Анализируя «фараоновские» свойства трассы, бразильские специалисты исходят из того, что бассейн Амазонки располагает двадцатью тысячами километров судоходных речных путей, причем их можно удлинить с помощью гидротехнических сооружений, и обойдется все это куда более дешево, чем магистраль. Ученые отмечают также, что речной транспорт — дешевле и использует не бензин, а мазут, что позволило бы сэкономить при освоении Амазонки огромное количество валюты. Кто знает, от каких дорогостоящих ошибок уберег бы Бразилию город Гумбольдт, если бы столице ученых была уделена хоть часть средств и внимания, доставшихся столице чиновников. В неудаче проекта «Гумбольдт» обвиняют нерасторопных организаторов, но причина ее в другом — наука только помешала бы местному и иностранному капиталу орудовать в Амазонии с наибольшей выгодой для себя.
Вождю племени шавантов Журуне пришлось не раз измерить своими ногами невероятную длину улиц Бразилиа. При всем искреннем и глубоком уважении к вождю шаванты не могли обеспечить его автотранспортом — средства не позволяли. Но не долгие хождения мучили его. К большим пешим переходам он привык еще сызмала, когда его племя уходило от вытеснявших коренное население помещиков, горнорудных и лесоперерабатывающих компаний. Более тысячи километров проделал Журуна с шавантами от верховьев Шингу до чистой рыбной реки Смерти, которую тогда еще называли иначе. Река была не виновата в том, что ей позднее дали такое имя.
Как ни старались шаванты оторваться от цивилизации, она настигла их у этой реки. Индейцы были вынуждены познакомиться с обычаями белых — «караиба», и когда Журуна отправился ходоком от остатков племени к главному касику — вождю страны, в столицу, он догадался надеть рубашку и брюки. Знакомство шавантов с предметами современного быта караиба оказалось столь глубоким, что в снаряжение Журуны был включен портативный магнитофон, хотя его приобретение исчерпало бюджет племени.
— Белые много лгут, — лаконично объяснил Журуна, почему он вместо дубинки и сарбакана носит, не расставаясь, ящик фирмы «Филлипс». — Сначала обещают, а потом не выполняют.
Журуна записывал на пленку все свои беседы с руководителями государственного фонда индейцев и министерства внутренних дел, которому подчиняется фонд. Нередко из-за этого у него возникали конфликты с чиновниками, но Журуна стоял на своем и охотно давал репортерам послушать записи. Правда, разговоры с журналистами Журуна тоже записывал, потому что он должен был представить соплеменникам полный отчет о командировке:
— Пусть все знают, с кем и о чем говорил.
Странствия Журуны по департаментам Бразилиа привлекли внимание прессы и вызвали много толков. Но уехал он, так и не добившись своего: он не был принят президентом республики и не получил одеял, мыла и сандалий, которых также ждали из столицы соплеменники.
Однако визит Журуны не был совсем бесполезным — он вновь обратил внимание общественности на последствия проникновения цивилизации в сельву. Газета «Жорнал до Бразил» писала, что процесс освоения Амазонии повсюду схож: борьба за землю, соперничество между теми, кто живет на ней, и теми, кто приходит, а в результате засады, избиения, убийства. Правильнее было бы сказать, что так проходил и весь процесс колонизации Бразилии. Двадцатый век, несмотря на успехи просвещения и технические возможности, несет с собой те же трагедии, что и века предыдущие.
Журуна появился в Бразилиа, словно полномочный посол Амазонии — ее лесов и рек, ее зверей и птиц, но прежде всего ее людей.
— Справедливости нет, — сказал он в глаза раздраженному чиновнику из фонда. — Правосудие существует только для того, чтобы хватать бедняков. Я человек, и у меня есть голова, чтобы во всем разобраться. Мы знаем, что закон существует для защиты больших людей. Но он никогда не станет защищать бедняков. Кто ответит за убийство пятерых людей из племени бороро? Разве арестован Жоан Минейро — убийца? Никто никого не арестует, потому что кому-то заплачено.
Полемика, разгоревшаяся в стране после визита Журуны, затронула прежде всего отношения между администрацией фонда и религиозными миссиями, приобщающими язычников к истинному богу. Миссионеры обвиняют служащих фонда в том, что они не защищают интересы индейцев и более того — принимают сторону помещиков, позволяя им захватывать земли в резервациях. Секретариат миссионерского совета вручил президенту фонда доклад, где цитировалось такое высказывание индейского вождя:
— Нашу землю отдают белым и огораживают по приказу фонда, который даже снабжает скотоводов проволокой для ограды. Служащих фонда белые покупают, потому что у них есть деньги, а у индейцев денег нет.
