Это задача не «революционная» и не «контрреволюционная», это задача органическая, строительная и национальная. И ей мы хотим служить патриотически и за совесть. И во имя ее мы желаем свержения коммунистического ига.
Так мы судим и отвергаем коммунистов. Но мы не судим и не осуждаем никого из вас, оставшихся в России русских патриотов; мы знаем, к каким компромиссам мы были вынуждены, и горько скорбим о том, что нам не удалось своевременно избавить вас от этих компромиссов. Мы знаем, что вы были вынуждены стать в отношение «лояльности» к советской власти, не судим и не осуждаем вас и за это. Мало того, мы хотели бы, чтобы вы знали, что мы любим вас как братьев и страдальцев; и что мы мечтаем о нашей грядущей совместной с вами работе в России.
Одно важно: вы должны сами знать и помнить, что ваша лояльность – не добровольная, а вынужденная; вынужденная голодом, моральною пыткою и прямыми угрозами. За изъявление такой лояльности – нельзя судить и осуждать; но ей нельзя придавать и связующего значения! В последнем, религиозном и совестном измерении – она не имеет ни веса, ни цены. Она – нравственно и патриотически ничтожна! Она не связывает вас внутри, наедине с собою, перед лицом Божиим – не верьте ей! Подумайте только – ужели вы пред Богом обязались сочувствовать всем свирепостям, всем низостям, всем преступлениям коммунистов? ужели вы пред совестью вашею дали клятву содействовать распространению мировой заразы и духовного растления? ужели вы патриотически обязаны губить Россию во имя коммунистической химеры и всеобщего грабежа? Нет, нет! Слова и «служба» – одно; а святилище сердца и совести – другое.
Берегитесь же, чтобы звуки вынужденных слов не оседали в вашем сердце; чтобы формальная служба не превращалась в служение; чтобы советские «подписки» и «анкеты» не полонили незаметно ваше чувство чести, к которому они не имеют никакого отношения! Блюдите в вашей душе священную уверенность в том, что советское правительство никогда не станет вашим, русским правительством; что его интерес, противоположный интересу России, – никогда не станет вашим за совесть.
Мы знаем, сколь мучительна эта систематическая ложь и как опасно не выдержать ее, согнуться, привыкнуть и начать примиряться с властью сатаны. Но это бремя есть необходимая часть того бремени, которое вы несете для России и за Россию.
Раз пойдя на вынужденную ложь, помните, что это – ложь; не верьте ей сами. Помните: раз поверив ей – вы неизбежно поверите всей той сатанинской лжи, в которой ныне задыхается национальная Россия; и тогда ложь сатаны неизбежно поглотит вас. Несите это бремя раздвоения личности; и ищите укрепления и утешения в религии. История заставляет вас стать непроницаемыми по отношению к злодеям. Берегите эту непроницаемость; не бойтесь этой «неискренности»: она служит России. Пусть душа ваша будет безусловно прозрачна перед Богом и искренна со своей совестью; но пусть замкнется она от Божиих врагов. Помните: спасать Россию смогут только не поверившие до конца!
Крепитесь же до конца. Не удручайте себя бесплодными угрызениями и не затевайте неумелых и безнадежных заговоров. Да, для заговоров нужен особый закал души, особое техническое умение, твердость воли и безошибочный расчет. Для этого нужна особая подготовка. И это дело своевременно сделают те, кто к нему подготовился. А вы храните живую готовность поддержать сочувствием и хотя бы душевным откликом всякое благое начинание.
Будьте уверены в том, что история оценит пассивный героизм вашей лояльности. А мы останемся до конца нелояльными, свободными и непримиримыми; пока не придет день свержения.
И. А. ИльинВеликие строители России
Митрополит Макарий
Старая жизнь Москвы как государства имела свой крепкий, русский уклад, в котором были заложены определенные идеи и в котором жили и действовали живые люди. Вскрывая эти идеи и восстановляя жизнь этих людей, историк дает материал, в который должен всматриваться строитель новой жизни, отделяя в этом материале то, что отжило, как пожелтевший осенний лист, и запоминая то, что и впредь должно жить как необходимый элемент самого «древа» народной и государственной жизни, исторически выросшего из своих корней. Настоящие очерки должны дать читателю частицу такого материала, сосредоточивая его около имен наиболее замечательных деятелей нашего родного исторического прошлого.
