по паспорту и которым давно пора по жизни.
Поела мамины зразы. Послушала папины рассказы о школе. Посмотрела вечером старый фильм, один из любимых в юности. Четко понимая, что просто даю себе возможность на несколько часов стать просто ребенком, беззаботным и праздным. Которому не нужно принимать сложных решений и управлять течением собственной жизни.
На несколько часов. Почему бы и нет. Лена говорит, что эгосостояния ребенка, взрослого и родителя присущи здоровой личности и в них необходимо пребывать в равной степени каждый день. Настолько дорогой психотерапевт ерунду не посоветует.
* * *
— Лера, это так неожиданно, — глаза Олега Денисовича округлились и стали похожи на пятидесятикопеечные монеты, когда я положила перед ним на стол заявление об уходе. По выражению лица стало похоже, что у него вся жизнь прошла перед глазами. Еще бы, любовница босса чем-то недовольна настолько, что увольняется. Не то чтобы я его осуждала за страх перед Войтом, нет. Сама много лет проработав на кого-то да еще и не на самых высоких должностях понимаю какого-это быть зависимой. Но вот пренебрежительное отношение ко мне, проявленное, когда сообщал о назначении вызывало желание хоть немножечко поиграть на нервах.
— Присаживайся, — указал на кресло напротив себя — Могу я узнать, в чем причина такого решения?
— Думаю, причину, мы оба знаем, Олег Денисович, — я медленно растянула губы в улыбке глядя в растерянное лицо практически уже бывшего босса.
Казалось я вижу, как панически носятся мысли в его голове и он не может ни одну ухватить.
— Разве что-то было не так в работе? Если да, то расскажи, что именно… Уверен, мы можем…
— Не сможем, Олег Денисович. Уже смешалось то, что смешиваться не должно ни при каких обстоятельствах. Потому я приняла окончательное решение уволиться. Буду очень вам благодарна, если мой последний рабочий день будет именно сегодня.
Босс в шоке. Мой поступок вне его картины мира, в которой любовница владельца должна бы пользоваться привилегиями, положенными благодаря вовремя раздвинутым ногам, а не отказываться от них.
— А… Марк Войт в курсе? — он ослабил узел галстука.
— Олег Денисович, думаю вы поставите в известность владельца компании о таком незначительном событии как уход вчерашнего стажера, выбрав наилучший для этого момент.
Поссорились? Разбежались? Мне-то что делать?
Поспорила бы на что угодно — в голове Олега Денисовича вспыхивали сейчас именно такие вопросы.
— Буду ждать вашего решения.
— Э-э… Да, конечно, я смогу вас уволить сегодняшним днем, раз вы приняли такое решение, — затараторил босс.
Подрагивающей рукой подписал заявление. Вызвал Людочку, чтоб “все организовала в бухгалтерии”. И вот, через пять минут у меня в руках была трудовая книжка даже без записи о трудоустройстве и зарплата за месяц наличкой.
— Я очень благодарна вам за все, Олег Денисович. Правда, — веско сказала я на прощанье. Веско и искренне. За единственное недопонимание мы квиты, а в остальном, уверена, даже могли бы успешно сработаться, если бы не…
— Удачи, Лера, — отозвался он.
Когда я вернулась в кабинет, галдеж там стих сменившись гробовой тишиной.
— Коллеги, я вас покидаю, — с удовольствием глядя как вытягиваются их лица, сказала я. — Так получилось. Была рада со всеми познакомиться и поработать.
А потом я выключила компьютер, сложила немногочисленные вещи в сумку, надела пуховик и ушла. Уже возле лифта меня догнала Саша.
— Лер, ну подожди! Я ничего не понимаю! — она схватила меня за рукав.
— Саша, я должна извиниться. Ты меня порекомендовала ейчару, а теперь я ухожу. Мне очень жаль, если я подвела тебя. Но это единственный вариант.
— Вы что поссорились? — зашептала она, блестя глазами.
Я тоскливо взглянула на нее. Ну вот как так и почему? Или я какая-то не такая и поэтому у меня не может быть настоящих подруг? Мы же с Сашей так доверяли друг-другу, всем делились…. Вроде бы. А как на моем горизонте по ее мнению замаячила райская жизнь Саша превратилась в обычную завистливую сплетницу.
Приехал лифт. Я шагнула в кабину, девушка следом.
— Саш, ты думаешь, я буду тебе о чем-то рассказывать? — я прямо посмотрела ей в глаза.
Саша свои отвела.
— Ты вообще все не так поняла. Я ждала, пока ты успокоишься, чтобы поговорить.
— О чем поговорить? О сплетнях за моей спиной? Или скажешь, что ни с кем не обсуждала мой мнимый роман с Войтом?
— Да что я могла такое обсуждать? И без меня все все знают. И никто про тебя слова плохого не говорил. Просто, ну, пойми, мы же все живые люди.
Меня передернуло от этого словосочетания.
— И живем… Ну, далеко не шикарно. Копейки считаем, забыли уже какого это от мужа букет цветов получить. А тут на тебя такой мужик внимание обратил. Именно на тебя!
— Саша, вам “живым людям” ничего не мешает что-то изменить в своей жизни, — я вышла из лифта.
— Это у тебя просто детей нет, — перебила она, идя следом. — Вот была бы матерью, поняла бы какого это. Все терпеть чтоб у ребенка отец был.
Я опешила. За два года что мы знакомы, Саша, конечно, рассказывала о ссорах с мужем. Ну, у кого их не бывает?
— Что глазками хлопаешь? Думала у тебя у одной муж-придурок? Да я просто тебе не рассказывала ничего. Не все же могут своим грязным бельем трясти перед чужими людьми!
Чужими людьми.
На нас уже начинали смотреть люди. Середина дня, вестибюль бизнес-центра битком набит.
— Саша, я-то ушла, а тебе еще здесь работать. Давай закончим этот никому не нужный разговор.
И не дожидаясь ответа, я развернулась спиной и быстрым шагом двинулась к выходу из бизнес-центра. На душе было погано и одновременно легко. Примерно так, как когда я получила свидетельство о разводе. Я как-то прочла в сети цитатку: “Лучше хреновый конец, чем бесконечная хрень”. Так вот, кажется во второй раз за несколько месяцев я нашла в себе силы предотвратить эту самую бесконечную хрень в своей жизни.
Что ни делается, все к лучшему.
Включился телефон. Я полезла за ним в сумку. И вдруг наткнулась взглядом на пару дорогих бежевых сапог прямо напротив меня. У колен их прикрывало бежевое же пальто. Сумка “Биркин”, длинные черные волосы до талии. Выхоленое лицо — идеальная кожа, высокие резкие скулы, пухлые губы, маленький носик и ярко-зеленые, змеиные глаза. Передо мной стояла жена Войта.
Змеиные глаза нарочито медленно прошлись по мне. От носков ботинок до макушки. И с каждой секундой в них становилось все больше насмешки и пренебрежения, заставляющих ощущать
