25. I.1945
А. Д. Позднеевой
…Все более и более насыщено население немцами. Работать становится труднее, но мы бодро двигаемся вперед. Все время думаю о вас, все время с вами, мои дорогие. Кланяюсь всем родным, друзьям и знакомым…
Пишите, мои дорогие, и обо мне не беспокойтесь. У меня все в порядке, по-старому.
Здоров и сыт. Крепко вас целую. Дмитрий.
Это письмо — последнее…
п/п 20612 Дмитрий Георгиевич Пепуров —
Анне Дмитриевне Позднеевой
20/V.1945
Многоуважаемая Анна Дмитриевна! Приношу глубокое извинение за запоздалое сообщение для Вас печальной вести. Но я не мог раньше это сделать ввиду того, что у меня была еще надежда на сохранение жизни Вашего любимого сына, а моего лучшего друга.
Я до сего времени не могу мириться с тем, что среди нас нет больше друга и боевого товарища Димы Кабанова.
Он погиб в р-не г. Раковиц Познанского воеводства в Польше при следовании в тыл полка, имея легкое ранение. Большая группа немцев, оставшихся в тылу наших войск, вышла из леса и начала стрелять, и в неравном бою Дима и другие офицеры и солдаты погибли.
8-го апреля я был в полку, где служил с Димой более полутора лет, и говорил с очевидцами этой трагической картины.
Я сам ленинградец, и для меня небезразлична утрата лучших ленинградцев.
До июля 1943 года был на Ленинградском фронте, а в июле попал на Курско-Белгородскую дугу, и с тех пор мы с Димой делили все наши невзгоды суровой солдатской жизни.
Очень жалко, что ему не пришлось быть в Берлине, а главное, не увидеть конца войны.
Если Вас не затруднит, то прошу ответить по адресу: полевая почта 41474, Пепурову Дмитрию Георгиевичу. Пишите, буду очень рад и благодарен получить весточку из родного Ленинграда.
С приветом Д. Г. Пепуров.
Нижний Тагил 2, Свердловской области, М. Краснокаменская, 27
Шкабара Пелагия Павловна — Позднеевой А. Д.
19. V.1945
Здравствуйте, моя дорогая соотечественница! Шлю Вам свой сердечный привет и искреннее соболезнование по поводу Вашей тяжелой утраты. (Извините, я не знаю Вашего имени и отчества.) Передо мной открытка от Димы с фронта с Вашим адресом, но там не написал он Вашего имени и отчества. Ваш сын Дима был у нас в Тагиле после госпитального лечения в Свердловске, а пишу Вам я, такая же несчастная мать, как и Вы.
В эти тяжелые для меня дни мне хочется писать Вам, чтобы не чувствовать себя так жутко одинокой… Вы в Ленинграде, а я на Урале, но мы с Вами страшно родные. Наши дорогие сыночки — Ваш Дима и мой Боря — были больше, чем родные братья, сколько вместе они пережили за годы Отечественной войны, и увы! — обоим не суждено праздновать день Победы.
Моего Борю убили под Кенигсбергом ровно за месяц до дня Победы, в 10 часов утра 8-го апреля. А 6-го апреля он писал мне с глубокой скорбью, что получил письмо от героя Отечественной войны Котова, который сообщил Боре, что Дима, уже будучи раненым, в танке с ранеными же ехал в госпиталь, и злодеи-фашисты всех их загубили.
20/V
Дорогая Анна Дмитриевна, вчера я начала писать Вам это письмо, но не могла дальше продолжать… А вечером, перебирая письма, нашла среди них записочку, которую Дима написал мне, когда был у меня, в этой записке Ваш адрес в Ташкенте и Ваше имя и отчество. Дорогая Анна Дмитриевна, жду от Вас ответ, напишите, когда погиб Дима? Где Ваш старший сын, о котором мне Дима писал, что он нашелся? Шлю сердечный материнский привет Вашей дочери.
Желаю Вам здоровья, держитесь твердо, помните, что таких матерей, как мы с Вами, очень много. А ведь мой Боря только 9-го февраля уехал от нас из Тагила, после окончания офицерской школы он приезжал сюда за танками и прямо отсюда уехал на 3-й Белорусский фронт.
До свидания, глубоко уважающая Вас Шкабара Пелагия Павловна.
