...Есть средство, которое избавит капитана-голландца от вечных скитаний по морям. Это верная женская любовь. Но как найти ее?
Раз в семь лет неприкаянный корабль швартуется в каком-нибудь порту и капитан ищет в нем суженую. Ему не везло до тех пор, пока он не забрел в один норвежский порт, где живет дочь моряка Сента. Девушка еще в детстве, услышав легенду, полюбила Голландца и решила стать ему верной женой.
И вот встреча. Сента узнала возлюбленного по старинному портрету, висящему в доме ее отца. Таинственный капитан обрадовался и назвал девушку своей невестой. Дело к свадьбе, и вдруг Голландец узнал, что у Сенты был жених, надежды которого она обманула. Разве сможет она стать верной женой?
Мрачный капитан вновь ушел в море, а Сента в отчаянии бросилась с высокой скалы и погибла. Но своей смертью она сняла страшное проклятье с несчастного моряка. Души любящих соединились в раю...
Прекрасная, могучая музыка Вагнера, романтическая история любви Сенты к «Летучему голландцу» — все это еще больше подогрело мой интерес к легенде. Почему все-таки голландец? Когда и где он продал свою душу дьяволу?
Книжные поиски привели меня к мысу Горн, у которого в начале XVII века именно голландские мореходы впервые испытали всю силу козней дьявола, мешающего морякам при переходе из Атлантики в Тихий океан. Мыс Горн... Пролив Ле-Мер... Ведь это реальные следы экспедиции голландского капитана Схаутена, которую финансировал Ле-Мер — богатый купец из города Хорна!
...Корабли «Энтрахт» («Согласие») и «Хорн» отправились в плавание 16 мая 1615 года. «Хорн» погиб в Атлантике от пожара. «Энтрахт», с двойным экипажем на борту, 29 января 1616 года прошел мимо черного скалистого мыса, за которым для голландцев впервые открылся Тихий океан. Так на морских картах мира появился мыс Горн, снискавший у капитанов парусного флота дурную славу.
Не каждому удавалось обогнуть его с первого захода. Достаточно вспомнить, что у коварного мыса терпели неудачи такие опытные моряки, как «отец английского флота» адмирал Джордж Ансон, капитан легендарного «Баунти» Уильям Блай.
Там, на стыке двух океанов, в бурном проливе Дрейка часто гибли корабли и люди. Более 300 лет назад и родилась легенда об упрямом голландском капитане, который — в обмен на попутный ветер — продал свою душу дьяволу. С тех пор он обречен на вечное скитание по морям.
Встреча с «Летучим голландцем» предвещала суеверным морякам неотвратимую катастрофу и смерть. Однако были и уцелевшие очевидцы. Одни наблюдали корабль-призрак во время жесточайшего шторма, другие — при тихой погоде.
Сообщения очевидцев подтверждались не только клятвами моряков, но и письменными донесениями капитанов:
— Трехмачтовый корабль под всеми парусами появился перед нами внезапно. Он мчался к прибрежным скалам на верную гибель. У самых бурунов корабль исчез, будто скалы пропустили его в какую-то таинственную гавань...
— У прибрежных рифов мы отчетливо увидели трехмачтовый барк с поломанными реями, порванными парусами и полузатопленной кормой. Наш капитан изменил курс, чтобы оказать помощь гибнущему судну. Но таинственный барк исчез, а мы едва не разбились о скалы...
В начале нашего столетия правительство Аргентины решило разобраться с «Летучим голландцем» и послало в пролив Ле-Мер, где чаще всего появлялся призрачный корабль, научную экспедицию.
Ученые пришли к выводу, что очевидцы... правы! Действительно, при определенном состоянии атмосферы и положении солнца в проливе Ле-Мер на скалах Огненной Земли возникает изображение парусника, который то мчится на всех парусах, то терпит бедствие. Научный доклад экспедиции был закреплен специальной записью в лоции, что в проливе Ле-Мер есть скалы, создающие иллюзию парусного корабля.
С победой машины над парусом в морях, к сожалению, не убавляется количество судов, блуждающих без экипажей. Такие, современные «корабли-призраки» создают опасные ситуации на морских дорогах и могут стать причиной аварии или, того хуже, гибели судна.
Откуда они берутся?
Однажды мне довелось быть очевидцем рождения очередного «Летучего голландца».
...Весна 1954 года не баловала доброй погодой моряков-пограничников, охраняющих границу с Японией в районе южных Курильских островов. Корабли у нас, у пограничников, тогда были маленькие, сродни моему «ПК-30» — малый охотник за подводными лодками типа «МО-4», деревянный, водоизмещение 56 тонн, три авиационных двигателя ГАМ 34 БС, скорость хода 26 узлов, экипаж 22 человека.
