Сын змеи - Рони Ротэр

умер от сердечного приступа. Прямо у ног короля Менэлгила, который сообщил старому библиотекарю, что после долгих лет службы он может уйти на покой. Новый хранитель, не найдя в доверенной ему библиотеке реестра хранившихся там книг, принялся составлять новый.

Принц здравствовал, продолжая изводить своих нянек. После того, как Астид передал Гилэстэлу содержание беседы с Лилит, князь не отважился причинить вред наследнику. Справедливое предположение о том, что после смерти принца на плахе может покатиться его голова, удержало полуэльфа. К тому же, он прекрасно понимал, что Менэлгил, даже потеряв единственного сына, не сделает племянника своим наследником. Проще было бы сделать еще одного ребенка. Или не одного. А лишать жизни Менэлгила, без какой-либо поддержки извне, было делом совершенно бессмысленным. Князья-эльфы не допустили бы возведения на престол Маверранума полуэльфа, будь он сыном хоть самого солнца.

Истинной же причиной отправки Астида в поместье стало пошатнувшееся здоровье полукровки. И дело было не только в раненой руке. Астид почти перестал спать, бродил ночами по своей комнате и чудовищно много пил. Вантад жаловался князю, что его подопечный тайком таскает вино из погреба. На уговоры и ругань князя Астид лишь виновато опускал голову. Он стал заговариваться, часто смеялся невпопад. Мог часами сидеть, уставившись в одну точку. Гилэстэл всерьез начал опасаться за душевное состояние Астида. Дав слугам четкие указания по уходу за полукровкой, а Астиду — заданиеразобраться с книгами, князь отправил их в обратный путь.

В Вердэлэйне, среди зеленых холмов, спокойных озер и лесов, Астид понемногу пришел в себя. Он много времени проводил с книгами, безропотно принимал из рук слуг все предписанные Гилэстэлом настои и отвары. Рука зажила. Разум и душа успокоились.

Гилэстэл вернулся в Вердэлэйн лишь к началу осени. И, увидев Астида в добром здравии, несказанно обрадовался. Он возобновил свои прежние уроки, и жизнь вошла в привычную для Астида колею.

В середине зимы в Вердэлэйн зачастили гости. Люди и эльфы, из соседних поместий и дальних краев. Гилэстэл устраивал для них охоту, и полукровка вдоволь натешился любимым занятием. На удивленный вопрос Астида, что за небывалое гостеприимство одолело Гилэстэла, тот ответил:

— Я продаю Вердэлэйн.

Астид ужаснулся. Продать Вердэлэйн?! Поместье не было его истинным домом, но полукровка любил его. Любил его тишину и уединенность, изобильные леса, прозрачные озера. И гору Айканг, что в трех часах пути.

— Вы хотите переехать в столицу? — с замиранием спросил он у князя. Его напугала мысль о жизни в суетливом, многолюдном городе. В городе, где жила и умерла Наллаэн.

— Дальше, Астид. Гораздо дальше.

— А как же…. А что будет со мной?

Гилэстэл надолго задумался.

— А что бы ты хотел? Скажи, и я постараюсь это сделать для тебя.

Пришел черед Астида притихнуть, размышляя о том, чего бы ему хотелось. Наконец, он поднял глаза и несмело вымолвил.

— А я могу остаться с вами? Мне все равно, где. Мне все равно, как. Кроме вас, у меня никого нет. Вы — моя семья.

Гилэстэл отвернулся, чтобы Астид не увидел выражения его глаз. Ему захотелось крепко обнять полукровку, сказать, что за прошедшее время тот стал для него не просто учеником и воспитанником, а младшим братом. Сдержанность аристократа не позволила князю таких бурных эмоций.

— Конечно, ты можешь остаться со мной.

И, помедлив, все же добавил:

— Я буду этому очень рад.

Астид склонил голову, пряча счастливую улыбку.

Пролетела зима. Лицо Наллаэн постепенно забывалось. Может быть, этому способствовал маорурен, на который Астид изредка поглядывал. А может, прав оказался Гилэстэл, и чувство кгостиничной служанке вовсе и не было большой любовью. Но, как бы то ни было, Астид не хотел бы вновь пережить то, что ощутил в час её гибели.

На поместье нашелся покупатель. Гилэстэл стал готовить Вердэлэйн к приезду нового хозяина. Он не тронул ничего, кроме личных вещей и книг. Библиотеку он опустошил полностью. Обоз из двух десятков подвод покинул поместье в начале июня. Его сопровождали те, кто решил служить князю и дальше, в том числе и Оллай.

— Куда мы теперь? — спросил Астид, следя за тем, как последний воз скрывается за деревьями.

— Для начала — в столицу.

— А после?

— На побережье.

Гилэстэл покидал Вердэлэйн навсегда с тем же чувством, с каким некогда Астид расстался с «Златолесским вепрем». Со страхом перед будущим и надеждой на лучшее от грядущих перемен.

В столице они пробыли всего два дня. Но остановились на этот раз не в «Королевском виночерпии», а в самом дворце. Менэлгил, по всей видимости, был рад племяннику. А королева с радушной улыбкой приветствовала Астида. Принц, за прошедший год забывший свою «лошадку», дичился и предпочел полукровке своих нянек. Да и Астиду было не до него. Он повзрослел за этот год больше, чем за все предыдущее время, проведенное с князем. На заигрывания фрейлин, помнивших его возню с наследником, отвечал скупой вежливой полуулыбкой.

— Я слышал, ты продал своё поместье? Как же ты отважился расстаться с родовым гнездом?

Они прогуливались по саду, и король с неодобрением в черных глазах поглядывал на Гилэстэла.

— Оно мне слишком мало, — Гилэстэл с усмешкой пожал плечами. — К тому же, мне остро понадобились деньги.

— Разве того содержания, которое ты получаешь от меня, недостаточно?

— На жизнь хватает, — уклончиво ответил князь. — Я не привередлив — воспитание сказывается.

— И все-таки, зачем?

— Мне оно больше ни к чему. Я покидаю Маверранум, дядя.

Король недоуменно воззрился на племянника.

— Покидаешь? И куда ты намерен отправиться?

— Пока не знаю. Мир велик. Буду путешествовать.

— После путешествий надо куда-то возвращаться. А твой дом здесь.

— Я не уверен, — вздохнул Гилэстэл.

В последний день в столице Гилэстэл привел Астида в гробницу своих родителей. На крышке двойного саркофага из белого мрамора тонкими завитками эльфийских букв были выбиты имена.

— Их похоронили вместе, — проведя ладонью по холодному камню, сказал князь. — Мне сказали, что такая любовь достойна продолжения и после смерти. Что негоже разлучать любящие сердца даже в могиле. А с кем рядом похоронят нас, Астид?

Астид посмотрел на князя.

— Мы не умрем. Вы будете жить для своей цели. А я буду жить для вас.

Князь склонился и положил голову на твердый гранит, словно прислушиваясь.

— Ты знаешь мою цель, Астид?

— Маверранум. Я буду рядом с вами, когда вы войдете в тронный зал не изгоем, а повелителем. Я сделаю все ради этого. Клянусь тем, что имею — своей жизнью.

Распластавшись на камне, Гилэстэл прошептал:

— Ты слышишь? Ты слышишь его, мама? Он, безродный полукровка, лишенный материнской любви,