конце концов, вы можете облить с самолета несколько тысяч галлонов воды над вражеским городом, вы можете удивительно легко отравить вражескую реку в ее истоке, и, приложив некоторые усилия, вы, вероятно, - скрипнул Бричер, что означало смех, - вызвать смертельный дождь. . Как защититься от дождя?
Все эти идеи не новы; на самом деле, Бричер рассказал об этом нужным людям довольно давно, как только был открыт трианицитолин. К сожалению, на пути встали трудности в налаживании отношений. Подсчитано, что стоимость устранения симптомов на одной квадратной миле с помощью этого суперяда будет почти в тридцать раз выше, чем с помощью ядерного оружия, и цель состоит в том, чтобы как можно дешевле сохранить территорию свободной от людей, животных и растений. Сенсационное количество трианицитолина, принесенное Травеном, представляет все это в совершенно новом свете. В каком-то смысле можно сказать, что Травен подарил стране новую атомную бомбу. Это больше не вопрос между Трэвеном и Бричером. Скрыть дело с контейнером среди сотрудников лаборатории не удалось. Надо признать, они не очень разговорчивые люди, но в сложившейся ситуации Бричеру ничего не оставалось, как сообщить об этом своему начальству. Поэтому Травену приходится считаться с необходимостью дать некоторые пояснения.
- Какие объяснения? Травен прервал его.
- Ну… например, откуда этот контейнер. И вообще…
- Вы исследовали, из чего сделан контейнер?
- О, да. Это еще один загадочный случай. Мы собрали немного стружки, которая отломилась при сверлении отверстия. Это сплав двух очень редких металлов: родия и иттрия. Ни один из моих химиков никогда не имел дела с иттрием. В литературе мы нашли упоминание о том, что чистый иттрий в количестве нескольких граммов был получен лишь в 1930 году. Родий встречается немного чаще, но в таком идеально чистом виде он встречается редко. Так что сам контейнер представляет большую ценность…
— Могли ли оба эти элемента образоваться из других элементов в результате каких-то атомных манипуляций?
- О, да. Это вероятно. Трансформация элементов…
- Могло ли на это повлиять космическое излучение?
- Может быть. Я недостаточно об этом знаю. Но я не понимаю…
- Все в порядке. Ты принес мне немного этой жидкости?
Марвин Бричер полностью перестроился, словно сломанная игрушка. Его голова повернулась на сто пятьдесят градусов, локти напряглись и подогнулись.
- То есть… Конечно… Но мы не имеем права…
- Дай мне это.
Бричер сжал кулак, беспомощно разжал его и пробормотал:
- Для крыс… то есть… у меня в подвале крысы…
- Дай мне это! перерезал Травена.
Бричер сунул когтистые пальцы в карман жилета и достал миниатюрную пробирку с тщательно запечатанной пробкой.
«Сколько капель хватит, чтобы… ну, человека устранить?» — спросил Травен.
- Капля? Таких мелких капель нет. Одно сделает несколько сотен человек. Значение…
— И вы говорите, что это совершенно незаметно?
- Как может существовать обнаруживаемое соединение, неизвестное никому, кроме нас двоих?
- Кто другой?
- Ох… я не имею права… то есть…
- Мне неинтересно. Кто может потребовать от меня объяснений?
- О, определенные службы… Это дело высочайшей государственной важности… А вот скажите, откуда вы вообще взяли…
- Не о чем говорить, Марвин.
- Я имею в виду… Я не знаю, знаешь ли ты правила. Вы будете помещены под… ну, очень строгую охрану. надзор. Вас могут вызвать для дачи показаний под присягой. Это… как бы это назвать… ну, крайне жесткие меры…
- Кто и когда открыл этот трианицитолинин?
- О, я не имею права об этом говорить. Это связано с секретными космическими исследованиями.
- Космический? И какое отношение космос может иметь к ядам?
«Это, хм, сложный вопрос… Некоторая степень молекулярного порядка может быть достигнута только в отсутствие гравитации… И при очень низких температурах». И при сверхнизких давлениях, почти идеальном вакууме. Такие исследования проводились… Они находятся на грани наших физико-химических знаний. Так вот почему… знаешь, важно, откуда ты это взял…
«Если я скажу вам, что сам этого не знаю, вы мне не поверите».
- О, действительно… Я не поверю. Знаете, первый микрограмм трианицитолина стоил почти сорок миллионов долларов, если считать космические затраты. Миллиграмм стоил бы сорок миллиардов… А вы приносите пятнадцать грамм. Мне самому, конечно, очень интересно…
- Марвин, давай отдохнем.
- О, да… Но между нами… ты бы не сказал этого? Я потратил семь лет своей жизни, убеждая разных… ну, разных влиятельных людей, что только в космосе можно достичь синтеза столь сложных взаимоотношений. Я вообще-то это придумал, как Менделеев. Я знал, что нечто подобное должно существовать. А ты… ты приносишь целый горшок. Это удар, Гарольд. Это катастрофа. Мой. Поражение. Это значит, что я был не прав. Это значит, что трианицитолинин можно получить и на Земле. Потому что… ты ведь не был в космосе?
- Я вам скажу по секрету, что это не так. Но я думаю, что эти контейнеры…
- Как дела, Гарольд? Итак, у вас есть более одного контейнера?
- Нет, мне так сказали.
- Ой, я не понимаю. Если я вас понимаю, вы получили эту жидкость от кого-то из космоса? Ты не сам это сделал, да?
- Марвин, мне слишком сложно рассказывать тебе об этом. Вы, конечно, не поверите.
«О, ты знаешь, я имею дело с такими вещами… Мне приходится во что-то верить…»
- Эти контейнеры я нашел в отдаленном месте Азии. Но чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что все это вместе взятое не могло быть делом рук людей.
- Чей тогда?
- Я не знаю. И я не думаю, что когда-либо это понимал.
- А что вы скажете… людям из спецслужб?
- То же самое, что я тебе говорил.
Травен встал и оглядел свою скромную ферму в поисках крепких напитков. В холодильнике он нашел застывший, почти едкий кофейный ликер. Он наполнил чашку (возле раковины была только одна) и какую-то загадочную вазу.
«Давайте выпьем, Марвин», — сказал он. У меня такое чувство, будто я вернулся из того мира.
Бричер сосал чашку, как вампир. Он тут же зааплодировал: его гигантские уши побелели, нос цвета гнилой сливы.
«О, — прошептал он, — мы двое могли бы править миром прямо сейчас». Травен уставился на пустые стены комнаты, потянулся, встал и протянул:
- Ну, начнем.
XXI
Доктор Пол Райан не смог скрыть своей радости, удивления и триумфа. Здесь, в своем великолепном особняке - если он действительно владел им, ибо его суровая
