И вот, в папке за 35-й год нашел я семью Бугаевых. Мелентий Спиридонович, Аграфена Васильевна. В папке за 38-й год прибавляется Маркел Мелентьич Бугаев. Раньше шестнадцати лет не заводили на работников трудовые книжки, справки давали.
Никакого Саввы Мелентьича нету в списках-приказах ПОС.
Думается, «брата Саввы» и не было никогда.
Сорок лет — на земле половина пути,
Для Вселенной — всего лишь песчинка.
Свою жизнь-киноленту смелее крути
И зальётся она, как волынка…
Зазвучит в поднебесье событий и дат,
Встреч, объятий и слёз расставаний.
Будь всему, что земное ты искренне рад,
Здесь мы гости земных состояний.
Вечна только душа, без пространств и времён,
Та, что опытом жизни богата.
Все отправимся к солнцу, чуть-чуть отдохнём,
Чтоб на землю вернуться когда-то.
Владимир Высоцкий — «наше все» или «враг народа»?
(Виртуальный круглый стол)
Соломон Волошин, литературный критик, Израиль
Андрей Журкин, поэт, Россия
Валерий Куклин, писатель, публицист, Германия
Юрий Хомутов, независимый эксперт, подполье
Любимов: Сегодня, по прошествии более чем тридцати лет с момента ухода Владимира Высоцкого, интерес к творчеству поэта, к его личности и судьбе, не ослабевает. Напротив, всплывают любопытные факты его биографии, снимаются киноленты, портреты Высоцкого видны на обложках глянцевых журналов, издаются новые книги, пишутся статьи… Так можно ли говорить о том, что Высоцкий стал действительно народным поэтом, выразителем мыслей простых людей и, перефразируя высказывание Аполлона Григорьева о Пушкине, сегодня Высоцкий — это наше все?
Ю. X.: Нет, я не согласен, чтобы алкоголик и наркоман был нашим всем. И вообще, феномен Высоцкого имеет гораздо большее отношение к политике, чем к поэзии.
То же самое можно отнести и к Солженицыну, как, типа, прозаику… и ко многим другим, дружно разваливающим СССР (а по существу — Россию).
Любимов: Я, простите, не постигаю, как же Высоцкий разваливал СССР?
Ю. X.: Во-первых, не он один…. но даже родной папа, кажется, называл его антисоветчиком. Во-вторых, там целая Таганка старалась. В-третьих, широко распространено мнение, что и заграница любит помогать «…детям»… Выдержка из школьного сочинения: «Согласно библейским сказаниям, стены Иерихона рухнули от того, что евреи слишком сильно трубили в свои трубы…».
Любимов: Мне кажется, вы не совсем верно представляете себе причины развала СССР… Вряд ли стоит искать их на Таганке… Любимов, Высоцкий, Смехов, Золотухин, Филатов, Губенко, Ульянова, Демидова и другие актеры, пожалуй, никак не могут быть виновниками развала империи… Скорее причины кроются в экономических просчетах, небывалой коррупции, борьбе за власть между группировками, а кроме того, двойной морали, лживой идеологии (я, например, до сих пор не понимаю, что такое «демократический централизм») и банальном заговоре… Как всегда бывало в России, все решили за нас, и на самом верху… Неужели вы всерьез считаете, что Таганка своими спектаклями споспешествовала экономическим и политическим провалам и, так сказать, лила воду на вражескую мельницу?
Впрочем, вы не одиноки… Так, например, помимо официальной критики в прессе, Высоцкий получал обличительные и даже угрожающие письма. В 1974 году некий Левкович из Сызрани писал: «Если вы ненавидите наш социалистический строй, то катитесь из нашей страны, как Солженицын, ко всем чертям». (Зинаида Агеева, «Душевный мир Владимира Высоцкого».)
За границей некоторые считали Высоцкого борцом с советским режимом, на что он отвечал: «Если у меня проблемы с моим правительством, то это не значит, что я приехал решать их здесь».
Отец Высоцкого действительно написал в соответствующие инстанции письмо с осуждением образа мысли и творчества сына. Друг Высоцкого Артур Макаров в своих воспоминаниях писал: «Я первый раз видел слезы на лице Володи, когда он услышал мнение своего отца о нем». Друзьям он сказал: «Отец меня не понимает, говорит, что я позорю его. А я не антисоветчик, я пою правду, но он меня не слышит».
«Высоцкий первый заговорил о тех недостатках, о тех язвах, которые скрывали, делая вид, что их не существует. Поэтому имя Высоцкого ассоциируется с совестью. Он говорил правду, когда это было опасно и трудно». (Эльдар Рязанов.)