Такой кораблик — игрушка для Тихого океана. Однако вооружен неплохо: две сорокапятимиллиметровые пушки, два пулемета ДШК, большие глубинные бомбы. Японские рыбаки, практикующие заходы в наши воды для незаконного лова, хорошо знали характерный гул моторов пограничных кораблей и боялись их как огня.
В тот раз наш «ПК-30» укрывался от весеннего шторма в бухте Широкой острова Юрий — соседнего с островом Анучина, самого южного в Малой Курильской гряде. Там, помимо пограничной заставы, находился морской пост технического наблюдения (ПТН), с которым мы поддерживали постоянную радиосвязь.
К вечеру ветер стал стихать. Повалил густой снег. Появилась возможность отоспаться за две штормовые ночи, и я спустился вниз, в свою каюту. В полночь меня разбудил вахтенный радист:
— Товарищ командир, ПТН сообщил: с океана идет судно, вошло в наши воды, приближается к острову Анучина. Вас просят к аппарату.
Чертыхаясь и проклиная всех, кто шляется в такую погоду у границы, я поднялся в ходовую рубку и по радиоданным с берегового поста наблюдения нанес курс идущего судна на карту. Получилось, что курс нарушителя границы «упирался» точнехонько в скалу Удивительную, расположенную чуть западнее оконечности острова Анучина.
Скала оправдывала свое название. Ее хищный каменистый гребень появлялся над водой только в часы отлива. Остальное время лишь белый бурун над ней мог предупредить мореплавателей об опасности.
«Заметить Удивительную ночью, да еще в снегопад, — невозможно. Предупредить идущее судно не успеем, но, на случай катастрофы, надо быть как можно ближе к скале», — подумал я и поднял экипаж авральным звонком...
По выходу из бухты мы дали полный ход тремя машинами. «ПК-30», осев кормой, лихо ринулся в атаку на встречные волны, гребни которых стали залетать на мостик. Можно было уменьшить, даже прекратить это холодное полоскание, но из радиорубки поступил доклад:
— ПТН сообщил: судно остановилось, село на рифы Удивительной.
Пришлось прибавить оборотов...
Неохотно наступал хмурый рассвет. Снег уже не валил плотной стеной, а угощал нас периодическими зарядами из низко нависших туч. В появившемся просвете мы и увидели нелепо торчащую на камнях японскую рыболовецкую шхуну.
Наступил отлив, и обсохшая почти до киля «Сиго-мару» оказалась в чертовски неприятном положении. Гигантская океанская зыбь методично валила шхуну на правый борт, грозя сбросить в кипящий водоворот японских рыбаков, которые с трудом держались на вертикально встающей палубе.
«Ненавистный» гул моторов пограничного корабля, а затем появление «ПК-30» из снежной пелены вызвали у экипажа шхуны (шесть человек) приступ бурного ликования. Они энергично и радостно приветствовали нас.
Но как добраться до них? Как спасти?
Послать шлюпку-двойку на гибель — под водопад, перелетающий через палубу «Сиго-мару»?
Мне приглянулся другой подход: пустить шлюпку к шхуне на длинном конце с океанской стороны, то есть по ходу ветра и волны. Для этого надо было обойти подводные рифы Удивительной, тянувшиеся к острову Анучина. Мы развернулись на обратный курс и дали ход.
Как только пограничный корабль пропал в туманно-снежной пелене, мы услышали крики отчаяния японцев, подумавших, что русские моряки безжалостно бросили их, обрекли на неминуемую гибель.
Признаюсь, что затея моя оказалась крайне глупой. В шлюпку для рискованной операции пришлось посадить помощника, лейтенанта Юрия Злобина. Когда он отправился по могучим волнам к шхуне в «скорлупке», удерживаемой с кормы корабля длиннющим линем, сердце сжалось не только у меня. Один удар прибоя — и от шлюпки останутся только щепки.
Пришлось вернуть Злобина на борт, и мы пошли к первоначальному месту, где за гребнем скалы было поспокойней. Там мы стали на якорь, знаками попросили японцев подать нам конец со шхуны. Сообразительные рыбаки отправили по волне крепкий манильский трос на стеклянных поплавках от сетей. Его подобрала наша шлюпка и доставила на борт корабля.
Далее операция по снятию экипажа с аварийной шхуны пошла как по маслу. Мы закрепили трос на корме и, потравливая якорь-цепь, подтянулись к скале, насколько позволяла глубина. Боцман Болоночкин и рулевой Охотников водили шлюпку к «Сиго-мару», удерживаясь руками за канат-проводник. Они сняли японцев по одному.
