убить купца и приказчика, но Салык был ярым противником смертей и разбоя. В душе он верил в Бога и человеческую душу, это способ заработка его не интересовал. Лишь однажды Салык издал приказ об убийстве. Один человек за деньги сдал его несколько ребят милиции. Такого человека он считал без души. Костюк отвлекся всего на пару секунд, указав пожарным, где находится гидрант, но этого было достаточно, что бы Салык проник в закрома, открыл сейф, закрыл его и спокойно незамеченным вышел на улицу. Пожар потушили быстро, как ни странно пожарные прибыли на пожар моментально, чего не замечали за ними со дня основания Одессы. Дом или улица уже давно сгорела, только тогда и появлялись пожарные. Все так и говорили. Чудеса, да и только. К этому времени явился и сам глава фирмы. Они пришли к сейфу и открыли его. Сейф был пуст, что привело главу фирмы в полную ярость. Такой сейф можно только взорвать кричал Розаренов. Костюк стоял на коленях и клялся, что денег не брал. Как оказался нож в руках Розарёнова, он и сам не мог сказать это в милиции, но нож оказался в его руках и он убил Костюка. Суд был быстрый и глава артели имени Парижской коммуны отправился в Сибирь лес валить, а на скромной могиле Костюка, которого похоронили, не переходя Люстдорфской дороги, появился мраморный, дорогой крест. Крест ему поставил Салык, его немного грызла совесть, все же, хоть и в малой степени, но он был причастен к смерти приказчика. Ребята еще много раз просили повторить фокус с пожаром, на что Салык ответил афоризмом, который и по сей день гуляет по просторам нашей бывшей Родины.
— Повторенная шутка — глупость. Произнесенная шутка, в третий раз — признак тупости. Хватит и с этого. На свете есть много способов отобрать у фраера его деньги, не прибегая к грубой физической силе.
Лишь однажды Салык не смог открыть сейф в своей жизни, это сейф часовщика Миши Золотницкого. Спор проходил в открытом порядке. Миша на спор попросил Салыка открыть его сейф. Много «медвежатников» пытались открыть сейф Золотницкого в его отсутствие, конечно и уходили с пустыми руками. Салык знал за этот сейф и у него была мечта открыть его, о чем и догадывался Миша Золотницкий. Он сам ему предложил сделать это.
— Откроешь, все содержимое твое и я тебе подарю швейцарские часы, моего производства. Швейцарская фирма даёт гарантию тридцать лет, мои часы гарантированно проходят тридцать пять лет без единого ремонта. И это было чистейшей правдой. За тридцать пять лет Мишины часы не сломались ни разу, а разница во времени составила меньше минуты вперед. Салык взялся за это дело и был побежден. Этот сейф открыть не смог бы и сам Господь Бог. Лет десять назад Мишу пытались обокрасть заезжие гастролёры, но их спугнул сам хозяин. После этого Миша попросил распилить сейф пополам. Крупповский сейф пилили месяц вручную, болгарки тогда не существовало, затратив при этом, больше тысячи полотен для резки металла, такого качества был сейф. Заднюю половину выбросили за ненадобностью, а вот там где была дверка, наглухо заварили саму дверь. Сейф залили бетоном, что бы всего этого не было видно и сейф не могли бы вынести. В каморке Миши стояла глыба бетона. Об этом так бы ни кто и не узнал, все это выяснилось только при румынах. Сам же Миша свои деньги хранил в той же каморке у всех на виду. При таком сейфе, копаться в старых вещах не имело смысла. Миша был хороший психолог, и он это сам прекрасно понимал.
Вы знаете, что в Одессе при наличии серьёзного вора в их дворе перестают закрывать свои квартиры? Это действительно так. Двери квартир на Михайловской улице в доме номер тридцать два ни кто, ни когда не закрывал, а если и закрывали, то это от сквозняка. Ключ от квартиры лежал под ковриком у двери. Закрывать дверь не имеет смысла по двум причинам. Во-первых, и это не главное, от вора нет запора. Во-вторых, что является самым главным, ни один уважающий себя вор не будет воровать в своем дворе. Кодекс чести в этом случае соблюдался как закон. Мало того, ни один другой вор не позволит себе красть там, где живет вор, это наказуемо и имеет серьезные последствия вплоть до «пера» в бок. У Салыка было два хобби. Первое, это чтение, между обдумыванием, как и чего, украсть, он читал взахлеб. Сначала чтение его было без системы, но со временем он стал систематизировать свои знания. Читал он и научную литературу, правда, только однобоко, все, что касалось сейфов и замков. Новинки он не пропускал. При коммунистах профессор не мог позволить себе достать иностранный научный журнал и в подлиннике прочесть его, а вот Салыку привозили журналы, естественно про системы сигнализации и сейфы. Была и личный переводчик, кудрявая девушка с кафедры иностранных языков мореходного училища. Сначала она переводила литературу за деньги, но потом по уши влюбилась в Салыка и стала делать это совершенно бесплатно, и любить и переводить, часто навещая Салыка в его собственном доме, после чего девушка стала великолепно одеваться. Родители Салыка от непосильного труда умерли, сестер он отправил к родственникам, хотя и любил их сильно. С сестрами он был незащищён, милиция к тому времени могла сделать много неприятностей девушкам, что бы расколоть самого Салыка. К дому он пристроил красивую и прочную деревянную пристройку. Старые сараи снес и построил новые, поставив их рядом с помойкой, так как помойку и туалет перенес в другой угол двора, ближе к Мацепудре, но та не возмущалась. Не по тому, что боялась Салыка, к помойке он добавил водопровод. Это был первый водопровод на Михайловской улице. Мацепудра только открыла дверь, а кран рядом. У нее водопровод почти был дома. Присоединив шланг к крану, она спокойно могла гнать самогон круглый год, не дожидаясь зимы. Змеевик ее огромного аппарата омывала холодная проточная вода. Валька Пилихатая устроилась работать на одесский сахарный завод. Охрана там была страшной и с револьверами. Голь на выдумку сильна. Учитывая необъятный зад Пилихатой, ей сшили на заказ трусы с двойным или тройным дном. В эти трусы с легкостью входил мешок сахара. Охрана за задницу работниц не щупала, а на глаз определить с мешком или без мешка по Вальке определить было невозможно. Предприятие долгие годы работало, было произведено не одна тысяча декалитров вкуснейшего первача, только с уходом
