Коллектив авторов - Плавучий мост. Журнал поэзии. №1/2016

Пока в себя поэт погру́жен…
Или, вернее, погружё́н,
Банкиры не зовут на ужин,
Не предлагают миллион.

Но вот он встрепенется только,
К перу потянется рука –
Банкиры сразу спросят: «Сколько
За прославленье на века?»

И тут смутится он, конечно,
И возмутится весь внутри,
Чтобы потом сказать беспечно:
«Ну, баксов этак штуки три.»

Как поддаст он коленкой под зад…
Спать охота – ну, просто нет мочи…
Я и сам послужить ему рад,
Но не так вот – совсем среди ночи.

Три часа. Все домашние спят,
Город, улица, взрослые, дети…
Запишу, что пошлет он. Подряд
Стихотворные шалости эти.

Почему же нельзя это днем
Мне послать… дав хоть ночью мне волю?
Я ведь, вроде, как помню о нем
И забыть нипочем не позволю.

Но ведь Музы, треножник и храм…
На судьбину пенять мне негоже.
Выбрал участь когда-то я сам…
И начальство капризное тоже.

За столом не читаю стихов.
Западло. Разве это не ясно?
Пленкой жира покроется плов,
И остынут и прочие яства.

Водка станет напротив тепла…
Или нравится теплая водка?
Не поэзия вас привлекла –
Скажем прямо… спокойно и кротко.

За столом также я не пою,
Никогда на столе не танцую.
Вашу честь берегу и свою –
Не поддамся на просьбу такую.

Что стихи? Это тлен… мишура,
Вот салат – это дело другое.
Лучше выпьем еще раз. Пора!
Ну, а вирши оставим в покое.

Пейте, кушайте… ломится стол,
Он хорош – места нетлицемерью.
Я один нынче в гости пришел,
А все Музы остались за дверью.

Что за странная мысль – не пойму.
А когда-нибудь… Это конечно…
В час застолья служенье ему
Аполлон запретил мне навечно.

Откуда мне знать, что написано там –
Сомненьями сам я измучен.
Да, мною написано… Все-таки вам
Скажу: я читать не обучен.

Стишки сочиню, запишу – это да.
Не зря говорят нам: писаки.
Потом на листочки смотрю – ерунда
Какая-то. Что там за знаки?

Забыл… Просто напрочь забыл я, о чем
Стишок. Вспоминаю напрасно.
И чем был в процессе я так увлечен,
Когда сочинял его страстно?

Какая-то чушь на бумаге: значки…
Строка закорючек проклятых…
А пользы – одену… сниму ли очки –
Ноль целых и ноль же десятых.

Пришло вдохновение мне на беду…
Слова и бессвязные звуки…
Не вспомнить теперь: что имел я в виду? –
За что эти страшные муки?

Быть может, мечтаете радостно вы
Писателем стать и поэтом.
Есть уйма проблем – мой совет вам, увы! –
Серьезно подумать об этом.

Нелучшие стихи пошлю в один журнал,
А лучшие – в другой, что больше мне по нраву.
Известен результат (я чувствовал… я знал…):
Отвергнет их второй, пошлет их в сад… дубраву,

Шумящие листвой… там лето и покой.
Отвергнутым стихам там место… место смерти.
Их не оплачет мой лирический герой,
Тем более, я сам не стану – уж поверьте.

Не думаю совсем, что тот, второй, неправ.
Жизнь… как это сказать?., и проще, и грубее.
…А первый – тот возьмет… к печати отобрав
Те, что поплоше всех… что явно всех слабее.

Слух о тебе пройдет… пройдет и память тоже.
Как говорится, все проходит на земле.
А результат трудов – как ни гляди – ничтожен,
Накроется кой-чем… сокроется во мгле.

Но, в общем, вовсе я и не про бренность мира.
Стезей наезженною следовать к чему?
Замкни уста, поэт… покройся пылью, лира…
Стократно измени призванью своему.

Тогда… о, может быть!., и возревнуют Музы,
Такое ниспошлют – не страшен прах веков.
И слух прокатится от Омска до Тулузы –
Все будут повторять: А это – кто таков?

