многие клиенты. Она так трогательно предлагала клиенту флэшку к стиральной машинке, что я аж заслушался. И чуть не пропустил входящий звонок.
Помимо Даши выделялся Степан Мальков, тот белобрысый здоровяк с лицом младенца, который пытался подшутить над Лео. Поначалу он хорохорился, но его в итоге задавил своей харизмой Антон, почуяв претендента на место лидера. Продавал он неплохо, но часто филонил и опаздывал с перерыва, пока ему не позвонила Пашинян, а после разговора выписала три штрафа. К счастью, Чеканова все штрафы за первую неделю аннулировала, иначе не избежать толпы, бегущей прочь от офиса «ВебЛайна».
Насчет следующей четверки сомнений не было. Они сольются к концу месяца. Ребята были молодые, только закончили универ и протирание жопы в call-центре в их мечты точно не входило. Когда я сказал об этом Лео, он сначала усомнился, но как только первый из них через две недели пропал с радаров, признал, что я был прав. Лена, конечно, наговорила Таракану ласковых, но как мне показалось, он на её слова должного внимания не обратил.
И наконец, последний новенький. Под счастливой цифрой «семь». Евгений Липченко, которому в первый же день дали погоняло «Пряный». Но не потому, что от него приятно пахло. Наоборот. Пахло резко и удушающе, словно толпа грязных бомжей вдруг решила втереть в себя все специи с восточного базара. Шибало от Пряного так сильно, что даже рахит Юра неожиданно почувствовал запахи, несмотря на заложенный нос. Но меня удивляло другое. Пряный не был похож на неопрятного человека. Одежда у него была чистой, голова не блестела от сала, да и потел он не сильнее Трубина, однако запах то полностью исчезал, то снова начинал проявляться. У Чекановой глаза из орбит полезли, когда она решила остановиться рядом с Пряным. В итоге, сдержавшись, Лена выдернула Таракана в свой кабинет, откуда тот выполз через десять минут, униженный и раздавленный авторитетом директора. Нет, Пряного не уволили. Работал он, как китаец на подпольной фабрике. Никогда не ныл, не филонил и очень редко косячил. С учетом, что четверо уже отвалились, Лена согласилась подождать, пока не найдут других менеджеров. Только Головко продолжала кривить рожу, будто Пряный начал разлагаться. Но её никто не винил. Пока.
– Женёк, без обид, но от тебя пиздец как воняет, – сообщил я ему после того, как вышел на работу после выходных. И пусть мы стояли на улице, дрожа от холодного ветра, я все равно чувствовал этот сраный пряный аромат, раздражавший нос и желудок.
– Странно, что только ты это озвучил, – неожиданно улыбнулся он и сделал шаг назад. Затем, чуть потоптавшись, добавил. – Не знаю, почему, на самом деле. Я купаюсь каждый день. Даже перед выходом из дома. А запах все равно, то появляется, то исчезает.
– Купаться надо чаще, – буркнул Алекс. Он страдал сильнее всего, потому что сидел рядом с Пряным. Лео укоризненно на него посмотрел и покачал головой.
– Не его вина, – устало и скупо обронил он. На что Алекс тут же взвился.
– Может махнемся тогда? Я сяду с Петровским, а ты на мое место.
– Хорош сраться, заебали, – рявкнул я и повернулся к Пряному. – А к врачам ходил?
– Ага, – кивнул тот. – Сказали, что с возрастом пройдет.
– А мы до того момента сдохнем. В муках и с язвами на лице, – Пряный улыбнулся в ответ на тираду Алекса и вздохнул.
– Месяц доработаю и уволюсь. Вижу, как все морщатся, – ответил он. Алексу неожиданно стало неловко, и он покраснел.
– Я ж пошутил.
– Не, не. Все понимаю. Не первая моя работа, откуда приходится валить. Походу придется в грузали опять переквалифицироваться, – рассмеялся он. Я же в ответ задумался и, достав пачку сигарет из кармана, снова закурил.
– Погодь, Жень. А ты после того, как помоешься, тоже воняешь?
– Ну, не сразу вроде. Часа через три-четыре, – хмыкнул он, заставив меня улыбнуться.
– Так не еби мозги. Ниже этажом кабинет для нашего отдела доделывают. А там уже душ для продаванов поставили. Цепляй из дома полотенце и мыльно-рыльное. Посмотрим, как пойдет.
– Не, ты погляди. Петровский у нас не нелюдимый урод, а мать Тереза, – хохотнул Алекс. Я промолчал, глядя на Пряного. Тот чуть подумал и в итоге кивнул.
– Попробую, – вздохнул он. – Заебался грузалем спину рвать. Там плевать, как ты воняешь, а в офисе все сразу чувствуют.
– Ну, попытка не пытка, – пожал плечами Лео, на чем все и порешили.
Первые два дня стали определяющими и, слава яйцам, душ, принимаемый на работе, Пряному помог. Как только запах начинал усиливаться, Алекс тут же стучал ему в аське, Пряный отпрашивался у Зюзина на пятнадцать минут и мчался принимать душ. Но мне все же было неспокойно. Я дождался вечера, когда Лена закончит работу и, постучав в дверь её кабинета, попросил разрешения войти.
– Заходи, Денис, – улыбнулась она. – Ты насчет Липченко, правильно?
– Ага. Я тебе в аське написал, как раз, чтобы лишний раз не отвлекать, – кивнул я, присаживаясь на стул. – В общем, знаю, он воняет, как лоток со специями, в котором бомжи боролись, но мы с ребятами вроде нашли выход. Он теперь бегает мыться в душ, где ремонт сейчас идет. А как снова начинает вонять, мы ему говорим, и он бежит снова.
– А почему тебя это так заботит? – тихо спросила Лена. – Я думала, тебе плевать на остальных.
– Не подумай, – вздохнул я, – если бы он вонял, потому что не мылся, то ладно, выгоняйте его, я слова не скажу. Но он так-то опрятный и чистый вроде. К тому же мы вытянули его на разговор. Там какая-то мутная история, но врачи сказали, что с возрастом проблема исчезнет. Он до «ВебЛайна» грузчиком работал, да устал спину рвать. А так, Зюзина спроси. Косячит редко, не опаздывает, допки продает.
– Ладно, посмотрим, – кивнула Лена и склонила голову. – Спасибо, Денис.
– Тебе спасибо, – улыбнулся я. – Извини, что тебя напряг, но Юле на Пря… то есть, на Женька плевать. Она даже слушать не станет.
– Я поняла, – улыбнулась она в ответ. Я не стал больше испытывать её терпение и покинул кабинет директора.
Забавно, но, когда я добрался до дома и, сбросив одежду, отправился нежиться в горячей ванне, пришло осознание того, что я сделал. Я просто так помог почти что незнакомому человеку. У нас на районе так не принято. Что на Окурке, где я родился, что в Грязи, где жил сейчас с мамой. Есть только ты, твоя семья и твои друзья. Сочувствие, сострадание, жалость – эти слова тут ничего не
