рогом, а этого бедолагу разорвало пополам. Вполне похоже на последствия удара бивнем в область поясницы с дальнейшим проникновением в живот. Вот только… Вот только у зебу кто-то отгрыз задние ноги. Носорог не обладает столь острыми челюстями. Это мог сделать синха, но у синха нет рога. Да, не исключено, что полосатый хищник случайно набрел на останки жертвы бешеного носорога и полакомился задней частью. Но почему именно задней? Ведь самое вкусное мясо всегда располагается в области шеи, а копыта — самая жесткая и жилистая часть. Кому, как не синха это знать? И почему тогда зверь не вернулся потом, чтобы доесть зебу? Ну, и самое главное — синха не смог бы подбросить человека с такой силой, чтобы насадить его на ветвь дерева, да так, что тот насадился бы на нее целиком. Синха вообще так не охотится и не убивает. Получается, носорог? Но у мертвеца на дереве отсутствуют следы переломов. Бешеное животное могло подбросить беднягу и пригвоздить к салу, но только с помощью рога, а следов от удара бивнем на теле нет».
Шанкар осмотрел землю вокруг. Она была девственно чистой, если не считать бурых пятен крови и частичек золы.
«И никаких следов. Ни лесорубов, ни зверя. Кто-кто, а уж носорог точно оставил бы за собой след. Такая туша не способна передвигаться незаметно».
Охотник огляделся по сторонам.
«Стоит ли искать лесорубов? Ох, Богиня-мать, если бы ты знала, как этого делать не хочется!».
Он вернулся на просеку, пытаясь найти под ногами хоть какие-нибудь зацепки, способные пролить свет на произошедшие события и подсказать, где искать пропавших лесорубов, хотя внутреннее чутье подсказывало Шанкару, что искать их лучше не стоит. Ибо находка может показаться еще ужаснее, нежели те, которые предстали сегодня перед его глазами, одна страшнее другой. Внимательно осматривая землю, усыпанную золой и пеплом, охотник попытался найти следы людей, но безрезультатно. Он знал, что может потратить время и углубиться в окрестные джунгли. Тогда, наверняка, удастся пролить свет на тайну исчезновения группы лесорубов, но ему совсем не хотелось этого делать. Слишком странными и непонятными выглядели последствия нападения таинственного зверя. Слишком жуткими. А охотник не любил иметь дело с тем, в чем до конца разобраться не мог. В конце концов, он убедил себя в том, что первоочередной задачей является немедленное возвращение в деревню засветло, дабы поутру переговорить с гонцами, прибывшими с восточного берега Сарасвати, а затем отправиться в Мохенджо-Даро. Верховный жрец обязан узнать о начале гибели долины реки как можно скорее.
«Заодно поведаю о пропавших лесорубах и таинственном звере. Я никогда не встречал животного, обладающего похожими повадками и способностями, и лезть на рожон не намерен».
Вооружившись этими мыслями, он бросил поиски и направился в сторону дороги. Нараян уже ждал его, нетерпеливо ерзая в седле и теребя вожжи дрожащими от нервов руками.
***
Обратная дорога заняла оставшиеся полдня и прошла без приключений.
Шанкар решил, что стоит поведать старосте реальное положение дел, касаемо ситуации с долиной и Сарасвати, но Нараян, казалось, так и не пришел в себя до конца. Кожа на его лице порозовела, однако он до сих пор не удосужился ополоснуть его водой. Сажа полностью высохла на ветру и теперь болталась на нем грязными кусками. Слушая повествование охотника, глава деревни только угрюмо кивал, не произнося при этом ни единого слова, витая где-то у себя в облаках. Поняв, что собеседник слушает его в пол-уха, Шанкар вынужден был отложить разговор на потом
Остаток пути они провели в мрачном молчании. Усталые и грязные они добрались до дома главы деревни только тогда, когда солнечный диск полностью пересек линию горизонта, заставляя вечерние сумерки сгущаться в особо темных углах.
С наступлением темноты Нараян вновь начал нервничать, то и дело, оглядываясь по сторонам. Его тревога незаметно передалась и охотнику. Услышав в отдалении громкий крик обезьяны или вспорхнувшей с полей птицы, он невольно хватался за рукоятку кинжала, висевшего на поясе. Перед мысленным взором вновь представали жутки останки, найденные в лесу. А стоявшие в отдалении джунгли навевали смутную тревогу. Густая зеленая завеса, объятая сумерками, таила в себе скрытую угрозу. Оба чувствовали ее. Ощущали на собственной коже, подобно дуновению холодного ветра. И только когда всадники въехали в деревню, то испытали некоторое облегчение.
Передав лошадей на попечение старика-привратника, они вошли в дом. Нараян, не раздеваясь, сразу направился в гостиную, где на столе его уже поджидал непочатый кувшин крепкого вина. Он даже не удосужился снять походный плащ и переодеться в чистое белье. Шанкар же отправился в ванную комнату. От его белоснежной рубахи разило потом, пылью и болотной затхлостью. Сняв ее через голову, а заодно и набедренную повязку, он замочил одежду в кадке и, ухватившись за края другой, вылил на себя ледяную воду. Охотник ощутил, как вместе с дорожной пылью и грязью с него уходит напряжение, сменяясь приятной истомой.
— Вернулся? — услышал он позади себя знакомый голос.
Шанкар обернулся через плечо. Абхе вошла в ванную комнату, прикрыв за собой дверь и подперев ее спиной. Остатки дневного света, проникающего через окна, смутно освещали ее стройную фигуру, однако в сумраке помещения охотник с трудом мог разглядеть лицо девушки. С гулким стуком, он поставил пустую кадку на глиняный пол и приблизился к ней. Подойдя вплотную, Шанкар увидел, что Абхе улыбается ему той знакомой, манящей улыбкой.
— Я не возьму тебя в Мохенджо-Даро, — тихо сказал он.
Несмотря на сумрак, от него не укрылось, как дочь главы деревни едва заметно вздрогнула:
— С чего ты… откуда… я…
Поскольку охотник продолжал молчать, вынуждая ее говорить, она всплеснула руками:
— Отец наговорил?! Ну, хорошо… видимо… глупо отрицать. Да, я действительно хочу уехать отсюда и сделаю все для этого возможное.
Шанкар продолжал, молча, ее слушать. Холодная вода ручейками стекала с его мокрых волос по плечам.
— Значит, не возьмешь?
— Я ведь уже говорил…
— Да-да, — обреченно вздохнула Абхе, — там тебя ждет другая.
Шанкар подошел к ней и оперся правой рукой о дверь. Заглянув ей в глаза, он увидел, накрывшую их, легкую пелену печали и разочарования.
— Не покидай пределы деревни, — твердо и тихо сказал он.
— Не понимаю, — она удивленно вскинула брови.
— Сейчас это может быть опасно.
— Опасно?
— Да.
— Но почему? — Абхе испытывала явное замешательство.
— Просто обещай мне не покидать деревню. Хотя бы в ближайшее время.
На губах Абхе вновь заиграла завлекающая улыбка:
— Я что, дорога тебе?
Сохраняя абсолютно серьезное выражение лица, охотник произнес:
— Немного.
«Интересно, насколько это правда?