Правда и совесть, согласитесь, не могли разрушить СССР.
Ю. X.: Простите, но это вы, полагаю, что-то недооцениваете в природе власти. Ведь природа власти — это не экономика. И даже не репрессивный аппарат. Основная опорная составляющая власти — это ее, как теперь говорят, легитимность. Проще выражаясь, — «добровольное» согласие людей подчиняться этой власти… Если вы имели общественное любопытство, то должны знать, что любой политик, прежде чем усесться на правление, говорит народу какие-то слова и что-то там обещает. Этим самым он зарабатывает себе кредит народного доверия, чтобы затем, в лучшем случае, народ начал что-то строить и обустраивать… т. е., тем самым, создавать экономику. Этот кредит, между прочим, имеет тенденцию постоянно улетучиваться. Наиболее экзальтированный народ начинает говорить страшную правду: а король-то голый!.. Огромное значение в деле легитимизации имеет королевское окружение. Мудрое изречение, что короля играет свита, надо понимать именно в смысле — играет. От свиты волны игры передаются в дальнейшее народонаселение. Т. е., если свита перестает играть, то от короля ничего не остается… Здесь важно уметь посеять нужные сомнения.
Теперь трубадуры. Трубадуры — это народ? Нет, трубадуры — это, я бы сказал, с одной стороны, такое гуманитарное продолжение репрессивного аппарата, с другой стороны, трубадуры, это медиумы среды. Товарищ Сталин это отлично понимал. Т. е., если даже трубадуры начинают нести правду, что король голый (а король всегда голый), то дни власти — сочтены. Вопрос: виноваты ли трубадуры в развале власти? Можно ведь нести разную правду — почему именно такую, и именно сейчас, и именно в такой манере?
Любимов: Не стану переубеждать вас, хотя, на мой взгляд, разной правды быть не может. Случается, что нельзя сказать всей правды в силу цензуры, замалчивания, репрессий… Как вы помните, например, Никита Хрущев наградил звездой Героя Советского Союза египетского лидера Насера… «Отберите орден у Насера, Не подходит к ордену Насер…» Помните? Ну разве это не смешно? Разве не грустно? Разве не глупо? Вы бы, полагаю, промолчали… или одобрили бы?., или на кухне хихикали (я бы так сделал). А Высоцкий не смог промолчать…
С. В.: А вот Пушкин был страшенным картежником. Так ему тоже отказать в том, что он был наше все? Высоцкий — художественный гений. И в творчестве он по преимуществу художник, а не публицист, как Солженицын. Потому с политикой связывать Солженицына можно, а Высоцкого нельзя. К поэзии же Высоцкого относить — тоже ошибка. Он силен как бард, а не как поэт. А что касается способствованию развала СССР, то так Высоцкого по-своему понимали враги, скажем круто, СССР; и такое понимание их вдохновляло. Но вины его в том, что его кто-то понимал с точностью до наоборот, нет. Таково уж свойство искусства, что оно дает иным повод себя понять с точностью до наоборот. Оно из противоречий состоит, потому так с ним и получается.
Ю. X.: Это, наверное, крамола, но и Пушкина я не считаю своим всем. Пушкин — это хороший поэт. Я не думаю, что, вместе с тем, Пушкин был хорошим печником, каменщиком, поваром, экономистом, ученым и пр. и пр… Я даже не думаю, что он был хорошим картежником, иначе — он бы был каталой. Извините, но я не очень понимаю термин — гениальность, поэтому не пользуюсь им, тем более, применительно к Высоцкому. И для меня большая новость, что барды не являются поэтами. Если, разумеется, те поделки, которые лепят в тюрьмах считать творчеством. Несомненно, что парнишка, взяв в руки гитару и сочинив пару сомнительных рифм на пару избитых аккордов, и считает себя творцом (почему бы нет?), и, возможно, что такой парнишка будет пользоваться популярностью в соответствующем социальном и интеллектуальном срезе… Но, помилуйте, куда тогда мы денем Пушкина?
С. В.: Не в том же дело, что для вас Пушкин не ваше все. «Наше все» — это образное выражение, означающее, в частности, что Пушкин большинству русских нравится больше всех. Большинству. Не всем. Да и еще на тот момент — на вторую половину XIX столетия. Если вы попадаете в меньшинство, то нечего заедаться. Речь же о другом, о Высоцком, который подобно Пушкину нравился большинству. Тут же спорить не о чем. Спорить стоит о том, такой ли теперь надрыв, преддверие краха, которому противостоял так изо всех сил Высоцкий, что надорвался…
