Чудище восседало на самой вершине камня, обвив его своим длинным рыбьим хвостом, и глядело вдаль, туда, где за клумбами роз виднелось море.
При появлении мисс Карстэрс, чудище даже не шелохнулось, продолжая безотрывно смотреть на блеск волн и каменистый берег. Оно сидело удивительно прямо, как бы с презрением игнорируя силу земного притяжения, хотя наверняка для него это было очень неудобно. Его колючий гребень был полностью развернут. Одна когтистая лапа опиралась на скалу, другая покоилась на бедре.
Широкие плавники его бронзового хвоста шлейфом свешивались в воду. Впоследствии, по прошествии месяцев, эта поза вошедшего в ее жизнь существа, его облик стали такими знакомыми и родными для мисс Карстэрс; но в тот первый день она была поражена сочетанием в нем человеческого и чуждого, трогательного и комичного. Она испытывала те же эмоции, что при виде циркового шимпанзе в брюках за рулем велосипеда.
Мисс Карстэрс еще вчера зарисовала существо под всеми углами — сегодня она ждала от него какого-нибудь действия. Теперь, когда оно пришло в сознание, она не решалась до него дотронуться — гладкая кожа и высокий лоб делали его удивительно похожим на человека, а повадка удерживала от фамильярности. Интересно, услышит ли он, если его позвать? Но ведь его уши, кажется, лишь придатки к жабрам, и не более того?
Стоя у края бассейна, мисс Карстэрс хлопнула в ладоши. Один плавник, вроде бы, шевельнулся в воде… — может, простое совпадение? Она кашлянула. Никакой реакции. Тогда она встала на низкую табуретку, чтобы оказаться прямо в поле его зрения, и вежливо спросила: «Как поживаете? Будем знакомы!» Опять ничего, кроме едва заметного подергивания кожи, а может быть, и это было лишь игрой воображения мисс Карстэрс.
— Фу, какой ты! — завопила тогда мисс Карстэрс, махая на него руками и чувствуя себя полной дурой. — Фу, фу!
Неторопливо существо перевело на мисс Карстэрс взгляд и некоторое время мрачно и без интереса изучало ее лицо.
Мисс Карстэрс слезла с табуретки и сплела руки за спиной. Итак, ей удалось привлечь внимание — но что делать дальше? К тому же, мисс Карстэрс чувствовала неподобающую ученому застенчивость.
Преодолевая себя, мисс Карстэрс протянула руку вперед, ладонью вверх, как поступают при знакомстве с собакой.
Чудище немедленно, переменило свое положение — минуту назад оно сидело прямо, но тут небрежно развалилось и, к ужасу и изумлению мисс Карстэрс, выпустило из утолщения на животе белесого цвета орган, который не мог быть ни чем другим, как только мужской гениталией.
Чувствуя, как ее щеки горят от стыда, и стараясь скрыть смущение, мисс Карстэрс отвернулась и стала разглядывать бостонский папоротник, молясь, чтобы русал поскорее убрал свой срам или хотя бы скрыл его в воде. Однако, когда она снова обернулась, русал продолжал нахально — намеренно дерзко, по наблюдению мисс Карстэрс — демонстрировать его во всю длину. При этом он улыбался. Его улыбка не была приятной, располагающей, дружелюбной или хотя бы немного похожей на человеческую. Просто его рот был раскрыт так, что видны были мелкие зубы-иголки, бугристое небо и пульсирующая глотка. Языка у чудища не было.
Будучи девственницей в свои пятьдесят лет, мисс Карстэрс все же не была чувствительной старой девой. Ведь в первую очередь она была исследователем, а потом уж женщиной, поэтому она мигом забыла про грозную демонстрацию сексуальности русала, заинтересовавшись его зубами. Рот у амфибия был, несомненно, рыбий. Широкая его улыбка открывала взору нижний ряд зубов, пластинки по бокам его глотки и отверстия жабр.
Мисс Карстэрс вынула записную книжку, лизнула кончик карандаша и усердно принялась за рисование. Амфибий все еще ухмылялся, когда она взглянула на него, чтобы убедиться еще раз в наличии второго нижнего ряда зубов.
Минуту спустя она снова подняла глаза — чудище исчезло. Мисс Карстэрс торопливо вскочила, отложила блокнот и подбежала к бассейну. А, вон он где, на самой глубине, лежит, прижавшись животом к гальке на дне.
В задумчивости ученая леди присела на бортик бассейна. Если амфибий заметил, как шокировал ее показ интимных частей его тела, значит, он выставил их напоказ намеренно, чтобы смутить свою тюремщицу. С другой стороны, эта демонстрация могла быть и всего лишь инстинктивным жестом агрессии — как самец-мандрил, бросая вызов, поворачивается к сопернику своим ярко-красным задом. Разум ли руководил поведением амфибия или инстинкт?