п/п 33552
Леонид Полторак — Наташе Кабановой
20. IV.1945.
Сестренка дорогого друга! Простите, что пишет Вам неизвестный, но жгучая боль о потерянном друге заставляет сделать это. Я знаю, Вы давно не видели Митю, и о его последних годах я немного хочу рассказать. Мы были друзья. Настоящие друзья. Вместе прошли и горечь отступления, вместе вкусили и радость побед. Я знаю его еще по 41 г. в Торжке. Потом мы расстались, и вот судьба вновь соединила нас. В далеких горных ущельях Карпат, за бурным Днестром в 44 г. мы встретились. Дима был бесконечно рад, что вновь попал в ту самую бригаду, где его тяжело ранило на Курской дуге, где его так все, знавшие его, любили. Он обладал большой душой! Был чутким и отзывчивым. Он слишком все понимал и знал, и от пошлости и лицемерия он сильно страдал. Поэтому он был строг в выборе друзей и товарищей, но он не только смотрел. Нет, это был боец! Боец нашей большевистской партии, и он страстно, больше нас боролся за наше дело, за культуру и чистоту.
А как знал и любил он свою специальность! За рычагами танков он сделал десятки тысяч километров! Сколько пришлось перенести! Долго говорить. Но никогда Димка не терял присутствия духа и свой облик. Сколько радости доставляли ему Ваши письма. Мы все знали друг о друге. Помню, когда он получил Ваше первое письмо, то у него был праздник! И мы были рады за друга! А когда он получил фотографию, он кричал от радости и гордости. Он очень гордился своим братом Виктором, ведь он так любил всех вас. Да, горько, страшно тяжело. Не нужно слез! За дорогого Димку мы славно поработали, что ж, и еще дадим! Я запоздал с этим «писанием», простите, такова наша житуха. Вам, должно быть, уже сообщили о нем. А история такова. В Польше, при выходе к Одеру, при бомбежке он был легко ранен в ногу. Его повезли в тыл. Но по пути они натолкнулись на выходившую из окружения большую группу немцев. И он погиб. Это было в конце марта, в двадцатых числах (точно не помню).
Мы послали маленькую посылку, поймите ее как знак нашей памяти о Димке.
Я знаю, как Вам тяжело будет это читать, но думаю, что этим хоть немного подбодрю Вас. Ведь Ваш брат был таким мужественным и крепким, и память о нем поможет преодолеть это великое горе.
А я, грешный, был ранен под Гдыней, и сейчас лежу в госпитале, но скоро опять…
Желаю здоровья и счастья.
С искренним дружественным приветом — Леня Полторак.
п/п 33552
Леонид Полторак — Анне Дмитриевне Позднеевой
Берлин
29. V.1945
Анна Дмитриевна! Ваше письмо получил. Признаюсь, мне очень больно писать Вам. Но я Вас убедительно прошу быть такими же мужественными и стойкими, как Ваш Митя, и своей материнской выдержкой Bы будете достойны своего замечательного сына. Не хочу я Вас успокаивать, понимаю Ваше горе, но, простите меня, я не мог не написать. И постараюсь свой долг друга перед памятью о нем выполнить. Только Вы будьте благоразумны и пощадите себя во имя оставшихся детей. Это моя просьба, очень настоятельная, иначе я не могу писать.
Когда погиб Дима, меня не было, я был далеко. Это было в Польше, 300 км зап. г. Познань, г. Горунь, 26 января 1945 г. Его видел один ст. л-т, который был ранен и притворился мертвым, и тем самым остался жив. Обстановка была такова, что никто из друзей и вообще из нашей части его не сумел похоронить. Когда я Вам пишу эти горькие слова, то так мучает совесть из-за невыполненного долга, и мне очень больно и жалко Вас. Не нужно слез! Прошу Вас! Ведь Вы просили написать все. Он, конечно, похоронен, но могилу его очень трудно найти, и Вы лучше не думайте о своих намерениях. Ведь это была жестокая война…
Я приехал, и мне рассказали ребята о потере друга. Сразу написать я не мог, т. к. начались сильные бои. И только в госпитале нашлось время.
Посылаю Вам справку о его наградах. Орден Отечественной войны II степ., которым он был награжден за последние бои, должен быть Вам вручен, документы на это уже отосланы куда следует. Остальные награды не высылаются. Его вкладная книжка с завещанием на Ваше имя отправлена в Госбанк, чтобы Вы могли получить вклад. Только попрошу Вас написать письмо на имя начальника полевой части № 1775, по адресу: полев. почта 28666-Э с требованием об ускорении перевода его вклада в Ленинград на Ваше имя.
Посылаю Вам квитанцию на посылку, которую послали раньше. Что там, не знаю. Ее отправили, когда я был в госпитале. А вчера мы отправили еще посылку. Только прошу — не взыщите! Т. к. я недавно приехал и сам ничего не имею. Но долг требует помочь Вам, поэтому «чем богаты, тем и рады».
А вещей у Димы не было. И вообще у танкистов (только настоящих) их не бывает, они пропадают в боях, поэтому мы никогда (из огромного опыта) ничего не запасали, и, к сожалению, Вас порадовать нечем. Если нам удастся перевести немецкие марки, то мы сделаем небольшой перевод Вам в русских деньгах…
