда. А затем услышала уже не такой веселый стон того же Карима, и толпа зашумела еще сильнее.
— Хватит…
— Рус, ты убьешь его!
— Руслан! – крикнула Марина голосом, полным гнева. — Что ты творишь?
Не знаю, как так вышло, и зачем, но я сумела выскользнуть из хватки Мирона, и отойти от толпы. И увидеть…
… лежащего у иссохшегося дерева Карима,.
Руслана, нависающего над ним.
Марину, вцепившуюся в плечо Руслана, и что-то зло ему выговаривающую.
И Аллу. Это определенно она – ее платье, ее сумочка, туфли-копытца.
Она лежала, уткнувшись лицом в землю, и не двигалась.
А ведь холодно на улице, невозможно не трястись, если надолго выйти в одном платье! Гулять пошла, пьяная, и замерзла?
— Она… – я нервно указала на Аллу пальцем, и хотела попросить вызвать скорую, отнести ее в школу, откачать и обогреть, но вместо этого у меня вырвалось: — Это не я!
— Тише-тише, спокойно. Все будет хорошо. Идем отсюда, – со спины меня обнял Мирон, к которому я с облегчением прижалась, ища поддержки и тепла. — Никто и не думает, что это ты.
— Конечно, не думаем, – вдруг поддержала Марина, присела над Аллой, и с трудом перевернула ее тело лицом вверх.
— Марин, не трогала бы ты ее. Отпечатки, – посоветовал сестре Мирон.
— А вдруг живая? – резонно заметила Марина.
Нет. Не живая.
Я не вижу луж крови… впрочем, здесь темно, а половина ребят выключили фонарики. Но я четко понимаю – Алла мертва.
— Все, хватит, – Мирон встряхнул меня за плечи. — Едем.
— Едем? – голос Полины дрожал. — Вы в своем уме? Все защищаете ее. Что ты, что Марина… понятно, что лучшие подружки, но может, дождемся полицию, и тогда уже поедем?
— Хватит нести чушь! Ясно же, что Яна не могла…
— Ну да, – нервно хмыкнул Коля, и поднес зажигалку к сигарете. Затянулся, и продолжил: — Яна же у нас святая.
— Она была в школе, идиот. А Алка здесь, в парке, – рыкнул Руслан.
— Мы в паре минут от школы. Вон, свет фар видно, – кивнул Коля вперед, я пригляделась зачем-то, но так никакого света и не увидела – слишком испугана. — Говорили же – вошла в школу, вышла через заднюю дверь, Алку грохнула, и снова вернулась.
— Сука! – Мирон отпустил мои плечи, но я тут же схватилась за него, чтобы не допустить драку.
— Не надо. Пожалуйста, – зашептала я, прижимаясь к его телу. — Все на нервах, только без драк.
— И зачем бы это Яне? – снова вступилась за меня Марина.
Я уже ничего не понимаю. Думалось, что она первой начнет в меня камни бросать. Неужели… неужели, и правда хочет дружить?
— Затем, что Алку ненавидела всегда. Прозвища гадкие придумывала – все знают, что это она. И в душевой бассейна именно она ее бикини подрезала, что Алла с голой задницей тогда вышла. Да и сейчас… есть причины, – Полина успокоилась, привычно взяла себя в руки и снова стала той, к кому мы привыкли – активисткой.
— И что можно было делать в туалете школы пятнадцать минут? – задумчиво добавил Коля.
— Вроде, не пятнадцать, а двадцать. Или даже двадцать пять минут ее не было.
— Скажите еще, что час, – нахмурился Руслан. — Идиоты. Скорую и полицию кто-то вызвал хоть?
— Я, – прозвучало робкое за моей спиной.
Значит, вызвали.
Может, все же… хотя, нет. Мертва однозначно.
Но почему все думают на меня? Из-за некрасивой сцены, которую Алла устроила? Так из-за этого не убивают. И прозвища ей давала не я, я точно не знаю, кто, но подозрение имеется. И бикини не резала. Помню тот случай – мы ждали своей очереди, Алла вышла из бассейна без низа от купальника, и все смеялись.
Я тоже смеялась, хотя смешного было мало.
Глупая, жестокая шутка. Уверена была, что это кто-то из парней.
— Я ничего из этого не делала. Прозвищ не давала, и… да нормальные у нас отношения были.
— Ян, я, конечно, на твоей стороне, но здесь же все свои, – Марина не стала приближаться, говорила мягко, и смотрела при этом то на нас с Мироном, то на тело Аллы. — Да и полиции не стоит врать, это подсудное дело, к слову. Алла на тебя часто жаловалась в школе, и никаких хороших отношений между вами не было. Ты обижала ее.
— Я?
— Она и мне жаловалась. Только сегодня, – встряла Полина. — На грубость Яны. Не выдержала, перепила, накинулась на Яну. А та решила отомстить.
— Чокнутые, – простонала я, не сдержавшись.
За свою свободу я спокойна, в конце-то концов, в школе должны быть камеры, и можно будет ясно увидеть, что время я провела в туалете, а не где-либо еще. Но вся эта ситуация просто поражает.
Алла. Ее тело. И ненависть ко мне.
