Тот хмурится, подходя ко мне. Я опускаюсь, чтобы обнять, но Сава дергает меня за волосы и чмокает в щечку. Смеясь, убегает к машине, которая припарковалась на обочине. Я растерянно моргаю, выпрямляюсь, улыбнуться не успеваю, попадая под прицел холодных глаз. Мужчина, стоящий около автомобиля, прищуривается, наблюдая за мной и за Машей. Неприятно.
— А… — начинаю.
— А я, Ярослава, не просто проигнорировала, — она скупо улыбается, но очевидно для вида, а не потому что ей весело, — я своему сердцу крылья обрубила, — оглядывается и смотрит на мужчину, — и не только своему. Мне пора. Муж ждет. Ты звони, если что. До встречи! — быстро обнимает меня и удаляется, пока я пребываю в странном душевном состоянии.
У меня вроде ничего плохого и не случилось… Чтобы вот так паршиво себя чувствовать, но…
Смотрю, как авто уезжает, и делаю глоток капучино. Только вкус гадкий, и двойной сироп с огромной порцией сахара не делают его лучше…
33
POV Ярослава
— То есть, — отчим откидывается на спинку стула и складывает руки на груди, испепеляя меня пристальным взглядом, — всё-таки решила устроить бунт.
— Я не бунтую, — разговаривать с ним тяжело.
В глазах Семёна Кирилловича лишь холод и ни одной другой эмоции. Не человек, а бездушный камень. Мама хотя бы на истерику срывается, злится, показывает открыто свое недовольство в ответ на мои слова в отличие от него. Наверное, по этой причине я испытываю дискомфорт и жутко волнуюсь. Хотя с чего бы?! Семён мне не отец и никогда и мне станет. Он — муж моей матери. Ее выбор. Не мой.
— Хорошо, — после недолгой паузы произносит отчим, — раз ты хочешь быть самостоятельной личностью, я больше со своими предложениями лезть не стану. И Раисе скажу, чтобы не давила на тебя, но, — он пожимает плечами, — с этого момента ты сама по себе, Ярослава.
— Как это понимать?
— Денег на карту я больше не скидываю. Рая тоже. Ты же говоришь о самостоятельности, тогда и ответственность за твою жизнь теперь полностью лежит на твоих плечах.
Во рту усиливается привкус горечи. Вот значит как…
— Хорошо, — к лицу приливает кровь, хотя я старательно прячу свои эмоции, — Лёне вы так же сказали, да?
Семён Кириллович хмурится и заметно напрягается, услышав мой вопрос. Я знаю, что лезу не в своё дело, но мне, вроде, терять уже нечего. Отступать от своей мечты я не намерена, и если для этого нужно отказаться от благ, которые мне предлагает отчим, то адьёс. Я готова!
— Лёня, Ярочка, — он подается вперёд, помещая руки на стол, — не лучший пример для подражания.
— Почему же? Это ведь ваш сын, чем он не хорош?
На лицо, будто кипятка вылили. Горит нестерпимо, но в зрительной войне я не сдаюсь, хотя желание сорваться с места и спрятаться в комнате растет в геометрической прогрессии.
— Если не хочешь скатиться до плинтуса, то меняй приоритеты, — отчим взглядом указывает мне на дверь, — на ужин не опаздывай, — пододвигает к себе ноутбук, а я сглатываю противную слюну и поднимаюсь.
На ватных ногах выхожу из кабинета Семёна Кирилловича и направляюсь к себе. Сердечный ритм расшатан. Нет определенного. То медленный, то быстрый, то с ускоренный, то вовсе обрывается. Мысли такие же непостоянные, как функционирование жизненно-важного органа. Меня переносит с одной волны на другую, и я не могу найти себе места. Через час метаний по комнате я наконец-то останавливаюсь и медленно опускаюсь на край постели. Телефон молчит. Лёни нет. Я — дура.
Плечи опускаются, и принятое мной решение кажется фатальной ошибкой, хотя я толком ничего сделать не успела. Лишь сотрясла воздух в кабинете отчима. Меня, словно бетонной плитой накрывает. Дышать нечем. Снова поднимаюсь и ищу глазами за что ухватиться. С чего мне вообще начать? Если я теперь самостоятельная, то и жить здесь не имею права, так ведь? Мне нужно найти свое жилье, но прежде работу… Я ж не малахольная, знаю, что к чему… С логикой напряга нет. Только осознание собственной никчемности в данный момент выбивает из меня последние силы. Как так, а?! У всех родители поддерживают их начинания, а у меня опять все через задницу?!
— Ярик, — дверь со скрипом закрывается, — привет.
Лёня смотрит на меня задумчивым взглядом. Изнутри со звоном вырывается вся сдерживаемая мною энергия.
— Пошел вон!
Я думал прозвучит тихо, но голос зазвенел и оборвался на высокой ноте, как перетянутая струна. Одна бровь сводного братца поползла к корням волос. Ой, кто-то ждал радушного приема?! Обломись!
— Смотрю, пока меня не было, что-то успело пойти не по плану, да? — приближается. С каждым его шагом у меня сердце толкается в истерике о ребра, грозя превратиться в половую тряпку.
— Я сказала, пошел вон, — отчеканиваю слова, но Фила моя настойчивая агрессия не берет.
Он подходит ко мне очень близко и наклоняет голову. Рассматривает лицо, словно под микроскопом. Загораюсь. Складываю руки на груди и отвожу глаза в сторону, чтобы не поплыть от его спокойствия.
— Кто тебя обидел?
Пф-ф-ф… Закатываю глаза, будто он сморозил глупость. Да! И еще какую! Неужели не догадывается?!
— Ты, — выпаливаю и все-таки смотрю на него. В глазах неподдельное удивление. На губах полуулыбка. Что за человек такой, а?!
— Я? Меня не было весь день. Я тебе даже слова не сказал.
— Вот именно, Лёня, — моя громкость, как на зло, идет на спад, — тебя не было, а должен был быть.
Без слов притягивает к себе и крепко обнимает, игнорируя мое слабое сопротивление. Я о тебе, гад, целый день думала, а ты даже буковки мне не отправил… А-а-а… Прячу лицо у него на груди и сдаюсь.
