Он поглядывает на одноклассников, призывая к действиям.
— Дан, прекрати. — Макс возникает напротив меня с грозным выражением лица, и я отрицательно качаю головой, показывая, что против драки. — Оставь ее в покое.
Аристов усмехается, отодвигая от себя довольную Листовскую, поднимается и достает из кармана портмоне. Плавным движением открывает, выуживает оттуда пятитысячную купюру и смотрит сначала на бывшего лучшего друга, а потом на меня.
— Что такого, Круг? Я просто хочу помочь любимой однокласснице. — Говорит Дан с улыбкой на лице, но с явным пренебрежением в глазах. — Держи, Ангелочек. — Он протягивает мне деньги, и вокруг раздаются перешептывания и шуршание. — Да ладно, не ломайся. — Снова тычет мне пятитысячной в лицо.
— Пошел к черту. — Шиплю, чувствуя, как кожа начинает пылать от злости.
— Как не вежливо. — Спокойно произносит Данияр, достает вторую купюру и водит ими перед моим носом под всеобщее одобрение. — Не стесняйся, Ангелочек.
Я не выдерживаю, бью по его руке, и Дан тут же приближается.
— Не нарывайся, падшая. Бери, пока я добрый. — Он злой, но выдавливает из себя наглую улыбку, после чего бросает купюры мне в лицо.
У остальных срабатывает стадный инстинкт, и для пущего унижения в меня прилетает несколько монет, которые неприятно бьют по спине и падают к ногам. Внутренности содрогаются от еле сдерживаемой ярости, а я без отрыва смотрю в зеленые глаза, немного приподняв голову, ведь Аристов чуть выше меня. Даже ростом выше…
Я не могла держать себя в руках, потому что злость на зазнавшегося одноклассника разлилась по венам, заменяя кровь. Лицо полыхало, словно костер. В ушах раздавался звон монет, которые падали на пол, задевая разные части моего тела. Самое ужасное, что Аристов был слишком близко, и я могла разглядеть, как меняется цвет его глаз. От светло-зеленого он переходит к темному, словно в парня сам дьявол вселяется.
Открываю рот, чтобы сказать, насколько сильно я его ненавижу, но вместе этого лишь ахаю, потому что Макс срывается. Он хватает Дана за плечо, разворачивая к себе лицом, и сразу бьет. По классу проносятся одобряющие возгласы, и, кажется, Лунев Пашка, один из свиты Аристова, кричи:
— Поровняй круг, Дан! Мочи его!
Вероника с визгом отскакивает, да и остальные ребята отходят подальше, когда Максим и Аристов падают на пол и начинают по нему кататься. Никто не уступает, а я наблюдаю за происходящим с открытым ртом, не в силах что-либо сделать.
Оба занимаются боксом.
Оба упертые.
Оба сильные.
Но…
Макс не такой жестокий, как Дан. Он не может сильно приложить бывшему другу, но каждый раз лезет в драку, чтобы защитить меня.
Бросаю пакет и пиджак на пол, подходя ближе к парням. У Макса уже разбит нос и одежда в полнейшем беспорядке. Аристов выглядит безумцем, но я все-таки предпринимаю попытку его остановить словесно.
— Дан, не надо! Отпусти его!
Мой крик заглушается смешками и подначиваниями одноклассников, от чего сердце сжимается, ведь Дан не слышит и ударяет Макса. Оба рычат словно звери, и мой вопль не долетает до их ушей.
Обычно я не лезу в драку, потому что не хочу причинять кому-либо вред, и еще стыд перед подругой матери всегда сильнее, чем злость, но сегодня…
Я сама себя не узнаю. Словно обезьянка прыгаю на Аристова, который точно не ожидал такого поворота и позволил столкнуть его с Макса. Я тоже в какой-то момент теряю равновесие и заваливаюсь на врага. Дан прищуривается, а я краснею о неловкости нашего положения. Смешки сменяются угуканьем, будто в цирке находимся!
— Цветкова, ты бессмертной себя возомнила?! — Шипит Дан, а я предпринимаю попытку слезть с него, но одноклассник ловко перехватывает мое тощее тельце, переворачивает и прижимает всей своей массой к полу.
Я часто дышу и начинаю бить этого идиота кулаками по плечам, чтобы слез с меня. Вокруг уже смеются, и это убивает. Чувствую, что горит не только лицо, но и все тело, потому что на мне лежит увесистая туша, и зеленые глаза сверлят без отрыва.
— Слезь с меня, придурок! — Теперь я превращаюсь в змею и шиплю, но Аристов перехватывает мои руки при очередном ударе и фиксирует их на полу, больно сжав запястья.
Кривлюсь от легкой боли, но больше от того, что этот гад наклоняется и практически касается своим носом моего. Челюсти сжаты, а глаза такие темные, будто в них поселилась тьма. Пару секунд сверлит меня взглядом, а потом переводит его на мои губы, потому что я в очередной раз делаю ему "комплимент".
Прищуривается и втягивает воздух через нос, пугая меня своим видом. Бешенный не иначе…
— Что здесь происходит?! — Голос классного руководителя заставляет всех притихнуть.
Вижу, что Макс уже поднялся и вытирал нос, но получалось у него плохо. Только кровь размазал по лицу. Снова смотрю на своего врага, но он замер словно каменное изваяние и не шевелился.
— Опять?! — Возмущается Алина Мартыновна, подходя к нам. — Аристов, отпусти Ангелику немедленно! Что вы вообще себе позволяете?! Первое сентября, а они уже подрались!
Аристов усмехается, а я еще сильнее краснею, потому что юбка задралась, и пара пуговиц на испорченной блузке досадно расстегнулась. Положение хуже не придумаешь.
Мартыновна заставляет нас подняться, и в отличие от меня Дан даже потрепанный выглядит победителем. Встает, высоко задирает голову и засовывает руки в карманы брюк.
— Так мы и отпраздновали такой великий день. — По его спокойному тону и не скажешь, что несколько минут назад он вовсю чесал кулаки о лицо моего друга.
Я отворачиваюсь, чтобы не видеть надменного мажора, и подхожу к Максу.
— Как ты? — Спрашиваю, но тот лишь фыркает. — Не нужно было…
— Все в норме, Лика. — Цедит сквозь зубы, все еще со злостью поглядывая на Аристова.
— Мы, кстати, какой именно праздник отмечаем, Алина Мартыновна? — Дан улыбается, проводя большим пальцем по носу. — День Независимости в Узбекистане? День Конституции в Словакии? Может, день японских дельфинов? День секретаря в Зимбабве?
— Данияр… — Мартыновна краснеет от негодования о обводит нас злобным взглядом. — Вы трое, — она по очереди тычет в нас пальцем, — за мной к директору. Я устала за прошлый год разгребать все конфликты. Пусть Валерий Иннокентьевич решает, что с вами делать.
— Да, значит, все же празднуем день случайной доброты в Новой Зеландии. — Кривится Аристов под смешки его свиты.
— Не думаю, что Валерий Иннокентьевич оценит твой искрометный юмор, Данияр. — По тону Мартыновны понятно, что она уже на пике.
Макс тяжело вздыхает, а я кусаю нижнюю губу, следуя за классным руководителем. Все
