горим желанием обзаводиться рабами. Вас купили, но меток не поставили, — я обвела взглядом всех. — Но ситуация такова, что отпустить вас на все четыре стороны мы тоже не можем: вас могут найти, схватить, и вы расскажете лишнее.
— Есть какие-нибудь предложения, тигр? — спросила я парня. Он уставился на меня, пытаясь понять, не являются ли мои слова какой-то изощрённой издёвкой или ловушкой.
— Я бы мог принести присягу воина, — наконец выдал он.
— Поклянёшься служить главе города и защищать территорию и жителей?
— Служить как воин, и срок службы три года.
— Наглец, — тихо заметил Седрик.
А, три года, так три года…
— Принято.
— А кто это у нас глава города? — притворно удивился Седрик.
— А предоставим тигру самому выбрать, кому непосредственно служить.
— Не нарывайся, Пати, Фрешит и так зол.
— Ну ладно, — погрустнела я. Седрик был прав, к Фрешиту надо подлизаться.
Тигр забеспокоился.
— Я с тобой договаривался.
— Договор в силе. А клятву принесешь третьему главе города.
Словно специально по заказу в комнату влетел Фрешит.
— А вот и он! Молодой тигр хочет принести вам воинскую присягу, Фрешит, сроком на три года.
Болотник окинул тигра мрачным изучающим взглядом, оборотень настороженно смотрел в ответ.
— Что ты умеешь? Какой из тебя воин? — поинтересовался Фрешит.
— Я королевский тигр, — гордо и с вызовом ответил парень. Как ни странно, на болотника это произвело впечатление. Он тут же согласился принять присягу, бросив на меня искоса вопросительный взгляд.
Тигр поклялся, мы с Седриком засвидетельствовали правдивость и нерушимость клятвы. После этого парнишка тут же встал за правым плечом Фрешита, и все сделали вид, что так и надо.
— Пати, а что твой фамилиар делает с лебедями? — вдруг с ноткой обвинений спросил болотник.
— А что он делает? — я по привычке выпала в роль инженю, хлопая ресницами.
Длинный Кения уютно устроился на коленях сразу двух мальчишек, и те гладили его, погрузившись в подобие транса.
— Я тебя спрашиваю: что делает твой фамилиар.
— Лежит на коленях, — ответила я.
— Я думаю, он питается, — влез Седрик.
— Он… — Фрешит оборвал себя, не желая при лишних ушах вспоминать о везучести проклятых лебедей.
— Нет! — возмутилась я. — Кения, что ты там делаешь?
Ответом мне был короткий звук, средний между мявком и мурком. и мысленный посыл. Потянув Фрешита за рукав, я вышла из комнаты, Седрик за нами.
— Похоже, оба или один из них неосознанно использовали свою удачу, чтобы выбраться от вампов, чтобы всё так сложилось. И расплата на подходе. А Кения… он как бы выравнивает, ну, чтобы отдача была послабее, — постаралась объяснить я.
— Странно, что твой фамилиар способен на такие редкие и сложные штуки, — с подозрением заметил Фрешит, хотя слышал, что я не вру, и не сомневался в моих словах.
Я прикинулась глухой, не желая признаваться, что Кения не только мой фамилиар. Зелёные побуравили меня взглядами, но всё же оставили в покое, и мы вернулись к оборотням. Ники возилась с рысью и тюленями, она усыпила этих трёх самых перепуганных и самых измотанных «лотов», и теперь, проснувшись, они жались к ней, как к единственной защите.
Я аккуратно осмотрела маленькую рысь. Когда-то эта девочка была кукольно красива, но пережитое стёрло детскую невинную красоту, оставив только вечный страх. На ней тоже оказалась действующая метка, и не одна — целых три. Бедный ребенок!
— До темноты нам надо избавить их от меток, — обратилась я к соправителям.
— Понятия не имею, как это сделать, — равнодушно отозвался Седрик. Фрешит прикинулся глухим.
— А мы классная команда, — ехидно заметила я. Чёрные уроды! И без них справлюсь.
На матери-селки оказалось много остаточных меток, её ребенка не кусали. Фрешит им очень заинтересовался.
— Он уже линяет! — не выдержала мать. И мы все трое скривились от тренькания лжи.
— Успокойся, женщина! — прикрикнул Фрешит. — Никто не собирается убивать твоего сына и снимать с него шкуру.
— А? — открыла я рот от удивления.
— Из неё делается артефакт, позволяющий плавать, как тюлень, и не мёрзнуть в страшный мороз.
— Свет и Тень, а гидрокостюмы и пуховики использовать никто не пробовал⁉
— Эти вещи появились недавно, — отрезал Фрешит.
Я глянула на почти успокоившуюся мать.
— Послушай-ка, как там тебя…
— Фири, прекрасная госпожа.
Ох, а вот так меня, кажется, ещё не называли…
— Фири, слабаки и жертвы нам не нужны. Ты либо станешь сильнее, либо умрешь, — мальчик дёрнулся, прижимаясь к матери. — И сына на тот свет утащишь. Ты вообще была свободной когда-нибудь?
М-да, жёстко я, слишком жёстко… Но она даже меня раздражала своей виктимностью, что уж говорить о Фрешите или Седрике. Женщина смотрела на меня, как на палача.
— Да, — тихо ответила она. — Я была свободной, у меня был муж. А потом пришли они. Мертвяки. Сказали, чтоб мы давали им кровь. Муж отказался, и его убили. Я согласилась, чтобы спасти сына, он тогда был ещё совсем маленький… Три года я… отдавала, а потом тех вампиров убили другие и забрали нас.
— Надо вспомнить, какой ты была до вампов, — мрачно сказала я.
Она смотрела на меня потерянно и чуть испуганно.
— Не могу.
— Надо, — отрезала я. — У меня есть идея.
Я вспомнила, как Родж, начальник охраны моего ресторана, однажды привёл свою подружку, она была инструктором самообороны и вела курс для жертв нападений. Думаю, та девушка сможет помочь этой селки.
— Хорошо бы твоя идея сработала, и побыстрее, — опять влез в разговор Седрик. — Слабаков в городе и так перебор.
Я разозлилась.
— Седрик, не будешь ли ты так добр мягко перекинуть того мелкого волчонка. Может, это избавит его от метки.
— Он слишком слаб, это отнимет у меня слишком много сил.
Я приблизилась к нему вплотную, лицом к лицу, и тихо прошипела.
— Ничего, подпитаешься от своих псов. Сделай это.
Прямого приказа он ослушаться не мог. Посверлив меня взглядом, — я даже приблизительно не могла понять, о чём он думает, — он направился к волчонку.
— Мягко, — напомнила я. С него станется отыграться на ни в чём не повинном ребенке.
Две чернокожие сестрички-гиены хоть и
