принес — неизвестно. К истории края она, вроде, отношения не имела, но выбрасывать не стали. Был по началу в музее и сторож. Он эту книгу под самокрутки приспособил. Страницы вырывал, и цигарки из них крутил. А потом он, ни с того ни с сего вдруг занемог и, в скорости, помер. Книгу потом положили как экспонат, да по большей части, в память о том деде. Хороший, говорят, дед был.
Я эту книженцию листал, крутил и так, и эдак — ничего, конечно, не прочитал, только смотрю, а обложка у нее — одна толще, другая тоньше. Я ту, что потолще, аккуратненько ножичком, вдоль и подрезал. Смотрю, а там бумага какая-то. Я бумагу ту в карман сунул, а книгу на место положил. Потом рассмотрел повнимательнее эту бумагу, вроде карта какая-то или план, или схема, ну, в общем, что-то типа этого. Разобрать что на нем, и для чего он, я не смог, не понятно. И тут меня одна интересная мысль посетила. Пришла в голову, чтобы, как обычно, умереть, но выжила. Стал я местных старожилов, аккуратненько так, расспрашивать о старом житье-бытье. Много всякого наслушался, но ценного ничего не узнал. А потом один дед, древний как мамонт, лет ему, наверное, сто, меня по полной программе загрузил информацией. И вот что он мне поведал. В какие-то стародавние времена был в той округе замок, только где он был, никто не знает, говорят только, что где-то не далеко, на болоте. И что там какая-то сила несметная затаилась. Да еще что-то про нечистого, с этой историей связанного, и прочая некультурная и неграмотная ерунда. Ну, я про все эти предрассудки сразу же позабыл, а вот про замок — нет. Я предполагаю, что эти книга и схема к этому замку имеют непосредственное отношение. К сожалению, точнее узнать больше ничего не удалось. Вот такая история, брат.
Молодые люди склонились над столом.
— А почему ты думаешь, что это план замка, и что это вообще план? — усомнился Сергей. — Тут толком не разобрать ничего. Линии какие-то, может это лабиринт? А тут похоже текст, но на каком языке? Руны что ли?
— В центре листа изображен ромб, поделенный пополам, или треугольник в зеркальном отображении, а на самой разделительной линии что-то тоже изображено, только этот знак не похож ни на какой другой, что он означает, интересно? — Леха задумчиво водил пальцем по изображению.
— Вот смотри, ромб изображен, поверх другого изображения, которое, состоя из переплетающихся вытянутых восьмерок, образует круг и ромб расположен в центре этого круга. План это, точно тебе говорю.
— Если это план, — не унимался Сергей, — то план чего? Должны какие-то подсказки быть, описание, привязка. А тут я ничего похожего не наблюдаю. Мне кажется, что это какой-то чертеж, схема, или… — его вдруг осенила догадка, — или это вообще к чертежам не относится, это может быть что-то теологическое или даже каббалистическое, оккультное, астрологическое, ну, и так далее.
— С этим можно согласиться, — сказал Алеша, — но все равно, откуда-то это взялось. И зачем нужно было кому-то эту бумагу так прятать? Опять же, сторож от тех цигарок помер. Ох, не спроста это, брат, ох, не спроста. Я уверен, что за всем этим кроется какая-то тайна, и я эту тайну попытаюсь разгадать. Ты со мной, или как?
— Ты, Леха, ерунды американской в своем Минске насмотрелся, вот тебе и мерещится всякое непотребное. Неспроста-а-а… — саркастически передразнил его Сергей. — Но мы с тобой старые копатели, куда ты, туда и я. Раз говоришь замок искать, значит, будем искать. Значит, тогда я пошел за салом и за лопатами?
— Э-э, тарапицца ни нада, — с кавказским акцентом возразил брату Леха, — надо еще предкам лапши на уши набросать, чтоб тебя со мной отпустили, да что там тебя, что бы меня отпустили. Это ж я, считай, еще толком приехать не успел, а ты уже хочешь, чтобы нас так просто, в щечку чмокнув, благословили. Да не просто благословили, а так, чтобы это благословение было подкреплено материально, вкуриваешь, о чем я?
— Вкуриваю, — задумчиво ответил Сергей.
— Ну, курилка, а можешь ты мне сейчас назвать хотя бы одну, мало-мальски вескую причину, по которой нам товарищ полковник командировку выпишет?
— Нет, сейчас не могу, но мы ведь придумаем что-нибудь, правда? — Сергей с надеждой посмотрел на брата.
— Ясен перец, — в голосе Лехи звучала твердая уверенность, — только завтра, а сегодня чего-то спать очень хочется.
Сергею хотелось еще поболтать, его уже переполняли различные идеи, фантастические планы, но старший брат наотрез отказался что-либо обсуждать. Пришлось идти спать. Потушив свет в кабинете, юноши прошмыгнули в свою спальню, разделись и не успели их буйные головы коснуться подушек, как крепкий молодой сон сомкнул уже усталые их веки до утра, а вернее до обеда, как отец и предполагал.
Переполненная субстанция больше не могла сдерживать в себе накопившуюся энергию. Простой выброс был невозможен. Необходимо было преобразование. Она была бессознательной и подчинялась только Закону, Закону бессознательного, Хаосу, который существовал, благодаря стечению случайностей и не было ни одной разумной сущности, которая могла бы, проследив течение событий, вывести хоть какую-то закономерность. Итак, преобразование! То, что вечно было ничем, становилось чем-то, но чем, а главное — зачем? Не было ответа. Не было никого, кто мог бы спросить, не было никого, кто мог бы ответить. Так сложилось. Таков Закон. Закон, который не был придуман, он просто был всегда. Преобразование, а иначе — творение. Происходило то, что, возможно, уже происходило бесконечное количество раз, но кто считал? А может это впервые? Конечно впервые! Ничто не повторяется и ничто, однажды возникнув, не существует вечно. Приходит из ниоткуда, воплощением ничего и уходит в никуда, становясь ничем. Но что же происходит между приходом и уходом?
Его первым ощущением был холод. Глаза были еще закрыты, но он чувствовал, он уже чувствовал, не понимая, что это значит, не зная, как это назвать, но ему было интересно. Он не знал кто он, не понимал откуда он и что ему вообще нужно делать. Он лежал, раскинув руки, в высокой траве, с закрытыми глазами и прислушивался к себе. Это было очень интересно — чувствовать.
Ною было холодно. Он не знал, что это — холод, но ему было неприятно. Он открыл глаза, — темно. В черном небе молчаливо сверкали звезды. И это тоже было интересно. Ной не знал, откуда, но он точно знал, что это звезды. Он знал все, он