Перед нами Москва середины XVI столетия. Процесс собирания отдельных, не объединенных, или еще слабо соединенных с Литвою, русских земель закончился, и перед Москвою вставала задача объединения всего русского мира, а уже не разрозненных княжеств и земель. Московский князь-вотчинник выступает, как нарождающийся носитель национальной народной власти над Русью, освобождающейся от татарского ига, и как обладатель наследия «царя»-императора Византии, Нового Рима, как глава Третьего Рима, после которого «четвертому не быть», по учению московских идеологов[91]. Наследник «пращура» своего св. Владимира, московский князь, со времен Ивана III и Василия III, уже заявлял: «вся Русская Земля от прародителей наших наша вотчина». Москва как рождающееся государство всего русского народа начинала выходить и на арену европейской политики в своих иностранных сношениях. В то же время Русская Церковь завершала выработку своей самостоятельности и мирового значения, приближаясь к формальному их признанию провозглашением Московского и всея России патриархата, совершившимся через несколько десятилетий, в 1589 году. Русская Церковь именно в эту эпоху сознавала, определяла и закрепляла свои русские особенности. Задачи власти, государственной и церковной, становились громадными и сложными, вырастая естественно, эволюционируя в развивавшейся и осложнявшейся жизни Московского княжества, которое превращалось уже в «государства Российского Царствия». Эти разраставшиеся задачи требовали деятелей, способных подняться на их высоту. И старая Москва смогла выделить таких деятелей из богатых запасов сил русского народа. Одним из них был митрополит Макарий.
Где, в каком городе или селении Русской Земли, он родился и чьим сыном был? Этого мы не знаем, как не знаем точно и времени его рождения – вероятно, в 1481 или 1482 году. Как очень большое число русских деятелей старого времени, он является для потомства просто русским человеком, простым «трудником» Русской Земли, без того себялюбивого интереса к своей личности, который копит притязающие на память потомства данные и переживания личной жизни. Макарий принял монашество в Пафнутьевском Боровском монастыре, в нынешней Калужской губернии. Позднее – он архимандрит Можайского Лужковского монастыря, известный как знаток Св. Писания – «дана ему бысть от Бога мудрость в Божественном Писании». В 1526 году возведен на Новгородскую архиепископскую кафедру, на которой проявил себя выдающимся пастырем, организуя церковную жизнь, и был там «людям заступление велие». Уже тогда «многие ради его добродетели в всей России слава о нем происхождаше».
В середине марта 1542 года архиепископ Макарий был наречен собором епископов в митрополита и поставлен на митрополию «матери градов Москвы». Это совершилось в годы боярского правления за малолетством Ивана IV, когда шла борьба за власть среди окружавших юного великого князя бояр, после низложения одного за другим двух митрополитов (Даниила и Иоасафа), когда колебался самый авторитет носителя высшей церковной власти, когда центр Московского государства являл собою арену интриг неразборчивых в средствах властолюбцев, а московские области отдавались произволу их «клевретов», и когда не только окраины, но и не так далекие от самой Москвы земли были под угрозою внешних врагов, особенно татар, со всем ужасом татарских набегов, с их опустошениями и пожарами, с продажею в далекое раб ство тысяч полоненных русских людей.
Совершенно ясно, что первою заботою Макария, и в интересах Церкви, и в интересах Земли, был великий князь, вотчинник Московского государства, и охрана «православного христианства» – его народа. Иван IV погибал как человек в грубых забавах того сурового века, толкаемый в них правившими его именем властолюбцами, ради отвлечения его внимания от своих дел. 12 декабря 1546 года шестнадцатилетний Иван вернулся в Москву из поездки по селам после развлечений, которых он там искал. И 13 уже декабря Макарий имеет совещание с великим князем. Его результаты: решение Ивана вступить в брак, а предварительно венчаться на царство. С этого момента Макарий на все время своей дальнейшей жизни встал за Иваном IV, за своим «о Святем Дусе сыном и господином», как крепкая опора в его внутренней борьбе с самим собою, как его советник в делах жизни и правления.