Администрация, в свою очередь, предъявляет серьезный счет миссиям, поскольку они стремятся сломать привычный уклад жизни своей паствы, разрушая внутриплеменные связи. Известно, что сутана нередко служит иностранным миссионерам лишь прикрытием незаконного поиска и добычи полезных ископаемых и их контрабандного вывоза за границу. Церковь несет прямую ответственность за сокращение численности индейцев в ходе бразильской истории. Еще папская булла середины шестнадцатого века жаловала португальскому королю Афонсо «полную свободу захватывать, завоевывать и покорять любых сарацинов и язычников, врагов Христа, их земли и добро, превращать всех в рабов и обращать все к пользе своей и наследников».
Сейчас в Бразилии работают католические, евангелистские, лютеранские, методистские и другие миссии общим числом более пятидесяти. Они держат под контролем половину индейского населения, и если не применяют оружие, как миряне, то способствуют истреблению индейцев иными способами. Бразильский исследователь Эдилсон Мартинс утверждает, что посланцы креста были и являются поныне главными распространителями болезней, неизвестных прежде в Америке. Индейцы не знали ни туберкулеза, ни гриппа, ни кори, ни проказы, ни оспы, ни даже кариеса зубов и погибали от простого насморка. Сохранилось письменное свидетельство того, как в середине шестнадцатого века иезуиты согнали в одно место многочисленные племена, и эпидемия оспы уничтожила их почти полностью. Те же причины приводят к вымиранию индейцев и поныне. Так, от католического миссионера Кобальчини совсем недавно заразились туберкулезом восемьсот бороро. Для них эта болезнь означала смерть без какой-либо надежды на спасение. Известны случаи, когда индейцев отравляют или заражают намеренно из-за того, что неподалеку от их селений находят полезные ископаемые.
Вождь шавантов Журуна сообщил журналистам, что пятнадцать лет назад в его племени было три тысячи человек, а сейчас не осталось и тысячи. А кроме того, если правительство не в состоянии решить социальные проблемы городов, как же оно может решить проблемы индейцев в лесу? «Девяносто процентов населения Бразилии не получают от прогресса никаких благ. Пройдитесь то любому городу, и вы убедитесь в этом. Индеец не сможет добиться лучшей доли, чем большинство бразильцев». Эти слова видного работника фонда индейцев Франсиско Мейрелеса исчерпывающе раскрывают безысходность положения коренного населения Бразилии.
Еще в начале текущего века индейское население Бразилии составляло около миллиона человек. И хотя сейчас, по мнению профессора Дарси Рибейро, в лесах Амазонии скрываются примерно пятьдесят тысяч краснокожих бразильцев, которые поддерживают лишь эпизодические контакты с «караиба», судьба их должна решиться в самое ближайшее время.
Три бума
За последнее столетие Бразилия пережила три амазонских «бума». Первый, самый продолжительный, когда Амазония удерживала всемирную монополию на поставки натурального каучука, нанес сельве сравнительно небольшой урон. Она выдержала проникновение в чащу многочисленных, но одиноких сборщиков каучука и истощение миллионов гевей.
В 1928 году, когда Бразилия давала лишь два процента мирового производства каучука, Генри Форд решил покончить с опасной зависимостью от английских плантаций на Цейлоне и голландских на Яве. Форд исходил из элементарного здравого смысла: если вывезенные контрабандой бразильские саженцы гевеи прекрасно прижились в Азии, у себя дома они должны расти по меньшей мере не хуже. Форд получил даром два с половиной миллиона гектаров я нижнем течении Амазонки. На нищем Северо-Востоке были наняты тысячи безземельных крестьян, чтобы свести лес, и на его месте посадить миллионы семян гевеи.
Поначалу семена дали дружные всходы. Но излишек солнца и недостаток влаги на обезлесенных пространствах «Фордландии» погубили насаждения. Восемнадцать лет продолжались попытки заменить смешанную сельву, где на одном гектаре соседствуют десятки и сотни видов деревьев, плантациями гевеи. В конце концов Форд признал себя побежденным, но из этого эксперимента был сделан положительный вывод: нужна величайшая осторожность в обращении с сельвой, никакая агрономия и техника не спасут от последствий ее бездумного уничтожения.
