украшение для себя, по стартовой цене, конечно. Я её уговариваю этого не делать, но если уговорить не получится, то какой тогда аукцион?
— Лена хочет это купить за пятьдесят тысяч[1]? — неверяще переспросила Ольга.
[ 1 — Пятьдесят тысяч гривен — это примерно пять миллионов долларов. В нашем мире это совсем недорого за уникальное украшение, но мир Кеннера не настолько глобализован, стада миллиардеров по нему не бродят, и такая сумма за безделушку выглядит огромной.]
— Она боится, что потом цена таких артефактов сильно увеличится, — объяснил я. — Мы считаем, что цена на аукционе может дойти и до ста тысяч, а стало быть, следующий подобный артефакт уже не получится выкупить всего за полсотни. Лена, конечно, тоже не бедная, но это и для неё очень немало.
— Он нас разыгрывает, что ли? — Ольга в замешательстве обратилась к Стефе.
— Разум говорит, что разыгрывает, а сердце подсказывает, что, может быть, и нет, — с сомнением ответила Стефа. — Не знаю, Оля, раньше я не замечала в нём склонности к глупым шуткам. Возможно, он и в самом деле не шутит.
— Ну, это мы просто в качестве рекламной акции первым выставляем самое дорогое украшение, — объяснил я. — Потом планируем продавать народные вещички, тысяч по пять-десять.
— Народные, скажешь тоже, — фыркнула Стефа. — Ну, посмотрим. Но я тебя предупреждаю, Кеннер: если ты сейчас разыграл нас, как дурочек, то ты об этом пожалеешь.
— Не разыгрывал я вас, — обиделся я. — Никогда не стал бы это делать с людьми, которых я искренне уважаю. Да и вообще нет у меня такой привычки.
— Искренне уважает он нас, — проворчала Стефа. — Ладно, хватит об этом. Лучше скажи — что там у тебя за шевеления с дружиной? Ты с кем-то воевать собрался, что ли? Многие встревожились, а некоторые так даже семьи отправляют подальше.
— Семьи-то зачем отправлять? — удивился я.
— Не знаю, — пожала плечами Стефа. — Я тоже думаю, что незачем, но моего мнения никто не спрашивал. Так всё-таки — что у тебя происходит?
— Дружина едет в империю к Бернару, — вздохнул я. — Попы её наняли, целиком.
— А тебе-то к чему туда влезать? — поразилась Стефа. — Ты настолько нуждаешься в деньгах?
— Ни к чему, — покачал головой я. — Не нуждаюсь.
Сёстры молча смотрели на меня, ожидая пояснений. Пришлось объяснять:
— Бернар ведь не простой шевалье, он бургграф Кохеме, и, таким образом, вассал архиепископа Трира. Архиепископ воспользовался правом сюзерена призвать вассала на сорок дней и потребовал службы. Ожидается, что герцог Баварский нападёт на Трир, вот Бопре в качестве службы и поручил Бернару командовать обороной Трира, а сам уехал в крепость Эренбрайтштайн и увёл туда все свои войска.
— И попы предложили защищать Трир тебе, — сразу же догадалась Стефа. — А ты не можешь оставить Бернара без помощи.
— Прямо в корень посмотрела, бабушка, — кисло улыбнулся я.
— А сил-то у тебя хватит воевать с целым герцогом?
— Это я и сам хотел бы знать, — признался я. — Бернар говорит, что ожидается всего лишь вылазка ограниченными силами, в этом случае должно хватить. Но кто знает, что там будет на самом деле. Я нанял Волков Севера целиком в качестве вспомогательных частей. Боеспособность у них, конечно, сильно пониже, чем у нашей дружины, но это всё-таки ещё семь сотен ратников.
Стефа пристально посмотрела на Ольгу, и та в ответ уставилась на неё. Нет, они точно каким-то образом общаются.
— Мы дадим тебе полк, — наконец, сказала Ольга. — Больше дать не можем, у нас, как ты знаешь, немного другая организация сил.
Знаю, конечно — роды полагаются в основном не на дружину, а на своих высокоранговых Владеющих. У них и тактика, кстати, совсем другая, чем у дворянских дружин.
— Но у нас есть условие, — продолжала Ольга, — позаботься о наших девочках, потерь быть не должно. Род будет очень недоволен любыми потерями.
В этом, кстати говоря, и состоит уязвимое место родов — даже небольшие потери сильно ослабляют род и заметно снижают мораль. Если род ввязывается в серьёзные боевые действия, от него даже в случае победы мало что остаётся. Что все и наблюдали в войне родов, которую Ренские едва сумели пережить, а победители не пережили вовсе.
— Спасибо, — от чистого сердца поблагодарил я. — Обещаю, что позабочусь — я ведь тоже Ренский. На войне ничего гарантировать нельзя, конечно, но затыкать дыры родственниками мы не станем.
