Сколько бы времени я изматывала и его и себя.
Миша в очередной раз доказал свои чувства ко мне. В очередной раз я убедилась, что рядом с ним я буду как за каменной стеной. Подвинулась ближе, рассматривая каждую ресничку, каждую родинку, каждую морщинку на лице Миши. Всё это моё! Всё это самое родное, любимое и необходимое!
Захотелось сделать своему Мишеньке что-то приятное. Губами коснулась его плеча и сползла с кровати, стараясь не шуршать, чтобы не разбудить Мишу. Натянула на плечи халат и пошла в ванную, чтобы убрать учинённый нами беспорядок. Включила свет, ожидая увидеть залитый водой пол и разбросанные вещи. Но ванна блестела, будто её хорошо начистили, а кафель был сух.
Ну что этот мужчина делает со мной? У него есть хоть какие-то недостатки? Поборола желание разбудить Мишку поцелуями. Пусть спит мой родной. Заметила по кругам под глазами, что в последнее время он спал очень плохо, если вообще Мишка спал.
Прикусила губу, вновь чувствуя вину перед ним. Могла ведь сама ему позвонить, а не рубить с плеча.
Пошла на кухню. Решила нажарить Мишке картофельные драники. Лера говорила, что мужчина от них без ума. Родные руки обвили мою талию, когда я уже заканчивала приготовление нехитрого блюда.
— Ммм… как вкусно пахнет, — губы коснулись чувствительного местечка за ушком.
Знакомые бабочки запорхали в животе. Интересно, я всегда буду так остро реагировать на Мишкины прикосновения?
— Садись кушать, — повернулась в объятьях мужчины, подставляя губы для страстного поцелуя.
— Обожаю драники, — Миша сел за стол, довольно потирая руки. — Но тебя больше, — я захихикала, когда он притянул меня к себе, целуя живот сквозь ткань халата. — Так бы и съел.
Запустила пальцы в отросшие на затылке волосы, массируя кожу головы. Миша размеренно дышал, наслаждаясь незамысловатыми прикосновениями к своей голове. Обстановка на кухне была домашней и уютной.
— Хочу, чтобы так было всегда, — шепнула я.
— Будет, — твердо пообещал Мишка. — Каждый день. Иначе никак.
— Никак, — эхом согласилась я.
Миша начал поглаживать мою поясницу ладонями.
— Прости меня, Мишутка, — прижавшись головой к его макушке, попросила я. — Я была так расстроена и подавлена, что не могла думать ни о чём.
— Простил, маленькая. Когда глаза увидел твои заплаканные, полные боли и испуга, тут же простил.
— Когда в фильмах героини убегали, не выслушав возлюбленного, считала их полными дурами. Фыркала и думала, что сама в такой ситуации не окажусь. Оказалась. Анжела когда дверь открыла, у меня тут же мозг отключился. Но я не ушла. Вернулась. Спросила. И услышала то, чего больше всего боялась. Миш, я ведь боюсь подсознательно, что все мужчины лгут. Что за маской дружелюбия скрывается монстр, который причинит боль.
Миша усадил меня к себе на колени и начал говорить на ухо, ровным голосом, чётко выговаривая каждое слово:
— Я обещаю тебе, что никогда в жизни не подниму на тебя руку. Я скорее себе вред причиню, чем смогу сделать тебе больно. Я не идеальный. Не принц из сказок. Я не богат и карманы не пухнут от пачек денег. Но у меня есть зависимость. Смысл жизни. Это ты, маленькая. Я готов каждый день доказывать тебе свою любовь. Убеждать. Делать всё, чтобы ты мне верила. Чтобы осознала, что помимо таких подонков, как твой отчим, есть нормальные мужчины, которые могут заботиться о своей любимой женщине. Я понимаю твои страхи, и поэтому не могу злиться.
— Врёшь, — шепчу с улыбкой на губах.
— В чём? — голос удивлённый.
— Что ты не идеальный, — поднимаю голову, чтобы видеть изумлённые глаза. — Ты идеальный Миш. Самый лучший. Я должна увидеть твоих родителей, чтобы поблагодарить их за тебя. За то, что воспитали такого мужчину. Мне не нужно, чтобы ты был богат и имел частный дом с бассейном и сауной, не нужны дорогие подарки и поездки заграницу, Мишка. Мне нужен этот уют, который ты создаёшь, когда появляешься рядом. Ты мой дом, любимый. Где бы мы не были, я прижмусь к тебе и буду чувствовать, что я дома. Это в глупых книгах для подростков мужчина будет богат, красив аки Бог, иметь тело Аполлона и достоинство, размером с дубинку, — Миша хмыкнул. — Рядом с таким и дышать страшно, вдруг мираж развеется. Только ты не исчезай, — шутливо дунула мужчине в ухо.
— Не так уж я идеален, как ты говоришь, — проворчал Мишка. Поняла, что мой хороший смутился. Обхватила его лицо ладошками и заставила посмотреть мне в глаза. Серые глаза счастливо блестели.
— Я лучше знаю, родной мой. Ты, — поцелуй в один глаз. — Самый, — в другой. — Лучший, — рябь поцелуев по ровному носу. — Люблю до умопомрачения, — поцелуй в губы. — Веришь мне?
— Безоговорочно.
И снова я забываю о времени. Для меня не существует никого и ничего, кроме Мишки. Весь мир сузился до кухоньки, где мы сидим до самой полуночи, тихо разговариваем, не в силах выпустить чужую ладонь из своей руки.
Глава 26. Миша
Михаил
Ксюша спит, подложив обе ладошки под щёку. Отвожу тёмные пряди волос с любимого лица, касаюсь малиновых губок, которые приоткрылись во сне. Обвожу их пальцем вновь и вновь. Тело скручивает от желания. Смотрю на губы Ксюши будто завороженный. Сжал кулаки, чтобы снова не начать исследовать тело Дюймовочки. Ведь мне было мало. Мало её прикосновений. Мало поцелуев. Слишком долго я ждал, чтобы прикоснуться к ней. Слишком сильно этого хотел. И сейчас, когда я к ней прикоснулся, когда узнал её вкус, её отзывчивость, я хотел вновь и вновь касаться её. Наслаждаться её нежным телом. Но останавливал себя. Свои желания. Видел, что моя Дюймовочка слишком сильно устала за эти три дня. Понимаю, что ей было даже хуже, чем мне. Я помню, как мне было хреново, когда узнал, что она замужем. Когда думал, что она любит другого. Позволяет ему касаться своего тела, целовать свои губы, рассказывает обо всех своих страхах другому.
Провёл пальцами по гладкой щёчке своей Дюймовочки. Она завозилась и вздохнула сквозь сон, причмокивая губами. Всё же не сдержался. Поцеловал кратко сладкие губы.
Маленькая моя, как ты только могла подумать, что я мог захотеть другую? Ты же у меня под кожей. Течешь в моих венах. Я дышу только тогда, когда ты рядом.
Там,