Легкое прикосновение к ее руке вернуло мисс Карстэрс в реальность. Хотя от неожиданности она вздрогнула, но ей все же хватило самообладания не отдернуть руку. Она медленно повернула голову и склонилась над водой. Русал находился прямо под ней, из воды высовывалась только его лапа. Взгляд его радужных глаз поймал взгляд мисс Карстэрс. Она вдруг услышала — или ей почудилось? — шум волн, набегающих на песчаный берег; увидела — вернее, представила себе — лучи солнца, преломляющиеся в чистой воде.
Внезапно русал крутанул сальто, нырнул и исчез в углублении под камнем.
Мисс Карстэрс поднялась в кабинет и взялась за дневник, чтобы описать свои наблюдения. Чем больше деталей происшедшего заносила она на бумагу, тем больше крепла уверенность, что действие русала были намеренными. Ни один хищник — а чудище, судя по его зубам, было животным хищным — не стал бы инстинктивно выпускать свои самые уязвимые органы вместо того, чтобы наоборот спрятать их. А значит, эта демонстрация была продуманным жестом вызова и презрения. Однако, сколь ни обоснована эта аргументация, она не давала никаких доказательств в пользу того, что Амфибий способен рассуждать. Нужно было найти эмпирический способ проверить наличие у него разума.
Оторвавшись от своей записной книжки, мисс Карстэрс рассеянно взглянула на сверкающий, по-осеннему яркий океан вдали. Герцог Ардонилли писал, что человек единственный в животном мире использует орудия. Но мистер Дарвин приводил убедительные доводы против этого утверждения, приводя в пример шимпанзе и орангутанга, которые часто используют палки и камни, раскалывая твердые орехи или сбивая с дерева фрукты. Однако животное, менее высокоорганизованное, чем обезьяна, вряд ли догадается использовать какие-либо инструменты, кроме собственных высокоспециализированных органов, данных им природой, не так ли?
Русал находился в бассейне, полном рыбы, и не клюнул бы на приманку просто из-за голода; мисс Карстэрс рассчитывала на его любопытство. Хорошей идеей показалась ей клетка с плавающей внутри рыбой — настоящей живой рыбой, а не муляжом. Почему бы не использовать одну из крысиных ловушек, что свалены в груду в саду под навесом? И предложить Амфибию набор инструментов: ломик и, возможно, кусачки. Да, решила мисс Карстэрс, надо опустить в бассейн клетку с рыбой внутри и посмотреть, как будет вести себя русал.
На следующее утро русал опять встретил мисс Карстэрс, восседая на камне. Но теперь он выглядел более удрученным, чем вчера.
Не вполне уверенная в правильности избранной тактики, мисс Карстэрс ступила в оранжерею, неся ведро с водой, где плавала живая макрель. Ее сопровождал Стефан, нагруженный крысиной ловушкой, ломиком, кусачками и небольшой ножовкой. С его помощью, мисс Карстэрс поместила макрель в клетку и опустила ее на дно бассейна. Затем она отпустила Стефана, устроилась поудобнее в плетеном кресле, достала из кармана «Происхождение человека» и притворилась, что читает.
В течение четверти часа картина не менялась.
Мисс Карстэрс читала в кресле, русал сидел на камне, клетка с макрелью виднелась на песчаном дне бассейна, а инструменты оставались разложенными на краю бассейна, повернутые ручками к тому, для кого были предназначены.
Наконец недовольная мисс Карстэрс, раздраженно хмыкнув, перевернула очередную страницу — и вдруг русал соскользнул со своего камня в бассейн.
По воде прошли волны, поднялся водяной столб. Когда шум улегся, на поверхности показалась голова русала — он свирепо оскалился. Ясно было, что обман разъярил его, и, несмотря на комичность ситуации, смеяться мисс Карстэрс почему-то не хотелось.
Чудище закрыло рот (слышно было, как лязгнули челюсти), вытащило клетку на камень, само подтянулось туда же и внимательно изучило разложенные перед его носом инструменты.
Кусачки он отверг сразу. Он дотронулся до ножовки и торопливо отдернул лапу, уколов палец о ее острый зуб. Тут же он засунул пораненный палец в рот, как это сделал бы человек или обезьяна.
«Любопытно», — заметила про себя мисс Карстэрс.
Затем он схватил ломик и, просвистев что-то, опустил его на клетку — та перекосилась, русал заметил, что она сделана не из единого куска.
Придавив клетку рукой, русал просунул ломик в щель и одним усилием взломал ее, затем мгновенно запустил в клетку руку и схватил бьющуюся макрель.
