склоняюсь ниже и задеваю клитор языком.
Потом еще и еще раз. Уля всхипывает и зарывается пальцами в мои волосы.
— Кир, хочу. Давай уже.
Ох, а я как хочу. Тянусь к прикроватной тумбочке и достаю из верхнего ящика презерватив. Надрываю упаковку зубами и раскатываю, не отлипая от Ульяны взглядом.
Она такая красивая, с ума сойти.
Подтягиваю ее к себе за ноги и вхожу одним рывком под общий стон. Начинаю быстро двигаться. Уля подмахивает, пока я пощипываю ее соски. Потом разворачиваю к себе спиной так, чтобы она встала на четвереньки, и снова вхожу. Бешеный темп. Спускаю руку к клитору, начинаю вбиваться и одновременно ее ласкать там.
Уля кончает первой, а я, почувствовав, как все внутри сжимается, следом за ней.
Не могу отдышаться. Крышесносно. Переворачиваюсь на спину и стягиваю резинку, завязав ее узлом и отбросив на пол.
— Ты как? — кошусь на нее, оглаживая рукой часто вздымающийся живот с родинкой возле пупка. Я еще во время секса не мог оторвать взгляда от этой коричневой мушки.
— Обалденно. Ты обалденный, Кир.
Довольно улыбаюсь и притягиваю ее к себе спиной.
Позже, когда мы немного отошли, я разобрал кровать. Уля ходила в душ, а потом мы заснули. Ночью еще пару раз просыпались, чтобы заняться сексом. Но более ленивым, размеренным. С ласками и прелюдией. Под утро я был в полной отключке.
Сквозь сон почувствовал, как будто кто-то смотрит на нас. Открыл глаза и увидел, как папа прикрыл за собой дверь.
Черт! Дерьмовое дерьмо!
Вскакиваю с кровати, укутывая Улю одеялом по самые плечи, ищу в шкафу серые треники и выхожу из комнаты.
Отец на кухонной зоне заваривает кофе.
— Доброе утро — косится на меня с хитрой ухмылкой.
— Только маме не говори — бурчу в ответ, подтягивая резинку треников.
— А то — хмыкает, разливая кофе по кружкам. — Я же понимаю. Дело молодое.
Протягивает мне кружку с дымящимся напитком.
— И кто она?
Присаживаюсь за барный стул.
— Девушка — отпиваю. — Моя. Я ее люблю.
— Уверен?
— Уверен.
— Что ж — вздыхает отец. — Может, тогда познакомишь? — и кивает в сторону коридора, туда, где застыла Ульяна, одетая в свои вещи.
— Здравствуйте — лепечет перед отцом.
Милая до жути. И напуганная. Хочется сграбастать ее в охапку и никуда не отпускать.
— Кирилл, я пойду — виновато смотрит на меня.
— Куда же, милая барышня? А познакомиться? Я кстати, отец этого шалопая, Петр Алексеевич. Присоединятесь. У меня отличный кофе. Сейчас еще и яичницу организуем с бутербродами, да, Кир? — подмигивает мне.
Я только и киваю в ответ. Вот уж не ожидал от отца таких любезностей. Он у меня, конечно, мировой, но не до такой же степени.
Уля растерянно смотрит то на меня, то на папу, а потом улыбается
— Ульяна — и робко подходит к нам.
— Так то лучше — наливает кофе еще в одну кружку и ставит рядом со мной. Затем открывет холодильник и достает оттуда яйца, сыр, ветчину. Снимает с крючка сковородку. — А я ведь тебя знаю, Ульяна. Ты в нашем подъезде живешь, так?
Она присаживается за соседний со мной барный стул, и я кладу ладонь на ее коленку.
— Да, на семнадцатом.
— Ясно — выдает отец. — Кир, помоги.
Мы быстро готовим завтрак. И я замечаю, как Ульяна расслабляется, пока отец, раскладывая на тосты сыр с ветчиной, рассказывает про меня самый жутчайшие истории из детства.
Полная идиллия, короче.
Если б я только знал, что скоро все изменится…
Ульяна
Все завертелось и закрутилось как-то само собой. Мы гуляли, ходили в кино, кафе, зависали у меня или у него дома. Могли просто лежать на кровати и готовиться каждый к своему экзамену. Кир учил меня играть в свою любимую приставку. Мы часто занимались сексом. А когда были не вместе, постоянно переписывались по сети. Могли до самого утра строчить друг другу сообщения ни о чем и обо всем сразу. Иногда Кир скидывал мне свои фотки. Иногда не совсем одетые. В такие моменты сердцы грохотало, как бешеное, и мне хотелось поскорее его увидеть. Желательно наедине.
Кир был таким живым и открытым. Ничего не стеснялся, я даже завидовала такой беззаботности. Ничего из себя не строил.
Его глаза, губы, руки… Я улетала рядом с ним. Давно такого не испытывала. Наверное, со школьной скамьи. В моих прошлых отношениях с Артемом все было совсем не так. Лаконично, по-взрослому, без розовой мути и нежностей.
Наверное, я влюблялась. А, может, уже влюбилась. Мозг пока еще отказывался принимать такие мысли. Мозг усиленно работал.
О своих отношениях с Кириллом я никому не рассказывала, даже Машке, хотя она догадывалась, когда я с раскрасневшимися щеками влетала в аудиторию на очередную консультацию перед экзаменом.
Пару раз Кирилл предпринимал попытки познакомить меня со своими друзьями, но я отказывалась, ссылаясь на неотложные дела. Он все понимал, недовольно поджимал губы и уходил один.
Но все хорошее не вечно. Иногда мы сами в этом виноваты.
В этом году июнь выдался достаточно жарким. Моя белая блуза липла к телу, пока я сидела на экзамене. Жутко волновалась, но все же сдала на отлично.
Еще утром мы списывались с Кириллом, и он сказал, что сегодня не сможет встретиться со мной, уедет к родителям на дачу. И поэтому после экзамена я вместе с группой согласилась отправиться в кафе, чтобы отпраздновать окончание очередного экзамена.
Когда все, наконец, отстрелялись, выходим большой компанией из здания. Шум, гогот. На крыльце полно студентов. Сегодня у многих экзамены.
Прямо у основания широкой лестницы, ведущей с крыльца стоит Кирилл.
Улыбается и машет мне. На нем просторная серая майка с бело-красной эмблемой известного бренда и светло-голубые джинсы с подворотами. Волосы небрежно убраны со лба солнцезащитными очками, открывая глаза.
Он вызывает интерес. Он привлекает внимание.
А еще мы движемся всей компашкой прямо в его сторону. Вырулить некуда.
Меня холодным потом пробирает, когда подходим вплотную.
— Привет — пытается считать эмоции, заглядывая в глаза. Тянется ко мне, но я тут же отшатываюсь, отступая на шаг. — Я пытался позвонить, но у тебя телефон отключен, поэтому решил приехать.
Вспоминаю, что выключила его перед экзаменом, а потом совсем про него забыла. Бегло оглядываюсь на однокурсников, с интересом разглядывающих парня.
Машка лыбится. Вперед выходит Дима Козырев.
— О, знакомые люди — косится на меня с хитрой ухмылкой.
— Уль — тыкает меня в плечо подруга, Аня. — Может, представишь?
И почему всем есть дело? Какого
