и как резко становились печальными, появись на горизонте его брат. Бабник он или нет — в любом случае меня это не касается. Он взрослый человек, и сам за себя отвечает.
Алена ушла примерно через полчаса. Мы немного обсудили детали работ, продажи, желания клиентов, а затем решили устроить себе выходные. Для меня они вынужденные, а Алена просто воспользовалась ситуацией. В любом случае, я была ей благодарна за одежду и еду, а так же за заботу.
Я очень долгое время сидела у окна и не хотела выходить из палаты. Наступил тот самый момент, когда из-за сильного стресса никаких желаний попросту не осталось. По телевизору показывали какой-то приключенческий фильм, на столе стояла чашка остывшего чая, а за окном разверзлась самая настоящая гроза. Черное небо сверкало в свете молний, проливной дождь был настолько плотным и сильным, что сквозь него сложно было разглядеть улицу. Люди бежали в укрытие, прятались под козырьками, кто-то забегал в кафе, кто-то мок под дождем, но гордо шлепал по лужам с зонтиком в руках — скорее всего, спешил домой, я бы тоже так побежала, к своему Диме…
Так. Все! Хватит… Дима то, Дима тут, Дима там! Нет его! Исчез, пропал, смылся в чужие объятья, занимается сейчас с ней всяким… всяким…
Перед глазами тут же предстали развратные картины, причем не со мной в главной роли. Мерзко. До ужаса отвратительно… Он там, с ней, счастлив, переживает заново любовь, которой, как оказалось, уже давно не было в нашей семье. Точнее в моей семье. Он наслаждается жизнью, живет полноценно, а я здесь — в палате, скучаю по нему. Головой я понимаю, что все — разрыв, но не сердцем. Это истинное мучение, не понимать, как избавиться от эмоций и чувств, не нужных тебе, мешающих жить дальше. С одной стороны он не стал обманывать, сказал все честно, оставил квартиру, студию, но с другой — а что с другой? Кто же знал, что будет ребенок? Да и что это изменит? Не заставлять же его все бросать и мчаться ко мне? Это будет обман — в этом всем не будет настоящей семьи. Но с другой стороны — он же отец, он обязан помогать. У меня, когда живот вырастит, вдруг случится что-то? Или лекарства будут нужны? Как же меня раздирает это дикое чувство злости и ненависти! Ладно, хватит. Надо просто понять, что теперь я мать-одиночка. Все.
Мать-одиночка.
Никогда не думала, что в моей жизни может произойти нечто подобное.
Медленно встав с кровати, я все же решила немного пройтись. Обход на сегодня уже давно закончен, анализы все сданы, уколы поставлены, а вот кафе на нижнем этаже не изучено. Почему-то захотелось салатик, хотя можно и мяса кусочек, или тортик, но лучше роллы! О да! Именно роллы, хотя не думаю, что в подобном кафе можно найти такую еду…
Как же я ошибалась, когда думала об этом…
Огромный зал, наполненный длинными столами, был заполнен людьми. Вдоль стены тянулись ряды с подносами, на которых стояли большие блюда с едой, закрытые крышками. Тут и каши, и супы, и второе на выбор, и несколько видов мяса и… пресловутые вегетарианские роллы! Я бы точно не смогла сама оплатить свое пребывание в подобном месте — да это же самый настоящий шведский стол, как за границей. Очень многое приготовлено на пару, практически нет жареного, и самое главное, это система выбора. Просто называешь номер палаты, в меню на стойке выскакивает окошечко с выбором фамилии, а затем продукты, которые можно купить. Заказать что-либо запрещенное — например курочку под соусом карри, я не могла, потому что эти варианты просто не отображались в меню заказа. Как же все просто, продуманно и… дорого. Не смотря на то, что это место все же было столовой, на полу не было ни единой крошки.
Я быстро сделала заказ, оплату с меня не взяли, но записали все на номер палаты — словно я в отеле где-то заграницей, ну честное слово, и тут же все очень быстро принесли.
— Я смотрю, наслаждаешься… — голос противный, надменный. Я обернулась в сторону источника и увидела ту самую девушку, что хотела сделать маникюр.
— И что в этом такого? — наверно, стоило промолчать, но фраза сорвалась с губ раньше того, как в голове созрела здравая мысль.
— Да так… думаешь, сможешь привязать его ребенком? — это она сейчас об Александре говорит, да? Да на нем что, все помешались? — глупая девочка. Он детей боится как огня, твой план изначально обречен на провал.
— Да мне пофиг, — я пожала плечами, наслаждаясь горячим чаем с бергамотом и мысленно надеясь, что она скоро уйдет. Женщина была одета в уличную одежду, значит, уже через некоторое время ее здесь не будет. Вот и славненько.
— Неужели, — она явно мне не поверила, облокотилась на поверхность стола и медленно проговорила, смакуя каждое слово, — он бросит тебя точно так же, как и многих других. И ты останешься одна — без денег, власти, и крыши над головой. Он выкинет тебя, словно мусор…
— Я же говорю, мне пофиг, — я просто хотела нормально покушать, в спокойной обстановке, чтобы никто мне не мешал, так нет же! И тут приключения! — поэтому не мешай мне есть.
— Так ты на аборт, что ли? — Оксана печально надула губки, — мне тебя та-ак жаль. Но знаешь, в моей жизни это уже третий аборт, ничего страшного в этом нет. Ну, в любом случае, денег ты с него явно поимеешь, а это уже говорит о том, что ты не совсем дура. Удачи, малышка. И все же этот кабель ничуть не изменился…
Иногда мне кажется, что все эти люди говорят о каком-то другом Преображенском. Да что, черт возьми, происходит? Не мог же он переспать с кучей женщин в этом городе? Должен ведь быть хоть какой-то предел? С другой стороны, с чего мне вообще верить этой странной девушке? Наговорить можно очень многое о ком угодно, где угодно и как угодно. И мне, если честно, сейчас не до похождений Преображенского.
Вернувшись в свою палату, я тут же выключила свет и постаралась уснуть. Отдых обещает быть коротким, но приятным и что самое главное — долгожданным.
***
— Вы уверены? — врач спокойно кивнула, что-то написала в выписном листе и с чувством выполненного долга вручила мне бланк, — подождите, мне точно можно домой?
— Милая, судя по анализам у вас все хорошо. Сейчас низ живота тянет как раньше?
— Нет…
