и из каждой отделившейся ячейки в воздух поднялась тонкая струйка дыма.
Автор свитка о таком не предупреждал.
Перехватив топор поудобнее, я приготовился разрубить один из дымных столбцов и посмотреть, что получится, но крик Аманы меня остановил:
— Не надо! Мы не знаем, к чему такой удар приведет.
По мне, ударить стоило именно ради этого, но руку я удержал — Амана все же знала о магии и демонах куда больше.
По залу пронесся порыв ветра и почти все магические лампады погасли. Правда, Амана тут же раздраженно взмахнула рукой, и свет вернулся.
Хм, стало быть, маги огня могли не только бросать огненные шары, но и зажигать огонь сразу во многих местах силой мысли и жеста.
Столбцы дыма дошли уже до потолка и заклубились там, сгущаясь и темнея. в этой наведенной темноте я заметил тени, мельтешащие будто вспугнутая стая летучих мышей.
Сперва это были тени очень маленьких летучих мышей, потом мыши подросли в размерах до откормленного голубя, а затем — до здорового индюка… Я моргнул — в новой жизни я ни разу не видел ни голубя, ни индюка, ни летучей мыши, но сейчас, глядя наверх, я осознал, что знаю, как они выглядят, как ведут себя, какие звуки издают.
Вскоре стало понятно, что тени двигаются не так уж беспорядочно. Скорее это походило на охоту, где мелкие и слабые тени пыталось убежать от нескольких более крупных, а догоняли убегающих, поглощали их и за счет этого росли.
Вероятно, это осколки демонических душ пожирали осколки человеческих. Как только закончат с ними, то примутся друг за друга? Или обратятся против нас?
— Ты сможешь магически заблокировать эту комнату так, чтобы твари, — для верности я ткнул топором наверх, — тут и остались?
— Нет, — Амана была бледна, но говорила твердо. — Накладывать щиты нужно с шести сторон, я одна не осилю. И по времени не успеть… Но ты сможешь зарубить этих тварей топором дровосека.
Я вспомнил фразу Аманы, сказанную еще в лесу, о том, что топор дровосека нельзя взять без разрешения хозяина, что он просто отрубит руку наглеца. Но топор обычного селянина, зарабатывающего на жизнь рубкой деревьев, на такое, конечно, не способен. Тогда я отвлекся и не попросил ее объяснить, но вполне мог сделать это сейчас.
— Что за дровосек? — спросил я. — Расскажи толком.
Амана уставилась на меня изумленно, похоже даже забыв о призрачной охоте над нашими головами.
— Дровосек, — повторила она. — Полу-человек, полу-ифрит. Это прозвище одного из самых могущественных полудемонов в нашем мире. Ты что, никогда не слышал о нем?
Я покачал головой.
— Нет. Почему его называют дровосеком?
— Потому что его излюбленное оружие — топор, а когда он сражается, то срубает ряды врагов так же легко, как молодую лесную поросль.
Я посмотрел на свое оружие — хорошее, конечно, но все же внешне ничем не примечательное.
— Как ты поняла? Ты ведь еще в лесу так сказала.
Амана вздохнула.
— Когда демоны или полудемоны долго владеют чем-то, их суть смешивается с сутью предмета и меняет его. Твой топор — он просто истекает демонической энергией, но надо быть магом, чтобы это увидеть.
Я поморщился, вспомнив, сколько раз Кастиан упоминал про заражение демонической скверной. Потом мои мысли вернулись к тому, как Завеса пыталась содрать с меня кожу во время перехода. А может вовсе не кожу, а исходящие от оружия и покрывшие меня демонические эманации?
— Эта энергия в топоре — она может изменить меня?
— Может, — легко ответила Амана. — Хотя это не обязательно. Все зависит от уровня твоей врожденной защиты и от наличия дополнительных амулетов. Пока что ты в порядке, ведь Завеса тебя пропустила.
Пока…
Хотя Амана права, ситуация с топором для меня не самая важная.
Важное сейчас — это избавиться от демонических душ, которые к этому времени пожрали уже всю мелюзгу.
Во время разговора я не забывал поглядывать наверх. Сейчас там металось лишь четыре крупные тени. И не просто металось — когда теней осталось лишь три, стало ясно, что друг друга они пожирают с не меньшим энтузиазмом, чем прежде мелких. Вот две накинулись на третью, и, едва успев ее поглотить, сцепились друг с другом. Пара мгновений — и из теней осталась только одна, самая крупная. Занимала она сейчас почти четверть потолка.
Я прошелся по залу, прикидывая, в каком месте мне будет удобнее сражаться, когда тень решит, что наверху ей скучно и спустится вниз.
Амана между тем поймала сына и затолкнула себе за спину. Кастиан держал в руках какой-то амулет, но его лицо выдавало, что особых надежд на вещицу он не возлагает.
Тень начала уменьшаться в размере, при этом сгущаясь и чернея. Став меньше раза в три, замерла, будто задумавшись, а потом чернильной каплей вытянулась вниз.
Я шагнул вперед, намереваясь нанести удар, едва тень окажется в пределах досягаемости, но она то ли разгадала мой маневр, то ли с самого начала так планировала, однако спускаться ниже перестала, начав обретать форму.
Вскоре на потолке, непонятно как держась за него руками и ногами, сидело — то есть висело вниз головой — человекоподобное существо. По крайней мере у существа была одна голова, две руки, две ноги и пропорции тела тоже совпадали с человеческими. Все существо было покрыто чем-то черным, блестевшим в свете лампад как масло.
А потом одним слитным движением, который мой взгляд едва успел уловить, существо оттолкнулось от потолка, сделало сальто в воздухе и приземлилось на ноги в центре комнаты. Чернота впиталась в его тело, и я, наконец, разглядел внешность существа.
С первого взгляда — и с изрядного расстояния — его можно было принять за человека. За очень высокого — на голову выше, чем я, — и широкоплечего человека в странного вида шлеме.
Вблизи такой ошибки сделать уже бы не получилось.
У людей не бывает острых акульих зубов, которые существо сейчас показывало то ли в усмешке, то ли в угрожающем оскале. Не бывает костяных гребней, растущих из середины головы. И не бывает сплошь черных, будто залитых чернилами, глаз.
На существе был надет кожаный доспех, старый и потертый, из-под которого виднелись лохмотья одежды. Ноги существа были босы и больше напоминали мохнатые когтистые лапы, чем
