нарочито громко. – Бельская, вот ты, как одуван полевой, честное слово. Я же тебе говорил о Бойце… С плохой компанией он связался, и эти парни…
Я громко хлопаю книгой по столу и поднимаюсь, что вызывает у одноклассника недоумение. Он рот открывает и очки поправляет, пока я в стопку книги складываю, как добросовестный посетитель библиотеки. Движения нервные. Внутри ураган эмоций бушует. Себя не узнаю. В меня будто бесы вселяются. Хочется кричать и крушить все вокруг от несправедливости, но я выжимаю из себя улыбку.
- Спасибо, что помог мне. И… Что библиотеку показал – Я сумку свою хватаю и кидаю на плечо, разворачиваясь. – Но выводы о Кирилле я буду делать сама. Без слухов.
- Подожди, - Степной меня за локоть хватает, но тут же руку убирает, когда видит мои глаза, - он же тебя унизит и больно сделает…
- Ну… Это уже не твоя проблема. Ты же избегаешь конфликтов.
- Арин, я же, как лучше хотел…
Уже не вижу, какое в этот момент выражение лица у Степного, потому что пулей лечу к выходу. Возмущение разрывает грудную клетку, но жар постепенно стихает из-за испортившейся погоды. Ветер и хмурое небо вторят настроению, и я иду за братишками, которые вызывают улыбку. Они бегут ко мне и прижимаются. Соскучились, как и я. Даже стыдно становится за то, что я сбежала вчера. Совесть до самого дома иголкой в область сердца колет. Я слушаю об их шалостях и в какой-то момент отвлекаюсь от мыслей, поедающих мозг. Вот только когда нога оказывается на пороге бабушкиной квартиры, на меня словно тяжелый пыльный мешок падает. Мама стоит в коридоре и смотрит на то, как мы снимаем обувь. Близнецы верещат в своем репертуаре, а я ощущаю всю степень ее недовольства по одному лишь взгляду.
- Что с твоим телефоном?
- Разрядился.
Прохожу мимо следом за братьями, максимально избегая ее. Чуть ли не по соседней стене рукой шоркаю. Мне неприятно. Страшно. Странно. До жути не по себе. Я будто перед чужим человеком оказалась. Слава богу, она ничего не говорит, а я скрываюсь в комнате, где игры братишек становятся успокоением. Я переодеваюсь, ставлю телефон на зарядку и включаю его. Много пропущенных вызовов от матери и отца. Даже бабуля звонила. Я на дверь посматриваю, за которой может находиться она, и снова на телефон отвлекаюсь. Приходит сообщение в соцсети от Кирилла. У меня даже руки дрожать начинают, так быстро пытаюсь его открыть.
Как ты? Сильно влетело?
Некоторое время часто моргаю и слышу, как сердце быстро ударяет по ребрам. Набираю ответ, но замираю. Стираю и пишу заново.
Нет. А тебе?
Его нет в сети, но почему-то смс приходит мгновенно.
А мне привычно)
Снова зависаю над экраном и губы кусаю, не зная, что ему сказать. Столько вопросов на языке вертится. Кирилл меня опережает.
Может я повторяюсь, но… Сбежим?)
Ух-х-х… Мой жизненно-важный орган стремительно падает вниз и будто о бетон ударятся.
Когда?
Нажимаю на кнопку и вздрагиваю от того, как громко дверь хлопает. Телефон падает на пол, и я лихорадочно его поднимаю, сразу прижимая к груди. Мама вопросительно изгибает бровь, но по этому поводу ничего не говорит.
- Ужин готов. Все за стол.
Братишки с криками «Ура!» выбегают из комнаты, а родительница тяжело вздыхает. Несколько секунд на меня недвижимую смотрит.
- Тебе особое приглашение нужно?
Отрицательно верчу головой, а мама кивает. Неспеша удаляется, а я поднимаюсь и смотрю на экран, где высвечивается сообщение от Бойцова.
Украду тебя ночью, Фантик)
Глава 21
POV Арина
Атмосфера в комнате не особо приятная. Я чувствую на себе мамин взгляд. Она меня сканирует с того самого момента, как я села за стол и принялась за ужин. Голоса братьев сливаются в один непонятный шум, и вроде он поступает в черепную коробку, а распознать его я не могу. Все думаю о том, что написал Кирилл, и я… Я ведь даже сопротивляться не пыталась. Мне жутко хотелось его увидеть, узнать, что все в порядке, и его не наказали. От какофонии мыслей становится дурно, и я закашливаюсь от ложки супа, на что тут же получаю настороженный взгляд матери. Чувствую, что стремительно краснею от этого, но подавляю в себе кашель и тянусь к стакану с водой.
- Вы знаете, дорогие мои, - бабушка вырывает меня и маму из немого диалога своим уверенным голосом, - не знаю, как вы будете разбираться во всем, но, - она откладывает в сторону столовые приборы, и я застываю, глядя в тарелку, - в нашей семье такого быть не должно. Для того мы и семья. Арина?
Поднимаю голову, роняя аппетит в мусорное ведро, не иначе. Во рту сушить начинает, но я даже не моргаю. На бабулю во все глаза смотрю.
- Совсем скоро ты станешь совершеннолетней, но это не значит, что, когда тебе стукнет восемнадцать, нужно терять уважение к своим родителям. Это не допустимо.
Каждое слово бьет по моим нервным клеткам. Дышать больно. Неужели и бабушка решила меня добить?
- Даже, - сиплю, выпрямляя спину, и стараюсь не смотреть в сторону матери, - если один из них на меня руку поднимает?
- Арина?!
Напротив слышится мамино шипение, от которого сердце меняет ритм, и если бы не ложка и стакан в руках, то они непременно бы затряслись. Смотрю на бабулю, которая скрипит зубами, поворачиваясь к матери. Чувствую, что сейчас начнется не самая их милая беседа, но и нападки в свой адрес терпеть нет сил. Бабушка понимает все по маминому лицу и спроваживает братьев в нашу комнату. Я сижу в таком напряжении, что все мышцы ноют. Смотрю на серебряную цепочку и крестик у бабули на шее. Концентрирую на них внимание, словно они способны спасти от скандала, который разразится с минуты на минуту. Так и случается…
Чувство вины начинает скрести, когда бабушка переходит на крик. От меня слышит лишь одно предложение о пощечине. Причина для нее, оказывается, не важна. Полина Григорьевна не терпит рукоприкладства в воспитании, как бы ребенок не провинился. Она долго работала воспитателем в детском саду, поэтому в это мгновение ее распирало возмущение, тем более виновницей была не просто тетя с улицы, а родная дочь. Не говоря о том, что пострадавшая – внучка. Я вжалась в стул и пропускала мимо ушей их слова. Перепалка длилась долго. Меня не затрагивала. Лицо матери покрылось красными пятнами.
