духовная. Здесь люди живут в постоянной борьбе между старым и новым, между религией и прогрессом, между жизнью и смертью. И вот теперь я отправляюсь туда с заданием нейтрализовать группу радикальных мутантов, которые, по всей видимости, имеют свои собственные представления о том, каким должен быть мир.
— Хорошо, — улыбаюсь. — Что-то ещё?
— У тебя есть всё необходимое, — сказала Ники с улыбкой. — Удачи!
— Так куда платье? — интересуюсь в ответ.
— Я надеюсь встретиться с шейхом и на ужин с тобой. — Она подошла ко мне, двигаясь грациозно, как кошка. От её горячего дыхания по коже побежали мурашки. — Я надеюсь, ты не опоздаешь, ибо время лишь до рассвета, мой «герой». — И она игриво укусила меня за ключицу.
— Насколько я помню, мы не обсуждали возможность работы в качестве полевого агента? — спокойно спрашиваю я, глядя в глаза удивлённой девушки.
— Ты поменялся, Пит, да и я уже не та… — ответили мне более серьёзно после небольшого «кусь».
— Тогда до вечера. — Подмигнув полковнику и забрав её джетпак, я поднялся на корабль. Каир так Каир.
На корабле меня встретили, да никак не встретили, так что просто докинули до Каира, но такое отношение для меня было в новинку. Ну ничего мне с этой организацией детей не крестить, так, чуток понять, ху из ху, да общую структуру, а там, если что, и развалить изнутри. Но больше всего привлекали внимание разумные с татушками гидры, что случайно попалась мне на глаза, затем ещё и ещё. Больше половины людского персонала входят в сей клуб, но это не моё дело, так что пускай сами разбираются с этим «кружком» по интересам.
Дневное небо Каира с такой высоты было по своему интересно. Оно расстилалось, как гигантское полотно, испещрённое белыми, пушистыми облаками, словно хлопьями ваты, которые неспешно плыли по его синей глади. Солнечный свет, пробиваясь сквозь них, озарял город золотистыми лучами, превращая его в мириады блестящих точек, теряющихся вдали. Под ногами, словно мозаика, расстилался Каир — город контрастов. Белоснежные мечети, возвышающиеся над лабиринтом узких улочек, красовались рядом с пестрыми базарами, где жизнь кипела в своем неповторимом ритме. Где-то вдали был слышен отдалённый шум машин, гортанный крик муэдзина, звенящий смех детей, создавая неповторимый калейдоскоп звуков, но не для человеческого слуха.
Довольно осклабившись, я прыгаю из нутра воздушного корабля, чувствуя, как адреналин вливается в кровь, заставляя сердце биться в бешеном ритме. Ветер, пронизанный запахом выхлопных газов и соленым морским воздухом, бьет мне в лицо, заставляя зажмуриться и напрячь мышцы. Внизу, как на гигантской шахматной доске, раскинулся город, его крошечные дома и узкие улочки, погруженные в туманную дымку, выглядят как размытые пятна на карте. Вдали, словно гигантский пазл, блестит море, отражая лучи яркого солнца.
В самый последний момент, когда казалось, что земля неумолимо приближается, я нажимаю кнопку активации джетпака. Мощные двигатели с грохотом запускаются, отбрасывая меня вверх и назад. Сильный порыв ветра сбивает меня с ног, но я сохраняю равновесие, отталкиваясь ногами от воздуха, как будто стою на невидимой ступеньке. Шум двигателей гудит в ушах, а моё тело легко поднимается над землёй, словно парящая птица.
Приземлиться в одном из неприметных уголков Каира оказалось непростой задачей. Город, похожий на лабиринт, был полон узких улочек, зажатых между высокими домами. С высоты они выглядели как песчаные холмы, покрытые паутиной проводов и белоснежных мечетей. Я снижался, стараясь избегать высоких зданий. И по итогу пристроился на крыше какой-то полуразрушенной хибары без передних стен.
Дома, разрушенные временем, словно зубы старого волка, торчали из земли. Они были покрыты плесенью и обросли паутиной, как старые раненые воины, уставшие от жизни. Двери, висящие на одной петле, как усталые веки, не могли защитить от жары или пыли, что проникала внутрь, наполняя комнаты запахом сырости и гниения.
Дети, голые и грязные, словно маленькие чертята, играли в грязи, что стекала по улицам темным потоком, унося с собой мусор и обломки жизни. Они бегали между развалинами, смеялись, кричали и боролись за кусочки хлеба и гнилые овощи, что падали с подгнивших тележек ишаков. Эти ишаки, худые и уставшие, брели по улицам, словно призраки былых времён, оставляя позади себя «золото» — кучки перегнивших овощей и гнилого мусора, что пахли смертью и безнадежностью.
Этот район Каира с его бедностью и отчаянием стал для меня настоящим откровением. Мои представления об этой стране, сформированные фильмами, книгами и рассказами, оказались лишь верхушкой айсберга. За ними скрывалась более глубокая, мрачная и реальная сторона жизни.
С одной стороны, я видел великолепные мечети и роскошные дворцы, а с другой — нищету, которая была не просто бедностью, а отчаянием, отпечатавшимся в каждой трещине на стене, в каждой капле грязи на детских лицах, в каждом усталом взгляде ишака.
Я понял, что мои знания об арабских странах были неполными. Я видел лишь обрывки информации, которые не складывались в целостную картину. Мне захотелось понять, что стоит за этой бедностью, почему люди живут в таких условиях.
Хотя моя миссия была первостепенной, и проблема радикального расизма была более актуальной, но я также не мог отказать себе в удовольствии использовать свои способности и подарить этим людям что-то приятное или полезное. Как говорится, «хлеба и зрелищ»? Да будет так!
Раздался тихий щелчок, и печати призыва мгновенно активировались. Воздух вокруг меня задрожал от сильного удара, и на мгновение все звуки стихли, как в вакууме. С неба с невероятной скоростью посыпался свежий хлеб, словно золотой звёздный дождь. Это были не просто кусочки хлеба, а целые багеты с хрустящей корочкой, аромат которых сразу же наполнил воздух трущоб, перебив даже запах грязи и гниющих отходов.
В своё время я делал запасы для армии и всегда хранил часть еды в своём пространственном кармане. Поэтому в этих трущобах, откуда открывался вид на древние пирамиды, пошёл дождь из свежих багетов. Это было словно божественное благословение, спустившееся на землю.
Дети с радостными возгласами принялись собирать хлеб. Они были так рады неожиданному подарку, что их глаза сияли. Они бегали, хватали хлеб руками и даже иногда ногами, словно участвовали в весёлой игре, где нужно было собрать как можно больше хлеба.
Женщины выбегали из своих скромных жилищ, держа в руках тяжёлые кувшины. Они были счастливы, как дети, ведь их ожидало настоящее чудо — сбор хлеба, который был для них как драгоценная роса. Даже старцы, которые обычно не покидали свои хижины, опираясь на посохи, вышли наружу, чтобы увидеть это