Стихи растут, как тесто в миске,
Не в тот момент, когда пишу,
И не тогда, когда я виски
(Не водку же!) в сердцах глушу.

Как на дрожжах… как на опаре…
Когда (такой, – скажу, – экстрим!)
Мы с Музою моею в паре
Стишками этими грешим.

Внимая этому порыву
Со мною Муза пьет… абсент.
О, мы совсем не склонны к пиву
В сей исключительный момент.

Верчу (она послушна дару)
Я Музу, как Давид пращу,
И пирогом, что с пылу, с жару,
Я вас с восторгом угощу.

Не хочет быть просто писателем –
Прозой только владеть… стихом,
А хочет – народов спасателем,
Наставником их, пастухом.

Желает быть нравственным светочем,
Пророком, суровым отцом…
Желает не лавровых веточек,
Но нимба… стерновым венцом.

Портретного сходства не стану я
Сюда добавлять – не мастак.
Нужна ли здесь повесть пространная?
Бывает… случается так.

Понятно мне это стремление
Поменять дар на больший чуть,
Отвергая в душе сомнение –
Но не симпатично… Отнюдь.

Благодарят за внимание к ихней редакции…
(В смысле того, что послано именно им).
Стишки написал (а мог бы скупать акции),
Неясным чувством каким-то все время томим.

– Ищите, – пишут они, – и обрящете,
Но публикацию предложить не могут… пока.
Стихов я качество буду, конечно, наращивать,
Может, меня и заметят тогда… дурака.

Заметят… и стишки у себя пропечатают,
Вот и привалит мне счастье со всех сторон,
Прославлюсь… буду полюблен девчатами…
А пока за окном – только карканье мерзлых ворон.

Над водой стоит лошадка
В гриве –
Ветер и трава.
И в воде стоит лошадка,
В гриве –
Волны да плотва.

За спиной одной лошадки
Мокрый луг и новый дом,
За спиной другой лошадки
Облака и старый сом.

Разошлись, кивнув друг другу,
И не видно их нигде,
И одна ушла по лугу,
А другая – по воде.

Шьем мы с бабушкой штанишки
Для медведя и зайчишки,
Для слона и носорога
И ещё – для осьминога
С клетчатыми,
Длинными
Восемью штанинами!

Баю-баю,
Баю-бай
В старом парке
Спит трамвай.
Златорогий, рыжебокий
Погрузился в сон глубокий.

Баю-баю,
Баю-бай
Там, во сне,
Прозрачный май.
И летит трамвай, грохочет,

Весь объехать город хочет,
И на улицах рассветных
Собирает он сутра
Пассажиров разноцветных
И весенние ветра.

Баю-баю,
Баю-бай,
В старом парке
Спит трамвай.
Златорогий спит трамвай…
Засыпаешь?
Засыпай…

Рано утром на качели
Чьи-то бабушки присели.
Поболтали полчаса –
Полетели в небеса!
Выше клёнов,
Выше лип,
Под весёлый
Громкий скрип,
Выше летних
Ветерков,
Белых птиц
И облаков!
А потом – всё тише, тише,
Ниже птиц и ржавой крыши,
Ближе к тени, к синеве,
К спелым яблокам в траве,
К старым песням,
К прошлым дням,
Ближе к внукам – и корням.
Грелись голуби в пыли,
Чьи-то бабушки ушли.
А на старые качели
Две девчонки рыжих сели.

Над полями – облака
Вдаль летят
Издалека.

На одном – гора и дом,
Лес огромный
На другом.
На одном – шумит фонтан,
На другом –
Спит великан!
Дремлет утром
Свежим, ранним
В белой шапке
И кафтане.

Ночью он не отдыхал,
В небе топал, грохотал.
Вниз глядел с горы летучей
Этот летний великан,
Над рекой летал на туче,
Бил в огромный барабан.
И среди небесных скал
Онс друзьями хохотал!

Лишь к утру
Угомонился,
Нашумел ся,
Утомился.
Съел с черникою пирог
Спать на облаке прилёг.

И летит, уставший, бравый,
Над полями льна и ржи,
И кафтан его дырявый
В небе штопают стрижи!