— Я не могу знать все на свете. Здесь другая комбинация, не такая же, как на первой двери.
— Тогда поспешим, — сказал Солерн. — Не хочу задерживаться на улицах до глубокой ночи, — и с горечью подумал, что всего несколько месяцев назад ни ночью, ни днем горожане не посмели бы поднять руку на агента короны.
Глава 5
— Где тебя черти носят?! — гневно рявкнула Илёр, едва дознаватель переступил порог. Ведьма вцепилась в него, как коршун, и со всей силы приложила спиной к стене. — Совсем рехнулся — шляться в одиночку посреди полоумных горожан! А если б тебя прирезали во славу революции?!
— Ну не прирезали же… Что ты тут делаешь?
— У меня важные сведения, а ты бродишь черт знает где!
— А, ну слава Богу, — с облегчением вздохнул Ги. — Я уж испугался, что ты за меня волнуешься.
Ведьма сердито фыркнула и отпустила его. Солерн скинул плащ и шляпу. Личные покои Русенара в Бернадене были жарко натоплены — они оказались весьма уютными, даже не скажешь, что расположены в тюрьме, и Ги собирался воспользоваться ими без зазрения совести.
— Что за важные сведения?
— Сперва ступай помойся. От тебя несет, как от козопаса. Я распорядилась приготовить тебе ванну и ужин.
Солерн едва не скончался на месте от изумления:
— Ванну? Ужин? Ты?! С какой стати?
— Так ты, может, последнюю неделю на свете живешь, — пожала плечами ведьма. — Отчего бы не позаботиться о смертнике.
— Вот уж спасибо, — буркнул дознаватель, бросив перчатки рядом с плащом и вытаскивая из-за ремня пистолет. — Как ты тут очутилась?
— Тайным ведьминским способом, разумеется. К тому же Бернарден сейчас единственное относительно безопасное место во всей Байоле.
Ги расстегнул перевязь и положил шпагу на сундук у двери, рядом с пистолетом.
— Эксветен ты к таковым более не причисляешь?
— Пока горожан больше, чем амальских солдат — нет. Почему регент отказался уехать и вывезти королеву с королем?
— Ты у меня спрашиваешь? Откуда мне знать, что может прийти в голову идиоту?
— О, какие речи! — хмыкнула ведьма. — Где же твое почтение к королевской семейке?
Дознаватель, расстегивая на ходу камзол, поплелся в ванную комнату, по пути стащил со стола подогретую булку и проглотил, почти не жуя. Вокруг бадьи с исходящей паром горячей водой уже были разложены полотенца, мочалка, мыло и бритва. По углам комнаты мерцали искры подогревающих чар. Приятно, черт подери, когда о тебе заботятся — хоты бы и ведьма.
— Русенар мертв, — сказала Илёр. — Я погадала на его волосах из расчески. Так что располагайся. Его буфет и кухня в твоем распоряжении.
— Проклятие! Хотя я так и думал. Дикий мастер не оставляет живых свидетелей. Позови кого-нибудь. Не уверен, что смогу сам стащить сапоги.
— А где твой мастер?
— Где-то тут. Сказал, что сумеет устроиться с комфортом, и куда-то скрылся.
За Николетти Солерн не волновался: мастер был свеж, бодр и по пути к Бернардену безостановочно просвещал Ги насчет гения Теодоро дель Фьоре. Ги завистливо вздохнул: Господи, почему он-то в свои сорок пять чувствует себя развалиной?!
Забравшись в ванну, Ги запрокинул голову на бортик и прикрыл глаза. Хорошо… еще немного усилий с мочалкой и мылом, и он снова станет похож на человека. Затем от горячей воды его стало клонить в сон, хотя он боролся, напоминая себе про ужин. Но все же Солерна свалила глубокая дрема, из которой его внезапно вырвал возглас Илёр:
— Ты тут утопиться хочешь?!
Ги дернулся: вода и мыльная пена уже колыхались у его носа. Ведьма поставила на бортики ванны длинный широкий поднос с едой и вином.
— Ты хотела сказать мне что-то важное, — напомнил дознаватель.
— Важное? Ах да, — Илёр присела на край ванны и ехидно осведомилась: — Ты знаешь, почему Фонтанж прокрался сегодня в кабинет главы Геральдической палаты и подменил эдициум, которым регент размахивал перед парламентом?
Солерн чуть не поперхнулся куском отбивной и прохрипел:
— Что?! Зачем?!
— Мне тоже интересно. Младенца народу и двору уже предъявили, какой прок в подлоге?
Солерн впал в горестные размышления, машинально кромсая отбивную. Неужели дело дошло до того, что глава Секрета Короля, призванный поддерживать незыблемость трона, готов спихнуть с него законного наследника? Если, конечно, наследник и впрямь законен… Ги никак не мог избавиться от этой мысли и готов был поклясться, что все остальные даларцы тоже. Наконец он вкрадчиво осведомился:
— А ты-то откуда об этом знаешь?
Ведьма поджала губы и не ответила.
— Что он сделал с настоящим эдициумом?
— Сжег. Но я не понимаю, зачем!
Солерн присвистнул. Уничтожение таких документов каралось смертной казнью как преступление против короны. Впрочем, кража и подделка эдициумов тоже не приветствовались.
— Если граф решил сыграть в создателя королей, — задумчиво сказал дознаватель, макая кусок отбивной в соус, — то, когда придет время, он вытащит на свет Божий подделку и объявит, что Карла провозгласили королем на основании поддельного эдициума. А раз так, то происхождение принца сомнительно, и прав на трон у него нет.
— Но ведь все уже увидели подлинный эдициум, и весь двор подписал…
— В этом и смысл. Если уничтожить все подлинники, то никто не сможет понять, был ли эдициум изначально поддельным. Единственным свидетелем подделки останется тот, кто ее изготовил, но я полагаю, что ему ничего не грозит, потому что этот свидетель — Лотрейн.
Илёр вскочила, словно бортик ванны ее вдруг ошпарил:
— С чего ты взял?! Зачем ей в это вмешиваться?!
— С такой, что вы, ведьмы, всегда старались держаться поближе к власти, — Ги доел отбивную и макнул в соус кусок хлеба. — Власть регента — почти призрак, Монбрианам на троне не усидеть, так почему бы Лотрейн не поддержать самого подходящего кандидата? Глава обители в Ре — пророчица, так что ей вполне по силам сделать беспроигрышную ставку.
Илёр несколько раз метнулась по комнате из угла в угол. Ги
