усиливался.
Они шли по широкому центральному проспекту, который теперь отделялся от рядов зданий не только густыми аллеями фруктовых деревьев, по обе стороны от него, но и проложенной совершенно недавно рельсовой дорогой для конки — очередной идеи герцога.
С моста через Псту, проходя по которому, Фрин всегда задерживал шаг, чтобы полюбоваться этим красивым сооружением и видами с него, он особенно долго смотрел на новый, хоть и не огромный, но величественный герцогский дворец из магического мрамора ослепительно белого цвета.
Говорят, правда, что сам герцог и его сестра там редко появляются, проводя время в разъездах по герцогству, посещая производства и стройки, многим из которых, без личного участия его или графини, было бы не обойтись.
В последнее время, герцог всё чаще выезжал в полки. Как сказал Штернит, их учитель истории: «Похоже, что в воздухе запахло войной».
— Ну, ты чего встал, Фрин? — девушка нетерпеливо топталась рядом с ним, кивком подбородка указывая вперёд.
Тот и сам видел, этого невозможно было не видеть, огромную толпу в начале проспекта, которая продвигалась в их сторону.
— Пойдём скорее, — согласился он, отмерев и резко ускоряя шаг.
— Так что и конку посмотрим, — чуть запыхавшись говорила Камина — ей, чтобы успевать за Фрином, приходилось почти бежать.
Казалось, что посмотреть эту новую диковину, вышел весь Псков.
Чтобы не быть затоптанными встречным потоком людей, бегущих или идущих быстрыми шагами рядом с тянувшейся двумя лошадьми-тяжеловозами огромной каретой, Фрину с Каминой пришлось забиться почти в самый центр аллеи.
К своему восторгу, ему удалось хорошо разглядеть это чудо. А ничем иным, кроме, как чудом, это было бы сложно назвать.
Всего две лошади, пусть и мощных, легко и плавно тянули огромную карету, в которой, только с одной стороны, он насчитал целых семь окон, через которые были видны, сидевшие внутри, семьи самых именитых владетелей баронства. Он не смог их сосчитать, но, по его прикидкам, там разместилось человек тридцать, не меньше.
Когда карета проехала мимо них, им с Каминой пришлось ещё ждать, пока пройдёт восторжено шумевшая толпа, среди которой он увидел не только жителей города, но и виденных им позавчера на дворцовой площади представителей городов и вольных, теперь уже бывших, поселений.
Школьники тоже присутствовали при том торжественном моменте, когда представители всех городских мэрий и магистратов, поселковых управ добровольно отказывались от своих древних прав на самоуправление и умоляли герцога ре,Сфорца взять их под своё прямое, справедливое и мудрое, управление. Три раза они обращались к нему с такой просьбой. Фрину даже стало жалко этих людей, когда он подумал, что их мольбы останутся безответными. Да и не он один так подумал. Особенно, когда герцог уже собирался возвращаться к себе в дворец.
Но, всё же, с третьего раза, благодаря заступничеству уже самой графини Ули ри,Шотел, герцог согласился. Правда, он поставил и свои условия, но их, в криках всеобщего ликования, никто, особо, и не слышал.
— Как здорово, Фрин, — засмеялась Камина, — Даже не верится, что скоро и мы так будем по городу ездить.
— Ну да, если тебе тугрика не жалко, — буркнул прижимистый Фрин, впрочем, сам он тоже решил обязательно прокатиться.
В каком ещё городе, кроме, как в городе герцога Олега ре,Сфорца, простолюдин может ездить в карете?
Одним из, пожалуй, главных достоинств магического мрамора, кроме его прочности, было то, что он хранил тепло в холодное время и прохладу в жаркое.
Олег слегка раскачивался в кресле-качалке, изготовленном по его личным чертежам, рядом с распахнутым окном, попивал лёгкое синезийское вино, слушал рассказ Лешика и, временами, смотрел, как жаркое летнее солнце играет в струях фонтана в дворцовом парке.
— С Генцем, мэром Гудмина были самые большие проблемы, а так, в общем-то, всё прошло, как и было задумано, — завершил рассказ бывший бретер.
— Так на чём Генца, всё же, прижали? — уточнил Олег.
— Да ни на чём, если честно. Пришлось прибегнуть к старому, проверенному методу — самому к нему явиться с парочкой своих ребят, поговорить, пристыдить, убедить.
Герцога немного покоробило, что на мэра Гудмина был совершён типичный бандитский наезд, причём, по-сути, с его герцогского благословления. Как-то неприятно было об этом думать. Олег даже пожалел, что решил уточнить у Лешика эту, в общем-то, ненужную ему деталь.
После того спектакля с отказом городов и поселений от своих древних прав, режиссёром и исполнителем главной роли в котором был он сам, теперь ему предстояло заняться серьёзной кадровой работой.
Кстати, остальные актёры на этом представлении были обычными статистами, хотя, конечно же, многие из них догадывались, что за теми людьми, которые вытаскивали на свет убедительные для них доводы, стоял сам герцог Олег ре,Сфорц.
— Как ты им и обещал, на первое время, назначаю бывших мэров на должности городских Глав, — герцог протянул Лешику пять свитков, защищённых специально им разработанным Знаком Сфорца, — Вот, передашь им сам. Не хочу лишний раз с этими плутами встречаться. Там, разве что, один Пражик, бывший теперь мэр Нерова, более-менее нормальный человек, да и то, если разобраться, порядочная свинья, — усмехнулся Олег.
Лешик внимательно разглядел свитки, как будто был магом.
Свой Знак Олег разработал с такой защитой, что, если даже появится в этом мире ещё один такой уникум, как он, то ни за что не сможет его подделать.
Олег сделал его не двумерным, как практикующиеся здесь родовые Знаки, и даже не трёхмерным, а сложив сложную конструкцию, по образу пространственного стереоизображения. При этом, любой маг мог также сравнить его Знак с образцом, как и другие родовые Знаки.
— Тут пять, — Лешик, с недоумением тряхнул свитками, — Городов — четыре.
— Ах, да, — вспомнил Олег, — Там ещё свиток для тебя. Я тебя жалую баронством Гирвест. Прошлый владетель умер ещё шесть лет назад, не оставив наследников, а воевавших за это наследство баронов Чеппина и Бюлова, я — как ты говорил? — пристыдил и убедил забыть про него.
Лешик бухнулся на колено и очень серьёзно произнёс слова вассальной клятвы. Олегу даже показалось, что голос этого прожжёного плута, афериста и убийцы, при этом, в паре мест клятвы предательски дрогнул.
— Принимаю твою клятву, — ответить на такой порыв Лешика, раскачиваясь в кресле-качалке, у Олега не хватило совести, поэтому он встал и произнёс ритуальные слова подобающим образом.
В этот момент Олег понял, как, в своё время, было приятно императрице Агнии и её имперскому Совету расплачиваться с ним тем, что для них ничего не стоило.
Олегу это баронство, можно сказать, само свалилось в руки,
