Ладно Вася мерзавцем оказался, но он же наркоманом был. Поздно его раскусила. А этот….Негодяй….Влюбил в себя, а на самом деле просто поиграть хотел.
Слёзы застилали глаза. Болью наполнилась каждая клеточка тела. Хотелось бежать, бежать быстро и далеко, что бы встречным ветром разнеслись на кусочки чувства и воспоминания.
Но 2 чемодана настойчиво намекали на то, что надо вызывать такси и ехать обратно в однушку.
Дома, поставив чемоданы, тут же приняла непростое для себя решение. Не может она оставаться в городе, который принес столько страданий. Да, виноват не город, но воспоминания не дадут ей спокойно жить.
Она позвонила сразу же на свою подстанцию и сказал, что завтра придёт с заявлением на увольнение. Начальник, на удивление, стал уговаривать остаться, извиняться за свои подколы по утрам, даже акт невиданной щедрости хотел совершить- поднять зарплату.
Саша была не просто хорошим фельдшером, но и телохранителем. Та бригада, в которой она заступала работать, беря дополнительные смены, радовалась, что она с ними. И катетер поставит, и в морду даст, если надо.
Но никакие уговоры не действовали. Саша твёрдо решила вернуться в свой родной город. Опыт работы у нее есть, деньги на первое время тоже. Там и мама с братом живут, так что не одна будет. Переживёт.
Юра, как чувствовал, что что-то не то. Он названивал непривычно часто. Писать сообщения не особо любил, но ночью Саша прочитала на экране телефона " Шурик, что случилось? Перезвони. Люблю тебя сильно-сильно".
Саша разозлилась на него, на телефон, на ночь, на Луну. На всё и всех. Коротко отбила " Всё нормально. Сплю" и отключила телефон.
Ночь не унесла ни боль, ни обиду. Добиралась Саша до работы пешком, как обычно, но как-то слишком долго. Ноги не хотели идти, они как-будто прилипали к земле. Ничего не хотелось делать. Только лежать и плакать в свою подушечку, которую она точно заберет с собой. Точно ещё пригодится и не раз.
На работе уже все были в курсе, что Александра Петровна Иванова написала заявление на увольнение и параллельно на двухнедельный отпуск, что бы не отрабатывать 2 недели по трудовому кодексу.
Каждый считал своим долгом подойти, обнять, поцеловать и сказать, что она " дура последняя, что отказалась от повышения зп", но выбор сделан.
Дежурство прошло в обычном режиме. Только по одному адресу запомнилась бабушка. Нет, у нее стандартно, поднялось давление на фоне одиночества после просмотра разных ток-шоу. Когда Саша собиралась делать укол в мягкое место, то обнаружила на коже над Musculus gluteus maximus надпись зелёнкой " Не верьте ей. Она врёт.".
— Хммм, — промычала Юлия Сергеевна, — уважаемая, у вас уже наши коллеги были сегодня?
— Ой, что ты милочка. Именно сегодня вы первые. Вчера вечером прихватило, так что вчера вызывала.
Когда выходили из подъезда, дядя Миша сказал:
— Адрес знакомый до боли. Это не старушка с пятого?
— Она самая, — ответила Саша и засмеялась.
Да, жаль будет с ними расставаться.
Юра всё так же продолжал бомбить звонками. Но Саша не брала трубку. Ей надо было быстрее собраться и ехать на вокзал, что бы купить билет на завтра.
Ее опер уже больше не звонил, а отправлял голосовые сообщения, потому что понял, что разговаривать с ним девушка не хочет.
— Ты хоть объясни, какая муха тебя укусила? Я не понимаю, что произошло. Не молчи.
" Да щаз", получая из кассы продажи билетов свой заветный кусочек бумажки, думала она.
Ночь прошла очень неспокойно. Она не могла уснуть. Когда проваливалась в сон, то видела Юру, который ее обнимал, держал за руку.
До поезда практически целый день, но дома находиться не хотелось. Поэтому, собрав свои пожитки, поехала на Ладожский вокзал. Чемоданы оставила в камере хранения и решила прогуляться последний раз по городу. Становилось уже теплее. В воздухе пахло весной. Но только в воздухе. На душе была середина февраля.
Пообедав в кафе на Невском, прошлась по книжному, выбрав себе пару книг, которые давно хотела прочесть, но времени на них не хватало.
На Ладожском вокзале она была уже в 22 часа. Через 15 минут объявили посадку на поезд.
— Ну вот и всё, — сказала сама себе и потащила чемоданы в вагон поезда. Проводница весело улыбалась пассажирам, проверяя билеты и паспорта. Саша с трудом протащила багаж до своего купе и села на нижнюю полку. День будний, не каникулы, а значит народу будет не много. Может повезёт и никто не подсядет. Но только она успела удобно расположиться, как дверь в ее купе с грохотом отворилась. В проеме стоял Юра, всё такой же красивый, но жутко злой и потный.
— Ты прикалываешься? Ты что творишь?
Саша обалдела, но придя в себя, задала достаточно глупый вопрос:
— Ты как меня нашёл?
Он сел на место напротив, вытирая рукавом свитера пот со лба.
— Преимущества работы. Ребят попросил тебя пробить, а ты билет в Луки купила. Молодец. Ты от меня или себя бежишь? Или может к кому-то?
Саша сидела, разглядывая свою обувь и молчала.
— Ты говорить будешь? — уже почти прокричал Юра и схватил ее за руку.
Рефлексы, рефлексы и ещё раз рефлексы. Саша отточенным движение вывернула ему кисть, встав, вытянула его руку и повалила на пол, пригвоздив коленкой к грязному ковролину.
Юра стал барабанить по полу свободной рукой.
Саша слезла с него и отпустила руку.
— Выметайся отсюда, кобелина.
Потирая плечо, он сказал:
— С чего кобелина? Ты меня на ком-то застала? Нет. Потому что кроме тебя, дурынды, никого у меня нет!
— А эта швабра в полотенце, которая мне на днях дверь открыла? Скажешь, галлюцинация?
Юра выдохнул и присел снова на сиденье.
— Так вот в чём дело, — усмехнувшись, продолжил. — Давай, с вещами на выход.
— Ты не понял, отвали от меня. Я никуда не пойду.
Тогда опер встал и проговорил:
— Я имею полное право на 48 часов задержать тебя.
И с этими слова он резко развернул Сашу и захлопнул на ее запястьях браслеты.
По рации передал только:
— Петрович, тут помочь с вещами надо.
— А что сам не сдюжишь? — раздался скрипящий хриплый голос из пластмассовой коробочки.
— Упирается. Не хочет добровольно сдаваться.
В рации послышался смех и прокуренный голос Петровича ответил:
— Ох, Юрок, ну ты и бабу себе нашёл. Бегу.
За минуту до того, как поезд тронулся, Саша в наручниках, с двумя операми и таким же количеством чемоданов, стояла на перроне и наблюдала, как поезд в Великие Луки показывает ей свой последний вагон.
— Сними браслеты, — выплюнула фразу
