среди стратифицированных шиноби, думаю, количество дезертиров будет только увеличиваться. Но это еще меньшее из зол. Хуже, когда разочарование толкает не к дезертирству, а к предательству. Для Кири, конечно, хуже. Сам я этим фактом вполне удовлетворен и начал пользоваться.
Несмотря на то, что дайме оказался крепок к посулам Рюджина, ряд дворян его были не столь морально тверды. Что и говорить, если даже сильнейшие шиноби Кири были готовы к сделкам с совестью. Хотя не у всех она имелась. Но некоторые просто имели старые обиды к Туману. Например, Суикизан Фугуки. Несмотря на признание, выдающиеся способности и силу, наработанный авторитет, он не забыл, что к его предкам по одной из линий отношение было немногим лучше, чем к Теруми или Юки. И его было достаточно легко купить.
— Какая ты все-таки иногда сволочь, Забуза, — Мей с каким-то брезгливым восхищением посмотрела на Момочи. — «Чего еще ожидать от Юки»? Скажи еще что-то подобное про Теруми. И Хошигаки тоже не забудь. Давай, не держи в себе.
— Именно, именно, — охотно поддакнул я. — Я ж Кахьё передам, как ты ее ценишь.
— Отстаньте! — недовольно отмахнулся от нас парень. — А ты, Кёда… Прости. Я знаю, что Юки такие же, как прочие шиноби, просто меня бесит, когда шкурные интересы ставятся выше прочих.
— Так-так, а кто такая эта Кахьё? — загорелся интересом Кисаме, проигнорировав прочее. — Кто-то из Юки, по имени судить если. Красивая?
— Да, кстати. Что за Кахьё? — подозрительно сузив глаза и повернувшись к Забузе, не предвещающим ничего хорошего тоном спросила Мей.
— Эй! Да что б вас всех! — ошарашено выругался Забуза, внезапно оказавшийся под прицелом глаз команды. — Ну, Юки это, да. Девушка, как девушка, ничего не обычного. Но куноичи сильная.
— Это я их познакомил, когда он начал в очередной раз заливать, что среди низшей касты сильных шиноби быть не может, — поведал я остальным. — Чтоб понял всю глубину своего заблуждения.
— Ну, у вас, конечно, жизнь не сахар, но это не значит, что нет возможности развить навыки, — задумчиво поскреб подбородок Кисаме.
— Кахьё уже восемнадцать, а ее брату и вовсе двадцать один. Слабые Юки до такого возраста просто не доживают, — хмыкнув, заметил я.
Это в какой-то степени даже любопытно. Всячески угнетая кланы с кеккей генкай за пятьдесят лет существования Кири устроила крайне жестокий отбор для них. В поколениях Юки и прочих Теруми выживали и могли оставить потомство только сильнейшие и смекалистые шиноби. Остальным не везло. При этом, естественно, уменьшалась сама популяция и генофонд, что заставляло выживших часто отказываться от многолетних традиций династических браков и разных видов бытовой селекции. Они начинали искать мужей и жен в других кланах и отдаленных ветвях своих семей. А так как сегрегация в Кири сильна, то браки часто заключались между членами одной касты, то есть обладатели кеккей генкай смешивались друг с другом.
Вкупе со многими годами борьбы за выживание до эпохи какурезато, в нынешних поколениях рождались крайне уникальные для естественного размножения индивидуумы. Например, Теруми Мей с ее двумя кеккей генкай. Или Рахьё и Кахьё, родители которых были из разных ветвей Юки, часть предков которых несла кровь тех же Казахана из Страны Снега. В результате на свет появились своего рода гибриды, силы и способности которых оказались увеличены благодаря эффекту гетерозиса. Наверное, будь у них возможность нормально в детстве тренироваться, питаться и получить клановые техники, то они могли бы соперничать даже с Каге. Впрочем, если с тренировками и питанием время уже упущено, то кое-какие техники им я еще мог передать.
— Вообще, так не может долго продолжаться, — мрачно произнес Забуза, проводив взглядом выставившего на стол плетеную корзинку с горячими, запеченными на углях бататами Рику. — Мы уже проиграли везде, где только было можно. И где нельзя тоже. А этот Каге-недоросль продолжает устраивать кровавые экзамены. Кири уже погорело, когда из-за нехватки шиноби мы просто не могли вести войну на два фронта. На кой продолжать эту традицию? Прошлый Каге успел создать наш отряд, с теми, кто кеккей генкай имеет. А нынешний снова начал гнобить кланы низшей касты. Нам нужна сила! Так на кой уничтожать кеккей генкай?!
— Поди попробуй скажи это Каге, — буркнула Теруми, осторожно раскрыв один из бататов и подув на мягкую, источающую пар желтоватую мякоть. — Все ж молчат, жизнь дороже. Он псих. Даже в сравнении с тобой псих.
— Сказать ему, ага, — язвительно произнес Момочи, тоже прихватив из корзины себе пару клубней. — Катаной по шее ему нужно сказать. Как и поддержавшему его дайме.
— Дайме можно. Одного уже приговорили, — хмыкнув, прокомментировал слова Забузы Хошигаки.
— А Каге чем лучше? — спросила Мей, запив горячий батат пивом. — В Конохе и с ним не церемонились.
— Да в Конохе те еще придурки, — высказал мнение Кисаме. — Начали такую заварушку, а при возможности ее не завершили. Уже второй месяц потихоньку глушат друг друга. Расселились на две какурезато. И то ли воюют, то ли в реверансах друг перед другом рассыпаются — поди пойми. В пример их ставить — себя не уважать.
— Эт точно, пример с них брать не стоит, — согласился Забуза, аккуратно счищая с запеченного клубня обугленную корочку. — Каге просто приглушить — и дело с концом. И дайме туда же. Все одно, твари они продажные. В Звуке, поглоти его прибой, шиноби не больше нашего было, а вся страна их снабжала. От крестьян до дворян — все к ногтю прижаты и к делу приставлены. А наши что? С жиру бесятся, сволочи. Когда в Стране Горячих Источников мы за кошатину дрались и чуть друг друга жрать не начали, кому-то из знати до этого дело было? Да никому.
— В Ото шиноби правит. И в Аме тоже, — заметила Мей. — И Страна Дождя меж трех больших держав выживает. А недавно в походе три соседние деревни уничтожила.
— Так, может, и у нас так нужно?
Спрятав ухмылку за чашей с пивом, я слушал, куда заводит разговор юных джонинов. Они у них частенько об одном и том же. И не только у них. Кири сейчас не только страдает от роста числа нукенинов, но и от шиноби, задающихся классическими вопросами в духе «Кто виноват?» и «Что делать?». Для меня это было ожидаемо. Как и то,
