провела пол дня в салоне красоты, попивая латте с корицей, улыбалась. Кому? Да всем. Она улыбалась жизни, которая для нее начала открываться по новому.
Жизнь без боязни просыпаться, без боязни сказать то, о чём думаешь.
— Девушка, у вас не занято?
Фраза опустила Олю на землю с облаков, на которых она сидела в мечтах, свесив ножки.
Перед ней стоял красивый молодой парень. Карие глаза, темные зачёсанные назад волосы, дорогое коричневое пальто.
Оля смотрела на него, улыбалась и молчала.
— Девушка, простите, если я вас смутил, — проговорил он. — Вы так прекрасны. Хотел бы с вами познакомиться. Можно?
Она продолжала на него смотреть, а потом ответила:
— Вы знаете, а нельзя. Мне так хорошо одной.
Подскочив со своего места, она засмеялась и, пританцовывая, стала подходить к выходу из кафе, параллельно набирая мужа на телефоне.
— Вась, привет, — весело проговорила она, — ты знаешь, а я с тобой развожусь! Я так рада, что наконец-то поняла, какой ты ублюдочный козёл. Квартиру с ипотекой оставь себе. Вещи можешь маме моей отдать. Или сжечь. Или продать. Или выкинуть. Мне всё равно. Мне ничего из той жизни не нужно. Ничего. А самое главное- мне не нужен ты!
Оля стояла и смеялась на улице, держа в руке телефон, из которого раздавались жалобные всхлипывания.
Вздохнув полной грудью она поняла, что именно так и пахнет давно забытая, украденная свобода.
Саша сидела на металлической садовой ограде и смотрела на фонтан. Высоко поднимался он над маленький сквериком в центре Питера, разбрасывая скупую пену вокруг.
Кругом люди, спешащие в укрытие от начинающегося летнего дождя. Чего его так бояться? Потечет тушь, намокнет брендовая сумочка и всё. Это разве горе?
Горе, когда ты сидишь одна на жёрдочке, вокруг тебя кипит и бурлит жизнь, а хочется выть и плакать, но какая-то оставшаяся внутри сила, не даёт сделать это.
Девушка посмотрела на затянувшееся тучами небо и первая капля упала на ее щеку. Потом ещё одна, и ещё, и ещё. Когда по лицу стала стекать непрерывным потоком вода, Саша разрыдалась.
Плачет небо, значит и ей тоже можно. Саша сидела под дождём, плакала и обдирала уже достаточно сильно пострадавший маникюр.
Ещё каких-то пятнадцать минут назад она была счастлива.
— Ты мне не нужна, — пощёчиной прилетело Саше от Олега.
— Но я не понимаю, — глупо улыбаясь проговорила почти шёпотом двадцатилетняя голубоглазая брюнетка, глядя на того, кем восхищалась и кого любила до потери пульса.
— Саш, а что не понятно? Я женюсь на Ритке, мы уже и заявление в ЗАГС подали. Ты знаешь, кто ее родители и я просто не могу упустить шанс на нормальное будущее.
— Но Олежка, — проглотив ком, подступивший к горлу, проговорила девушка, — а как же мы? А как же те три года, что мы были вместе? Это ничего не значит?
Олег нервно крутил в руке зажигалку.
— Ой, да прекрати ломать комедию. Я тебе сразу сказал, что у нас с тобой только так. А ты уже нарисовала себе небось и фату, и детишек.
— Но…
— Какое "но"? Не было нас, не было ничего. И не вздумай к Ритке ходить. Ты меня знаешь.
Саша стояла и смотрела на фонтан, который бил всё так же, не меняя ритма, не меняя объёма поднимаемой воды. Как он может быть таким равнодушным и жестоким? Как может быть все вокруг таким жестоким?
Саша схватилась за грудь, потому что стало нестерпимо жечь внутри.
— Саш, послушай, — Олег подошёл ближе и, говоря тихим и нежным голосом, свободной рукой поглаживая руку девушки, проворковал, — ну что ты, в самом деле? Было же нам хорошо? Было. Так давай это в памяти оставим, как счастливое время. И не надо истерик и всего этого, что вы, женщины, любите устраивать. Я уже решил и обратного пути нет.
Саша посмотрела на него:
— Это решил ты…Но не мы…Уходи…, — злобно бросила ему, понимая, что, если Олег останется ещё хоть на минуту, то она будет валяться у него в ногах и просить не бросать.
Парень улыбнулся и по-товарищески хлопнул Сашу по плечу.
— Я рад, что мы друг друга поняли. Ну давай тогда, удачи.
Она не видела, как Олег ушёл, она не понимала, где находится, зачем и почему. Саше было всё равно.
В голове крутилась только одна фраза " А ты уже, небось, нарисовала себе и фату, и детишек".
Саша вспоминала, как увидела Олега первый раз на концерте общих знакомых. Среднего роста, крепкий, весь в тату, длинные волосы, голубые глаза. Он подошёл к ней, такой потный, взъерошенный и красивый после выступления. Обнимал ее, целовал и она провела свою первую ночь с мужчиной. И сразу же, на фоне этих воспоминаний, выскакивала фраза " нарисовала себе и фату, и детишек"…Саша вспоминала дни рождения, праздники, которые они провели вместе. Как он встречал ее после занятий в музыкальном училище. Весь этот салат из воспоминаний был заправлен горькой фразой, которая ранила и била.
Годы… Могут ли они излечить от боли? Скорее всего нет. Но с годами мы учимся жить с ней, принимать. А сколько лет надо, что бы научиться этому? Что бы не пронзала боль, как кинжал, когда навязчивые воспоминания лезут в голову при пробуждении утром или отходу ко сну вечером?
Саша прожила несколько лет, как в тумане. Всё для нее стало серым и безвкусным. Существование стало совсем недавно понемногу превращаться снова в жизнь. Только музыка и друзья, настоящие друзья, спасли ее и вытащили из трясины.
Девушка нашла прекрасную работу, получила возможность реализовать себя, как прекрасного музыканта и композитора, но, как любящую и любимую женщину всё не получалось. Шрам на сердце натягивался и начинал болеть каждый раз, когда она чувствовала, что кто-то начинает нравится.
— Сашка, ты чего такая печальная снова? Пошли после работы мороженое поедим, — предложил Дима, с которым они дружили со студенчества.
— Да какое мороженое ночью? Мы же только в одиннадцать вечера заканчиваем.
— Ничего. Лиде позвоню и она нам компанию составит.
— Да ну. Куда она на ночь поедет?
Дима усмехнулся.
— За мной, хоть на край света. Она жена же моя или кто?
Саше нравилось смотреть, как эти двое воркуют друг с другом. Небольшие уколы зависти случались, но больше радость за них и вера в то, что счастье может быть и в ее жизни однажды случится.
Лето. Ночь. Звуки города, который как-будто вообще никогда не спит, обнимали и давали заряд бодрости после трудового дня. Воздух,
