что Гаара в последнее время всегда был рядом, приснился «мокрый сон» с участием Песчаного Демона. И он понял, что за последнее время практически не вспоминал об Итачи. Стал замечать разные нюансы: как Гаара иногда ему улыбается одними уголками губ; как светит солнце в его красных волосах, когда они встречаются на закате солнца, такого красивого в пустыне; как меняется цвет его зелёных глаз. Неджи понял, что влюбился, вот так странно и неожиданно для себя.
Впрочем, признаваться в своих чувствах он не собирался. Гаару он ценил, как друга, да и в том, что тот положительно отреагирует на его признания, уверенности у Неджи не было, к тому же было совершенно непонятно, рассматриваются ли тем парни в качестве сексуальных партнёров.
Но с каждым днём, с каждой неделей, проведённой с Гаарой в качестве просто друга, после осознания своей любви Неджи становилось труднее сдерживать свои чувства.
Он начинал грезить наяву, когда они сидели, смотрели на закат и разговаривали, ему казалось, что Гаара пристально смотрит на него, потом обнимает и целует пылко и страстно в лучах заходящего солнца.
И вот тогда он вспомнил о тактичности Песчаного Демона и решился на откровение, ведь даже если его любовь отвергнут, то Гаара сможет это сделать так, что он не будет страдать, хотя бы оттого, что держит свои чувства в себе.
Через семь месяцев после того, как он переехал в Суну, состоялось его признание в любви.
Гаара совершенно спокойно его выслушал, кивнул и спросил:
— А что делают влюблённые друг в друга люди?
Неджи от волнения с трудом сообразил сначала, что Гаара со своим специфическим прошлым в Суне никогда не имел ни с кем близких отношений, а потом то, что парень сказал «друг в друга».
— Ты влюблён в меня? — не веря своим ушам, переспросил он, с трудом оторвав взгляд от слегка покрасневших скул Гаары, который снова кивнул.
Волна невероятной радости заполнила всё существо Хьюга Неджи. Такой сильный, красивый, бесстрашный парень тоже влюблён в него, но не знает, что делать! Это было таким облегчением для него и в то же время так забавно, что он тихо засмеялся.
Гаара тактично переждал его вспышку веселья и повторил свой вопрос:
— Так что делают влюблённые друг в друга люди?
— М… Целуются, обнимаются, делают вместе всякие приятные вещи... — задумчиво перечислил Неджи.
— Начнём с поцелуев? — спокойно спросил Гаара, с толикой интереса посмотрев на его губы, чем заставил Неджи практически захлебнуться в переполнявших его эмоциях.
— Да. Давай начнём, — сдерживая рвущиеся наружу широкие глупые улыбки, кивнул он.
Гаара ухватил его за плечи и с серьёзной миной притянул к себе ближе. Их губы соприкоснулись. Неджи обнял Песчаного Демона, грозу всей Суны, и нежно поцеловал. Гаара быстро понял, что к чему, и перехватил инициативу, рождая мучительно-сладкий трепет во всём его теле. Когда Неджи открыл глаза, то увидел у Гаары странное выражение лица. В зелёных глазах горела бешеная, даже пугающая страсть. Возможно, именно таким видели джинчуурики однохвостого до изменения в лучшую сторону жители его деревни.
— Теперь ты — мой. Я люблю тебя, Хьюга Неджи.
Неджи оторвал от воспоминаний свист Канкуро, старшего брата его парня, они с Темари и Гаарой стояли на улице перед зданием, на крыше которого он предавался своим мыслям.
— Эй, Неджи! Спускайся, мы выходим, — крикнула Темари, махнув ему.
— Иду! — Неджи вдохнул сухой и горячий воздух Суны и улыбнулся.
Он идёт в Коноху и добьётся продления своего контракта. Он нашёл свой дом и свою любовь, и ему больше ничто не помешает быть счастливым.
Наруто крепко держала Араши и поднимала того вверх, а потом резко отпускала вниз.
— Оттолкнулись, полетели-полетели!
Ребёнок от таких манипуляций над своим организмом улыбался, смеялся и громко ахал, махая руками.
— Натото! — периодически взвизгивал одиннадцатимесячный мальчик с белёсыми волосиками и тёмными глазами.
— Да не Натото, Араши, а На-ру-то! — смеясь, возражала она.
— Натото! — тот упрямо протестовал и, махая руками, просил тем самым поднять выше.
— Хинату он называет «Натата», так что у тебя еще близко к имени, — засмеялась Обито, наблюдавшая за их игрой. — Итачи у него «Атати», а Саске — «Сася».
Наруто пришла водиться с племянником домой к семейству Хатаке.
— Слушай, я тут подумала, мы, получается, уже больше года, как в этом мире живём, да? — спросила она Обито, поставив ребёнка на пол.
— И правда, а словно целую жизнь… — кивнула та. — Тебе перестали сниться кошмары? Ну, про тот мир…
Наруто слегка нахмурилась и села на диван.
— Иногда снятся. Особенно если Саске без меня на миссию отправляют. Мне всё кажется, что я проснусь там, рядом с телами моих друзей. Что у нас ничего не получилось, что это всего лишь гендзютцу, а не настоящий мир. Просыпаясь, я понимаю, что это необоснованный страх, но ничего не могу с собой поделать…
— Да, и вкус жизни становится ярче, — кивнула, хмыкнув, Обито, — начинаешь ценить то, что у тебя есть сейчас.
— Тебе тоже снятся такие сны? — удивилась Наруто.
— После рождения Араши — уже нет, а до этого снились. Я всё-таки виновна в гибели целого мира, неужели ты думаешь, что я не переживала по этому поводу?
— Нет, ты, как оказалось, очень даже ничего, просто в своё время запуталась…
— Да, ты права, Наруто, — Обито протянула руки, помогая Араши забраться к ней на колени, — я еще не говорила никому, даже Какаши, но тебе скажу. Кажется, я снова беременна.
— Что? — Наруто, не веря, смотрела на улыбающуюся брюнетку, та кивнула в подтверждении своих слов. — Но ты же рассказывала мне, что беременность лишает сил, контроля чакры, разве ты не хотела остановиться на одном Араши? Или это случайно вышло?
Обито погладила по голове прижавшегося к ней ребёнка.
— Нет, это вышло не случайно. Я решила, что мне вообще не стоит становиться снова слишком сильной, — бывшая антагонистка отвела глаза. — Мало ли, на какие глупости может толкнуть эта сила. Когда родился Араши, даже раньше, когда я начала чувствовать его внутри себя, во мне всё перевернулось, это так удивительно. Боль — ничто перед чудом рождения. Я решила стать многодетной матерью, чтобы мои дети поддерживали этот мир в
