Она слетела вниз, в холл, и, чтобы уйти из зоны видимости стража, резко кинулась вправо – и тут же услышала хлопок. Отлично знакомый ей звук:
Пах…
Звук резкий, звонкий. Так бьёт револьвер. А сразу за хлопком – стон.
Дева предпочла не останавливаться и не выяснять, кто там стонет, а продолжила бег, но тут опять…
Пахх… Пахх…
В холле повисла сизая дымка пороховых газов.
Пахх…
И снова стоны. Теперь она поняла, что автомат стреляет не в неё, и всего на одно мгновение, на долю секунды остановилась, чтобы понять, что делать дальше. Остановилась и оглянулась.
Пахх…
Автомат, подобравшись поближе к лакею, что скатился с лестницы, последним выстрелом, кажется, добил несчастного. Автоматы ещё не научились различать цели. Но в эту секунду девушка думала не об убитом лакее и даже не об опасном автомате; она увидела человека, что стоял у небольшой открытой двери рядом с гардеробной. То был совсем уже немолодой человек, бакенбарды его были едва ли не такого же белого цвета, как его чулки или рубашка. Также на нём был не очень свежий, некогда белый фартук и чёрные нарукавники. Он через дымку висевшего в холле порохового дыма пристально смотрел на девушку. А потом вдруг сделал ей жест рукой: идите сюда!
Нет-нет, Зоя не ошиблась, именно так, этот старик поманил её и нетерпеливо повторил жест: да скорее же идите сюда!
В общем, у неё не было времени выбирать, ведь чёртов автомат, покончив с одной целью, уже разворачивался на шум, искал новую цель, а его брюхе вовсю стрекотал механизм перезарядки револьвера.
А старик… Ну, что тут сказать, он выглядел безобидным, Зоя прекрасно понимала, что легко расправится с ним, если вдруг…
Дева, оббегая автомат со спины, бросилась со всех ног к открытой двери и старику. И тот едва успел убраться с её пути, когда она влетала в маленькое помещение.
За её спиной пронзительно закричала женщина:
- Мистер Джеймс, что происходит?
- Миссис Лиззи, прячьтесь немедленно, сработал автомат, возможно, в доме чужие! - прокричал старик в ответ и, закрыв за Зоей дверь, провернул в замочной скважине ключ. Девушка осмотрелась: Окно! Небольшое, но выходящее сразу на улицу. Это было как раз то, что нужно. Ещё тут были целые стеллажи с разнообразной обувью, от мужских сапог для верховой езды до мягких женских туфель. Но не подумав об обуви, которая ей возможно, не помешала бы, сразу бросилась к окну, даже не поблагодарив старика. Она совсем не стеснялась своей наготы, а старик не обращал на её наготу внимания. Ему было не до того.
В общем-то, заниматься чисткой обуви самому дворецкому было необязательно, во дворце и без него много народа, среди которых были и любители прохлаждаться. Но Джеймс всё равно приходил сюда, чтобы помыть и начистить господскую обувь. В своей маленькой конуре одинокому старику, который спал всего несколько часов в сутки, делать было абсолютно нечего.
И он, заперев дверь, прислушался и сделал Зое знак: тихо! Да, за дверью катался по паркету, постукивал и что-то бубнил автомат-страж. Дева тоже на секунду замерла, а потом всё-таки стала открывать окно. Ей нужно было убираться отсюда как можно быстрее.
- Мисс, – окликнул её дворецкий.
Она, уже распахнув створки, обернулась и увидела, что старик протягивает ей свой небольшой фартук. Зоя схватила фартук и, не надевая его, вскочила на подоконник, но остановилась, повернулась и сказала на неплохом английском:
- Холодная Кавендиш узнает, что вы мне помогли. Вас накажут.
- Я пятьдесят лет работаю на неё, я что-нибудь придумаю, не волнуйтесь за меня, мисс, бегите.
Повторять девушке было не нужно, она легко спрыгнула вниз и сбежала по широкой парадной лестнице вниз. Как ни странно, но в это позднее, а вернее, уже ночное время публики на улице ещё хватало. Впрочем, неудивительно. Набережная Юнгфернштиг была великолепна и прекрасно освещена, люди прибывали сюда как на пеший променад, так и на прогулки в колясках, да и из ресторанов, расположенных на набережной, далеко не все разошлись. Поэтому появление обнажённой девушки не осталось незамеченным.
«Да откуда вы все взялись?! - злилась Зоя, пробегая мимо прогуливающихся пар, которые были ошарашены увиденным, мимо приезжающих экипажей. – Ночь на дворе, а вы всё не угомонитесь!».
Женщины вскрикивали, мужчины удивлённо глядели ей вслед. Несколько господ, сидевших на террасе какого-то ресторана, повскакивали из своих кресел, когда она пробежала рядом с ними; они стали свистеть ей вслед, кричать, чтобы она не убегала, и предлагали ей шампанского. Но она уже пересекала улицу, даже не взглянув на них. Из проезжавшей мимо коляски, с молодыми людьми и дамами, выглянул какой-то мужчина и предложил ей подвезти её, но и на него она не обратила внимания. Зоя сбежала вниз, к самой воде, ей нужно было спрятаться. А свет от уличных фонарей на берег почти не проникал, и людей здесь не было, ну, кроме одной парочки, которая занималась своими делами, не обращая на девушку никакого внимания. Теперь кочерга ей больше не была нужна, она выбросила её в воду, туго спеленала фартук дворецкого, а медицинский нож взяла в зубы. Она аккуратно – вдруг под водой камни – спустилась в озеро и сразу, не пробуя воду ногой, поплыла, поплыла подальше от берега. Ночь была безлунная, тёмная, в воде девушка чувствовала себя лучше и увереннее, хоть вода была не очень-то и тёплой.
Зоя решила плыть по течению, которое увлекало её из озера в Эльбу. И вскоре она была уже напротив Альтер Валля. Девушка поплыла бы и дальше, но почувствовала, что замерзает. Силы к ней возвращались, с этим трудностей не было, но вот не прогретая ещё вода… Тогда она и решила выбираться на сушу.
Альтер Валль. Здесь ещё чувствовалась близость дорогих районов, но и дыхание порта на этой улице было уже заметно. Тут, вдоль канала, тянулись и тянулись увеселительные заведения, и было полно тёмных мест на берегу. Подрагивая всем телом, девушка вышла на берег. Двигалась она почти бесшумно, так как обнаружила пару людей, мужчину и женщину, которые занимались любовью тут же на берегу. Зоя присела возле кустов и дождалась, пока они закончат. Как девушка и предполагала, женщина была уличной, так как мужчина тут же ушёл, а женщина, подобрав юбки, пошла к реке. Она-то и была нужна Зое. Вернее, не сама женщина, а её одежда. Но проститутка оказалась не робкой, баба
