которая скрывала её настоящие черты лица. Она будто бы носила маску. Или она была похожа на мужчину, который пытается быть похожим на женщину. Или она индеец. Так Вите показалось.
— Я его всё оправдываю. Может быть, у него случайно получилось толкнуть меня, — сказала вторая девушка, крашеная блондинка.
Она была одного возраста с первой девушкой, но выглядела лучше. Меньше косметики, более приятные черты лица. Только глупый взгляд всё портил.
Невзначай Витя вспомнил, что это его жена. То ли Маша, то ли Наташа. То ли Лиза.
— Если его сестра сама хочет Виктора в «дурку» отправить, ты-то что ломаешься? Строишь из себя мать Терезу… — недовольно сказала женщина-индеец.
— Ты, может быть, права. Здесь уже всё безнадёжно. Просто это как-то неправильно, — сомневалась Лиза.
— А что правильно? Ухаживать за большим ребёнком, а в ответ получать тумаки? Тебе тридцатник в следующем году! Это его жизнь кончилась, а твоя ещё только начинается! Да и деток с ним точно заводить не нужно, и шансов на это всё меньше и меньше. Часики-то тикают! Извини, что так грубо, зато по правде! — сказала подруга Елизаветы Баюновой, когда-то исполнившая роль свидетельницы невесты на её свадьбе с Виктором.
— Ипотека эта всё портит! Если бы за Витю выплатили страховку, то всё было бы нормально, а с моим уровнем доходов мне ещё полтора года за неё платить. Только если завтра мне всё-таки дадут повышение, тогда можно подумать. А то слишком много волокиты.
— Бросай ты всё, спасай свою молодость!
— Ты права, я уже говорила. Я разведусь с Витей. Не сейчас, позже. Это не жизнь. Просто пока денег нет. После повышения всё обдумаю. Если оно, конечно же, будет.
— Дай мне слово! — настаивала подруга.
— Держи, — улыбнулась Лиза. — Разведусь, как с деньгами станет попроще.
Витя хотел войти на кухню, но не стал этого делать — его остановила грусть. Почти до слёз. Пришлось сдержаться, чтобы не заплакать. Его хотят бросить, он больше не нужен.
Поникший мужчина вернулся в комнату, сел на диван. Посидел некоторое время, глядя в пустоту перед собой. Из открытого окна подул лёгкий ветер последних тёплых летних дней. Витя поёжился, пришёл в себя. Угол записной книжки снова впился в ногу, и мужчина вытащил её из кармана, чтобы записать важные вещи, которые он только что узнал.
А что он узнал?
В панике Витя пытался правильно сформулировать мысль, стремительно пытающуюся покинуть чертоги его разума. Он сумел уловить только немногочисленные остатки минорных отзвуков информации, заставившей его не злиться, а грустить.
На новой странице большими буквами, впоследствии обведёнными несколько раз по контуру, он написал: «жена хочет развестись, потому что нет денег, чтобы заплатить за ипотеку».
Что такое ипотека, Виктор знал. Он вроде бы даже вспомнил про свою работу. Он много лет был в курсе всех дел на рынке недвижимости. Это была его работа. Сделки, финансовые операции, составление документов. Он был чертовски компетентен в этих вопросах. Может быть даже сейчас, если бы его ввели в курс дела, он быстро бы подхватил полученную информацию и смог бы успешно завершить пару сделок. Но кто ж ему теперь доверит? Виктор признан недееспособным. Местный дурачок, не иначе. Хорошо, что он не часто задумывался о том, насколько ущербным он выглядит в глазах жены и общества.
На второй странице развёрнутого листа он написал слово «клад» и поставил знак вопроса. Его озарила какая-то гениальная идея, способная решить все его проблемы. Но почему эта идея мгновение назад оказалась такой блестящей, Витя не понимал. Он с недоумением смотрел на слово «клад», сомневаясь в том, что это именно его правая рука только что вывела эту надпись.
В левой руке он продолжал сжимать ложку, что ворсилась налипшими волосами.
Он оставил свои мысли о каком-то кладе, переведя свой взгляд на надпись про намерения жены разорвать брачные узы. Эта информация вновь расстроила его. Он заплакал. Горячие слёзы затопили его взор, размывая всё вокруг. Разноцветные картинки на большом плазменном экране больше не вызывали интереса. Горечь в горле затруднила дыхание, заставив по-детски всхлипывать.
Любил ли он жену? Наверное. Он больше понимал, что если она уйдёт, то этого всего не будет. Всего не будет.
Но до истерики не дошло. Витя захлопнул блокнот и убрал его в карман, предварительно бережно завернув в розовый компактный пакетик. Он вытер уже остывшие слёзы тыльной стороной левой руки, обратив внимание на то, что всё ещё держит в ней ложку. Рядом лежала пластмассовая коробка с почти растаявшим мороженым зелёного цвета.
Витя уставился в телевизор и принялся с жадностью доедать любимое лакомство.
— Витюша, прости, что разбудила. Надо собираться к доктору. Доктор Наташа, помнишь её? Только сначала выпей таблеточки, — сказала Лиза.
— Не помню. Не хочу таблеточки. Хочу спать, — заворчал мужчина.
Ночью он долго не мог уснуть, перечитывая свой блокнот. У него было много вопросов к тем записям, что накопились в его рукописях. Но на этот раз он не стал будить жену для поиска ответов. Последние страницы записей помешали ему сделать это. Всё очень просто можно было усугубить.
Но сейчас он ничего не помнил, ему хотелось спать. Хотя в блокноте он периодически писал, что врач Наташа хорошая, что она ему нравится, и что с ней интересно и весело, и, может быть, она его вылечит…
— Витя, надо вставать. Очень надо, — умоляла его жена.
— Иди ты! — вскрикнул мужчина, но тут же осёкся.
Его разум обрадовался идеи покинуть четырёхстенное пространство и выйти к людям. Не обязательно было с ними разговаривать. Главное — к ним выйти.
Тем более он хоть и не помнил кто такая доктор Наташа, но ему нравилось проводить с ней время, она вызывала доверие. В начале сеанса, он, как и всегда, неохотно шёл на контакт, но потом ему действительно становилось хорошо. Легко и спокойно. Сейчас он про это не вспомнил, но ему определённо хотелось куда-нибудь пойти.
Витя вскочил со своей неудобной постели, которую он снова расстелил на полу, и пошёл в ванную комнату умываться, бриться, чистить зубы. Лиза тоже собиралась. У неё болела голова — вчера они с подругой немного выпили вина, и этого оказалось достаточно для плохого самочувствия. Но сегодня был особый день: её должны были повысить на работе до хорошей должности, куда она так давно стремилась. Но этого могло и не произойти, поэтому Елизавета сильно волновалась. Ещё волнения придавал тот факт, что сегодня ей приходилось отправлять Виктора в одиночку на такси