— Не благодари, — покачала головой Ольга. — Нам и самим не стоит забывать, что мы тоже Арди. Помочь родственникам — наш долг.
* * *
Ольга осталась и дальше копаться в бумагах, а мы со Стефой покинули её и неторопливо двинулись по аллейке вдоль начинающих краснеть клёнов. Увлечённый разговором со Стефой, я узнал встречную девушку, только когда уже практически с ней столкнулся.
— О, Эльма! — наконец дошло до меня, кого я вижу. — Какая приятная встреча! Давно тебя не видел.
Рыжая сестрица застенчиво улыбнулась.
— Здравствуй, Кеннер. Здравствуйте, старшая.
— Где ты сейчас? Ты же в этом году закончила Академиум, верно?
— Закончила, — кивнула она. — Завтра уезжаю в Рифейск.
— В Рифейск? Точно, Анна же возвращается в Новгород! То есть ты будешь там вместо неё?
Эльма промычала что-то утвердительное.
— Поздравляю! — с чувством сказал я. — Повезло тебе.
— Ммм, — отреагировала на моё поздравление Эльма.
— Даже не буду спрашивать, как тебе это удалось, — продолжал я. — Главное, что заслужила.
— Да, очень верно заметил, — подала голос Стефа.
В эмоциях у Стефы творилось что-то непонятное. Веселье у неё переходило в задумчивость, и тут же снова сменялось весельем, которое вдруг превращалось в замешательство. У меня создалось ощущение, что она сама толком не понимала, как ей реагировать на рыжую.
— Вообще-то, я ожидал, что Ренские пошлют туда кого-то поопытнее, кого-то более заслуженного, — заметил я. — Похоже, у вас действительно стараются давать дорогу молодым. Но я уверен, что ты полностью оправдаешь доверие. Такой шанс отличиться кому попало не дадут — рад за тебя!
— А почему ты думаешь, что мне повезло? — в полной растерянности спросила Эльма.
— Как почему? — не понял я вопроса. — Вы же там затеваете такое перспективное дело с карлами. Там как раз хороший алхимик и может развернуться. Это же огромное, совершенно новое направление! Если сумеешь это дело поднять и развить, станешь среди Ренских далеко не последним человеком, это же ясно.
— Да? — с некоторым сомнением сказала Эльма.
— Ну конечно, — подтвердил я. — У карл практически неизвестные нам уникальные сплавы, и всё это пойдёт через тебя. Невероятно перспективное дело — нужно быть полной дурой, чтобы в такой ситуации оплошать, а ты уж точно не дура. Только ты обязательно заставь Анну перед отъездом свести тебя с Норитом. Старейшины у карл редкостные козлы, не у каждого хватит терпения с ними общаться, так что лучше всего взаимодействовать с ними через Норита.
— Хм, — сказала Эльма.
— Но имей в виду, что и сам Норит персонаж ещё тот, — доверительно заметил я. — Он при первой же встрече сходу так обхамил Драгану Ивлич, что она едва не прибила его на месте. Я вообще не понимаю, как она сдержалась — мне кажется, она просто не ожидала подобного запредельного хамства и растерялась. Так что ты, главное, сочетай терпение и твёрдость, и у тебя всё получится. Анна же как-то с ним управляется, и ты сможешь.
Эльма кивала в глубокой задумчивости.
— Ну ладно, должен тебя покинуть, извини, — с сожалением сказал я. — С удовольствием поговорил бы с тобой подольше, но сама видишь, — я бросил мимолётный взгляд на Стефу. — Может, ещё буду в Рифейске, тогда обязательно к тебе загляну, поболтаем.
Эльма и Стефа совершенно одинаково хмыкнули с задумчивым видом, и мы со Стефой двинулись дальше.
— А знаешь, Кеннер, — заметила Стефа, странно на меня поглядывая, — я впервые увидела тебя со стороны, и должна тебе сказать, что это очень впечатляет. Я только сейчас, глядя со стороны, осознала, насколько ты хорош.
— Не понял, бабушка — о чём ты?
— Видишь ли, Эльма, как в своё время и Анна, едет в Рифейск в наказание. Случилась тут недавно история с совершенно безобразной дракой… в общем, тебе это неинтересно. Рифейск у нас — это дыра, в которую мы скидываем особо провинившихся. Ниже Рифейска уже ничего нет. И вот ты всего за две минуты сумел убедить Эльму, что её не наказали, а наградили. Но самое удивительное состоит в том, что ты и меня сумел в этом убедить. И я теперь не знаю, что делать — с одной стороны, её надо всё-таки наказывать, а не награждать, а с другой — уже поздно что-то менять.
— Зачем же менять, — пробормотал я, не зная, что сказать.
— Менять не будем, — согласилась Стефа. — Но я теперь стала немного
